Ангел - стажёр

Глава 8. Освобождение

Мне говорили, что ангелу не пристало испытывать раздражение.

Мне намекали, что с этим чувством нужно бороться, подавлять его как пережиток несовершенной человеческой жизни.

Мне практически внушили, что это чувство — естественная реакция моей новой натуры на цепляющиеся остатки смутных воспоминаний, которые следует оставить в прошлом.

Мне дали понять, что мой ангел, все это время пытавшийся пробиться ко мне через всю эту паутину лжи — всего лишь орудие проверки успешности моего преодоления непристойной эмоции.

Замечательно. Я ее преодолела. Я избавилась от раздражения. Его место заняла ярость.

Еще тогда, в самом начале, мой ангел предупреждал меня, что при переходе в заоблачные выси человека лишают воспоминаний. Ненужных воспоминаний, подчеркивал он. Я не додумалась тогда спросить его, кому не нужных.

Тень не освободили от явно тяжелой памяти о его земной жизни — во всех ее мельчайших подробностях, судя по его рассказам.

Марину, отправив ее по второму разу последнюю жизнь на земле проживать, не избавили от мрачных картин предыдущей, раз за разом всплывающих в ее памяти.

Меня лишили всего. И у меня не было практически никаких сомнений, почему.

Я рассталась навсегда со своими человеческими друзьями, даже не попрощавшись.

Я нанесла страшный удар своим родителям, даже не поблагодарив их за все, что они для меня сделали.

Я оставила своего сына один на один с его надсмотрщиком, даже не объяснив ему причину.

Я подвела моего ангела под обвинение в несоответствии требованиям его любимой работы, даже не извинившись заранее.

И все для того, чтобы лично встретиться наконец-то с этими небесными вершителями судеб и по-хорошему поговорить с ними о судьбе своего сына.

Они уничтожили это намерение вместе со всеми моими воспоминаниями.

Замечательно. Не хотят по-хорошему, будем импровизировать, как всегда делал мой ангел.

Нет, не будем — буду. Когда мой ангел импровизирует, это всегда скандалом заканчивается.

И что он здесь вообще делает? Судя по тому, что он здесь то и дело появляется, от расследования он опять как-то отвертелся. Или отделался минимальным наказанием. Но его место сейчас на земле, рядом с Игорем. Или ту аварию все же довели до изначально намеченного конца? Моему сыну память тоже уничтожили? Куда его потом дели? Если сюда, то где его держат? Если нет…

Я обхватила голову руками, запретив себе даже думать дальше.

Я не могла получить ответ ни на один свой вопрос. Мой ангел исчез. То часами передо мной трюки свои выделывал, а то как в воду канул. Я снова чуть не застонала — вот лезла же вода все время в голову, как только он появлялся, как я могла не вспомнить?

Нет, спокойно. В тот прошлый раз он сказал, что хочет узнать мое мнение о нашей истории. Значит, появится. Он всегда появлялся, сколько раз ему ни приходилось покидать нас. Нужно ждать. Опять ждать! А я-то думала, что мне его только на земле постоянно ждать придется.

Хуже всего было то, что мне приходилось тщательно скрывать возвращение памяти. Не дам я еще одну лоботомию над собой проделать! И я даже не знаю, что было тяжелее — занятия высиживать или по лесу бродить в поисках моего ангела.

Занятия доводили мою ярость до слепящего бешенства. Я слушала этого зазывалу в ангельские подразделения, и мне не нужны были ни его рекламные лозунги, ни плакатные лики. Я совсем другие лица перед собой видела — куда более знакомые и живые. И другие лица — человеческие: добрые и страстные, светлые и мрачные — которые предыдущий клоун изображал недалекими и мелочными существами.

В те дни я особо оценила свое удаленное от других студентов место в аудитории. Прорывалась, видно, ярость — Тень то и дело бросал на меня искоса настороженные взгляды. Я поняла, что нужно вести себя осторожнее — если еще совсем недавний человек что-то чувствует, то что тогда говорить об опытных ангелах?

