Ангел - стажёр

Глава 10.3

Я вышел вслед за главой хранителей из его кабинета, намереваясь дождаться конца этого спектакля и под занавес объяснить ему, что я такие хитрые схемы раскрывал, когда он еще не то, что рядовым хранителем был, а новобранцем подготовительный курс проходил.

Мы проследовали почти в самый конец коридора и остановились перед совершенно неприметной дверью. За которой оказался не архив, а самая обычная комната. Я бы даже сказал, жилая. По аскетическим меркам — жесткий с виду диван, стол и пара стульев. Похоже, мы возвращаемся к полюбовному варианту решения проблемы.

— Кто передал Вам этот образ? — спросил глава хранителей совершенно другим, отрывистым тоном, плотно закрыв за собой дверь и не предложив мне сесть.

— Какое это имеет значение? — прищурился я.

— Анатолий, - -уверенно сам ответил он на свой вопрос. — Судя по присутствию в этом образе его супруги.

— Какое это имеет значение? — повторил я.

— Сейчас в отношении его с супругой все имеет значение, — внушительно произнес он.

— А поподробнее? — снова насторожился я.

— У нас мало времени, — поморщился он. - Все якобы переговоры в архиве могут занять минут десять-пятнадцать, не больше.

— А почему мы здесь говорим? — В голове у меня забрезжила крайне неприятная мысль.

Он молча поднял глаза к потолку.

— Вас слушают? — озвучил я свою мысль.

— В присутствии Анатолия однозначно, — кивнул он. — Сейчас проверять не хотелось. Скажу Вам сразу: новичок, которого Вы мне показали, у нас не наблюдался. Ни временно, ни постоянно. Ангела-хранителя у него никогда не было, — еще раз разжевал он мне.

Судя по всему, у меня на лице сомнение отразилось: то ли у меня проблемы со слухом, то ли у него с головой.

— А как он тогда к нам попал? — недоверчиво поинтересовался я.

— Вот это хороший вопрос, — задумчиво покачал он головой. — Один из многих.

— Что еще? — спросил я, и оглянулся по сторонам. — Записать есть чем?

— Запоминайте, — резко ответил он. — Анатолия сразу забрал отдел по внештатным ситуациям, хотя гибель подопечного человека не является, к сожалению, экстраординарным, выходящим за рамки нашего подразделения, событием. На наш запрос мы получили ответ, что это распоряжение свыше.

Я вопросительно нахмурился.

— Мы также запросили разрешение на доступ к нему, — продолжил глава хранителей, — чтобы получить от него отчет о произошедшем. Для контрольной комиссии. Нам ответили, что его супруга уже принята — также решением свыше.

Я скрипнул зубами, вспомнив свою вдохновенную речь на заседании той комиссии.

— После этого Анатолия внезапно освободили, — дальше перечислял мой собеседник. — К полной ярости отдела по внештатным ситуациям, судя по их реакции. Я же получил распоряжение предоставить ему полную свободу перемещения и выбора взыскания и ждать его решения. Распоряжение оттуда же.

— Свободу ему внештатники ограничили, — ввел я его в курс дела, — а взыскание… Татьяне полностью вычистили память.

Он на мгновение закрыл глаза и затем поднял на меня тяжелый взгляд.

— Вы абсолютно уверены в каждом из своих сотрудников? — медленно спросил он.

Я только глянул на него.

— История их неожиданной кончины уже получила некоторое распространение, — объяснил он. — Вы ведь ее не планировали? — Я молча покачал головой. — Складывается впечатление, что их нужно было зачем-то убрать с земли, но не ликвидировать, а прочно привязать здесь. Лишение его супруги памяти выглядит обрывом последней нити, связывающей его с землей. И все это исходит с самого верха. Я не понимаю, что происходит.

Без малейшего удовольствия я составил ему компанию в этом непонимании. Впрочем, похоже, разгильдяйства и наверху хватает. Изучить объект нужно, прежде чем его стреноживать. Этот псих, как угорь, из любых пут вывинтится.