После занятий я сразу поднималась и, не глядя по сторонам, тут же уходила — в лес. На своем обычном месте прогулок я больше не задерживалась — одного взгляда между стволами редких деревьев было достаточно, чтобы понять, что моего ангела там нет. Я пошла в одну сторону, в другую… Но не вглубь леса — там явно просматривались другие здания, в которых вполне могли оказаться те самые опытные ангелы, встречи с которыми мне нужно было избегать, пока я не возьму себя в руки. Вернее, не возьму моего ангела в руки — и не вытрясу из него ответы на все вопросы.

А вот на противоположной стороне я обнаружила нечто, что снова мгновенно напомнило мне о нем. Лес там был густой — с подлеском, кустарником, пнями и поваленными деревьями. Вот где ему было раздолье своей акробатикой заниматься! Там даже ручей нашелся — и я снова обругала себя последними словами. Почему я раньше сюда не пришла? Ведь мелькала же мысль, что нужно воду искать — здесь я бы давно уже все вспомнила!

Я была абсолютно уверена, что именно где-то там мой ангел и обосновался. Уверенности моей хватило на один день — я обыскивала эти лесные заросли до самого начала занятий. Потом пришлось полдня тренироваться в удерживании кипящей, слепящей ярости в невозмутимой оболочке.

К концу второго дня злость не оставляла меня уже и в лесу. Да куда он делся, в конце концов? Что за невозможная привычка вечно путаться под ногами в обычных ситуациях и исчезать, когда он больше всего нужен? Если уж отлучиться пришлось, записку нельзя было где-то оставить?

На третий день мое возмущение сменилось не менее удушающим страхом. Не мог он просто так исчезнуть. На земле он пропадал, когда его сюда вызывали, значит, здесь… Неужели ему пришлось срочно на землю возвращаться? Этому могла быть только одна причина. О Господи, что с Игорем?

Я все равно продолжала приходить в этот лес — чтобы хоть что-то делать. И всякий раз необходимость возвращаться на занятия была настоящим мучением.

Вот так, представляя себе очередные полдня пытки бездействием, я его и увидела. Совсем в другой части леса, спокойно и неторопливо вышагивающим в мою сторону. Он здесь по дорожкам прогуливается, пока я там бегаю, как ненормальная, спотыкаясь на каждом шагу?

Нет уж, нечего ему об этом знать. И, кстати, о маскировке нельзя забывать. Я вспомнила манеры Бабочки, приняла самый добродушный вид и изогнула губы в самой располагающей улыбке.

Он медленно шел мне навстречу с каменным лицом. Но в глазах у него стояло такое напряжение, что я испугалась, что он сейчас опять что-нибудь безумное выкинет. Нет, маскировку нам нарушать нельзя — похоже, он это еще не понял. Опять ему все показывать!

Я вежливо поздоровалась с ним. В ответ у него ни один мускул на лице не пошевелился, только в глазах снова промелькнула боль, которая опять отдалась во мне еще большей.

С таким лицом не подходят поздороваться.

С таким лицом не спрашивают мнение о прочитанной книге.

С таким лицом не говорят с близким человеком после долгой разлуки.

Если только…

С таким лицом приносят плохие известия.

Что с Игорем? С ним что-то случилось? Пока он тут хороводы вокруг меня водил? И он сейчас здесь прогуливается, вместе того чтобы спасать нашего сына?

Я забыла о маскировке.

— Где Игорь? — спросила я, задыхаясь.

Он снова не ответил, но на этот раз мускулы у него на лице ходуном заходили, складываясь в вопрошающую маску, затем в гримасу недоверия и, наконец, в его торжествующую, ослепительную улыбку.

— Татьяна… — тихо произнес он. — Все хорошо. Теперь все хорошо.

Ах, все хорошо? Я хотела бы еще узнать, что именно! И во всех подробностях. Но не здесь, напомнила мне осторожность.

— Не ори! — произнесла я одними губами, и добавила уже громче: — Я рада, что у Вас все хорошо, но мне пора возвращаться, — и снова быстро пробормотала: — Мы сейчас прощаемся, ты переходишь в невидимость и идешь за мной, — и снова громко: — До встречи.

Лицо у него сложилось в несчастную мину, но в глазах запрыгали еще одни мои забытые знакомые — развеселые херувимчики.

— Такой короткий разговор святого в тоску вгонит, — также еле слышно ответил он, и закончил в полный голос и с нахальной самоуверенностью: — Надеюсь, до скорой встречи, дорогой Ангел!

Я кивнула ему с вежливой улыбкой и, не спеша, направилась к себе. Прислушиваясь на каждом шагу. На полдороге я не выдержала и обернулась. Его нигде не было видно — так же, как и слышно.

На меня вдруг накатило ощущение дежавю. Прямо как в самом начале, когда он в видимость только дома и в транспорте переходил, а все остальное время я понятия не имела, где он и как мне себя вести. Когда уже нас научат этому их умению ощущать друг друга?

Я почувствовала легкое прикосновение к своему плечу. Потом оно стало совсем не легким, и меня потянуло куда-то в сторону.

— Прекрати! — отчаянно, но тихо прикрикнула я, едва сдерживаясь, чтобы не отбить его руку. — Тут же все просматривается!

Я услышала горестный вздох. Потом он согнул мне руку в локте, подсунул под нее свою и почти потащил меня к зданию.

— Я так быстро не хожу! — снова возмутилась я.

Никакого результата. Ладно, сделаю вид, что спешу, чтобы на занятия не опоздать. Так даже лучше — хоть знаю, с какой стороны неожиданностей ожидать.

Перед кустарником, однако, ощущение его руки на моей исчезло. Согнувшись, я ринулась вперед, чтобы он не начал меня сзади подталкивать. И тут же ощутила на своих предплечьях его руки, которые одним плавным движением втянули меня во двор. И не отпустили после этого.

В закрытом пространстве двора я, наконец-то не скрываясь, решительно освободилась из них и быстро пошла к стеклянной двери. Которая открылась передо мной, едва я руку к ней протянула. Не сдержавшись, я прыснула.

— Что? — раздалось прямо у моего уха.

— Раньше я тебе двери открывала и придерживала, — объяснила я, и быстро шагнула в комнату, почувствовав у себя на шее его дыхание.

На втором шаге я услышала, как резко захлопнулась дверь, меня круто развернуло, я почувствовала обхвативший меня руки … и вдруг увидела прямо перед собой его лицо.

— Ты вообще обалдел! — чуть не взвизгнула я.

Больше он мне ничего не дал сказать. Очень настойчиво. И очень долго.

Наконец, ко мне вернулось сознание, а с ним и мысли об осторожности, и я начала вырываться. Он открыл глаза, отклонил голову, снова тяжело вздохнул и опустил руки. И тут же исчез.

— Ты зачем это сделал? — спросила я.

Он громко крякнул.

— Ну, знаешь! — послышался его обиженный голос. — Я целую вечность этого момента ждал!

— Я имею в виду, зачем ты в видимость перешел? — уточнила я. — Нам придется вести себя очень осторожно…

— Я никуда не переходил, — удивленно перебил он меня.

— Да я же тебя видела! — возмутилась я.

— А ну, подожди, — послышалось в его голосе нездоровое оживление, и я быстро отступила назад.

Но он снова схватил меня за руку и потащил к двери. Нет! Я еще не хочу на занятия! С таким же успехом я могла бы сопротивляться лавине.

У двери лавина остановилась и развернула меня лицом к зеркалу. Я озадаченно уставилась на свое отражение. За которым, естественно, не было видно ничего, кроме стены.

— Давай-ка посмотрим, — снова послышалось у меня прямо над ухом, и я почувствовала обхватывающие меня руки.

У меня отвалилась челюсть. Судя исключительно по ощущениям. Потому что смотреть в зеркале было не на что. Кроме стены. Мое отражение исчезло.