А вот вывинчивается он оттуда, как правило, на мою голову. Посему не понимать дальше, за что наши верхи на него взъелись и что еще планируют в его отношении, мне совершенно не улыбается.

— И еще одно, — медленно, почти неохотно снова заговорил глава хранителей. — Не знаю, насколько это связано… После освобождения Анатолия нам пришло еще одно распоряжение. Оттуда же. Которым наши хранители, имеющие детей на земле, обязаны предоставлять ежемесячные отчеты об их развитии.

— Отчеты наблюдателям? — снизошло на меня озарение.

— Нет, — покачал он головой. — Более того, те мои подчиненные, у которых есть непризнанные дети, отозваны со своих текущих заданий и направлены к ним — с той же целью.

— Да куда отчеты-то? — нетерпеливо отмахнулся я от излишних подробностей.

— В аналитический отдел, — ответил он почти шепотом.

— Какой отдел? — оторопел я.

— Он относительно новый, — скороговоркой ответил он, направляясь к двери. — Я только знаю, что они изучают информацию от тех, которые находятся  на земле относительно долгий период времени. Нашу точно, возможно, отчеты целителей и ваши, пожалуй. Но сейчас нас впервые обязали все данные им напрямую передавать.

Я снова не понял. Что происходит, я спрашиваю? Это сколько же у нас элит развелось? Без моего ведома? Глава хранителей в курсе, а меня в известность ставить необязательно? О том, что работу моего отряда под микроскопом рассматривают?

Уж не оттуда ли получила «некоторое распространение» история моей крайне редкой неудачи? Уж не оттуда ли это «Держите свое мнение при себе»?  Мне головной боли от этого психа мало — теперь целый отдел ему в помощь?

Вот что значит чрезмерно увлекаться земными делами. Дожился — контроль над своей собственной сферой обитания потерял.

Через пару дней мне уже показалось, что я вообще над чем угодно контроль потерял. Думаю, не надо упоминать, чьими стараниями.

На сей раз этот объект пристального внимания высших сил даже не удосужился лично пригласить меня на свое подпольное собрание. У него уже адъютант появился — сообщение о времени встречи мне от Тоши пришло. Через Марину. Вместе с распоряжением выходить на связь из своего кабинета — для безопасности.

Это он мне будет о конспирации рассказывать? Что-то он о ней не думал, когда раз за разом в этот кабинет вваливался и оттуда же на землю звонил. А сейчас, значит, у него свой командный пункт появился.

А у меня еще и телефон не работает. Глава силового ведомства не может освоить средства коммуникации, доступные рядовым хранителям, нормально? Так в следующий раз он мне будет приказы в письменном виде передавать.

Короче, встреча была проведена, как я сказал — всем скопом, чтобы каждый у меня под надзором был, и у мелкого, чтобы ни у кого преимуществ принимающей стороны не было. Безопасность меня меньше всего волновала — по всем раскладам, высшие силы уверовали, что связи Анатолия с землей полностью разорваны, и сосредоточили внимание на его эскападах в своих владениях.

Оставался наблюдатель мелкого. Его я нейтрализовал по наитию — опять решение неожиданно пришло. Я явился на встречу чуть раньше и велел ему удалиться. Сообщив, что здесь и сейчас будет проходить обсуждение хода операции, не предназначенное для непосвященных ушей.

— Я не получал никаких распоряжений от своего руководства на этот счет, — процедил наблюдатель в своей обычной высокомерной манере.

— Вам недостаточно моих полномочий? — задал я наконец-то этот вопрос хоть кому-то.

— Я следую указаниям своего руководства, — повторил он, как попугай заведенный.

— В таком случае, ставлю Вас в известность, что этой операцией заинтересовался аналитический отдел. — Эта фраза словно сама собой у меня родилась. — Нарушение грифа секретности будет отмечено в рапорте, и я думаю, что к Вашему руководству возникнет ряд вопросов.

И тут я заметил два интересных момента, которые отложил в памяти для дальнейшего обдумывания: при упоминании аналитиков у мелкого глаза загорелись, а наблюдатель зашипел, словно о темных речь шла.

Он все же удалился, а вот в последующий час едва не шипел я. Когда эти конспираторы способы возвращения Татьяне памяти обсуждали.

Переправить мелкого к нам. Раз плюнуть! Нет, зачем — есть проще вариант: Татьяну назад на землю. На полчасика. Как? Как, я спрашиваю?! Они, что, пакеты с инструкциями? И кто будет заниматься их транспортировкой, хотел бы я знать?

На этот вопрос ответила Марина. Естественно, я — виноват, как же я сразу не догадался? И премного благодарен, что она одной доставкой опусов решила ограничиться. Два-три экземпляра. В каждый отдел. А ничего, что даже я, как выяснилось, их количества не знаю?

Дожился — пришлось признать, что во всей компании у одного только темного мозги еще остались. Первая здравая мысль во всем этом балагане от Макса прозвучала. А ведь и правда, у них там, на отшибе, надзора практически никакого — что угодно с земли переправить можно.

И подход к опусам у него более стратегическим оказался. В самом деле, если уж пускать их в широкие массы, то с тем, чтобы все тщательно скрываемые проблемы вскрыть. Я бы в своей части тоже описал, кто и как мне приказ на нейтрализацию мелких отдавал. Чтобы истина, а не слухи, «получила некоторое распространение».

Я также поинтересовался у Марины, во всех ли подробностях описывать нашу с ней последнюю перед аварией встречу, когда она — еще один конспиратор! — мою подругу изображала.

Она тут же разбушевалась — но нечего было меня в посыльные записывать в отместку за мое замечание о высвободившихся средствах на зарплату мелкому.

Макса, естественно, как магнитом притянуло. Ничего, ему тоже полезно послушать, что у нас с Мариной разные совещания бывают — для профилактики, чтобы спасителем себя не вообразил после сегодняшней встречи.

Убедившись, что опасность его переоценки своей значимости своевременно ликвидирована, я отвел его в сторону.

— Слушай, тут такое дело, — начал я. — Тебе в последнее время новых заданий от своих не поступало?

— Тебе какое дело? — процедил он сквозь зубы.

— В отношении мелкой, — уточнил я.

Глаза у него превратились в узкие щелки и желваки заиграли, но его обожествление мелкой возобладало над реакцией на термины.

— Что в отношении Дары? — поправил все же он меня.

Я рассказал ему о приказе, который получили имеющие детей хранители.

— И ваши светлоликие, разумеется, тут же ринулись его выполнять? — произнес он, выплевывая каждое слово.

— Понятия не имею, — ответил я. — Но если такое распоряжение только наши получили — это еще одна загадка.

— Какая загадка? — совсем рассвирепел он. — Переписывают благонадежных, на учет берут, чтобы благостный дождь внимания на заведомо недостойных не пролился!

— Вопрос, для чего их переписывают, — попытался я урезонить его, — и что за внимание оказывать намереваются.

— Если Даре еще раз попробуют жизнь сломать… — уставился он на меня тяжелым взглядом.

— Да угомонись ты! — с досадой произнес я. — Никто ее, по-моему, не трогает. Это у нас один леший разберет, что происходит.

— А ты уверен, что только сейчас? — язвительно усмехнулся он. — Может, это ты только сейчас стал замечать то, что другие давно видели?

Понятно. Дошел до отповедей со стороны темного. Что дальше? А чего — сезон охоты на главного карателя открыт. Налетай, веселись — у каждого есть шанс его клюнуть. Пока он загадки мироздания разгадывает. Только потом не обессудьте, когда он клювастым счет выставит.

Я решил испить эту чашу до дна. День, видно, такой выдался — вот пусть на нем сезон охоты на меня и закончится.