Ангел - стажёр

Глава 10.1

Я как можно быстрее спровадил Анатолия к Татьяне. При этом пришлось проследить, чтобы он ничего тяжелого из моего кабинета не стырил. Мне нужно было, чтобы он оказался как можно дальше от внештатников, и от меня заодно. Это во-первых.

Во-вторых, мне нужно было, чтобы он там оказался целым и невредимым — никак мне не улыбалось снова его по карцерам разыскивать. И, наконец, в-третьих, мне нужны были целыми и невредимыми внештатники — и на своем посту.

Отправив Анатолия, я вызвал своих свободных от операций на земле ребят и обрисовал им ситуацию, сложившуюся на наших рубежах. Как и следовало ожидать, мы оказались едины во мнении — пресечь. Но, внес я стратегическую поправку, остужая самые горячие головы, не на нелегальном блокпосту зарвавшихся ищеек, а в их логове.

Выбрав из своих орлов двух самых сдержанных, я велел им быть наготове и отправился наверх.

Увидев меня, внештатники на посту обменялись обеспокоенным взглядом и вытянулись по стойке «Смирно». Я остановился двумя ступеньками ниже и обвел их тяжелым взглядом. Они чуть посторонились, давая мне пройти. Но разве что бочком.

— Представиться! — рявкнул я.

— Не уполномочены! — отрапортовал один слегка неуверенно.

— Доложить цель присутствия! — добавил я металла в голос.

— Не уполномочены! — гаркнул второй с нахальной ухмылкой.

Я поднялся еще на одну ступеньку.

— Кругом! — скомандовал я тише и внушительнее. — Следовать за мной в ваше расположение.

— Не уполномочены! — хором ответили они, и первый добавил: — Пост оставлять.

Прищурившись, я отдал своим ребятам мысленную команду немедленно выдвигаться. Внештатники, похоже, не ожидали этого, но попробовали сопротивляться. Смотрел я на это с удовольствием, но недолго. Затем вызвал их главу.

— Занят? — коротко спросил я.

— Занят, — также коротко мысленно буркнул он.

— Когда освободишься? — решил я соблюсти межведомственные приличия.

— Как только, так сразу, — схамил он в ответ.

— Дай знать, как только, — тоже бросил я расшаркиваться. — Твои сторожевые пока у меня посидят.

— На каком основании..? — взорвалось у меня в голове.

— Вот это я и хочу обсудить, — ответил я. — Сейчас. И торжественную встречу устраивать не рекомендую, — добавил я, и отключился.

На этаже внештатников нас, конечно, встретили. Но, скорее, как молчаливо глазеющая толпа. Я прошел к кабинету их руководителя позади своих ребят, ведущих горе-постовых с заломленными за спину руками. Внимательно следя при этом за мельчайшими движениями в этой толпе.

В кабинет главы внештатников я тоже вошел последним и сразу понял, что о судьбе наших пленных мне беспокоиться не стоит. Судя по его взгляду, карцер — не карцер, но с десяток нарядов по уборке территории им был обеспечен.

— Вот, доложили, что не уполномочены, — обратился я к нему. — Отвечать на вопросы о цели пребывания. Фактически на моей территории.

Он ничего не ответил, но буквально через мгновенье в кабинет вошли четверо его сотрудников. Я прищурился — он всерьез думает, что я резервы в тылу не оставил?

— Увести! — негромко скомандовал он, кивнув в сторону своих неудачников. — Пока под домашний арест.

Когда мы остались в кабинете вчетвером, он снова глянул на меня.

— Отпусти своих, — повел он глазами в сторону моих ребят.

— У меня от своих секретов нет, — широко улыбнулся я.

— Ты, как будто, ответы получить хотел? — Глаза у него еще больше похолодели. — Смотри, решать тебе.

Я быстро оценил обстановку. Напасть на руководителя одного силового ведомства в расположении другого у внештатников духу не хватит. Дать ему повод заявлять, что в разговоре с ним мне охрана нужна — обойдется. А вот орлов моих вполне может провокация за дверью ожидать.

Мысленно вызвав группу поддержки к этажу внештатников, я повернулся к своему эскорту.

— Обоим спасибо, свободны, — показал я хозяину кабинета пример здоровых отношений в своем отряде, и добавил, больше для него: — Если что, без особого членовредительства там.

Когда они вышли, я повернулся к главе внештатников.

— Я слушаю, — коротко бросил я.

— Насколько я понимаю, — сказал он с кривой ухмылкой, — любимчик хранителей к тебе все же пробрался.

— Меня интересует причина ограничения доступа в мой отряд, — холодно заметил я.

— Ограничения были наложены не на твое подразделение, — прищурился он. — И даже не на твоей территории. Так что не лезь в это дело.

— Какое дело? — спросил я как можно более бесстрастно.

— У нас на этого фаворита досье в пяти томах, — ответил он. — На земле он давно уже решил, что ему все позволено. Но здесь каждый его шаг будет мониториться, и однажды — я надеюсь — табу на его разработку будет снято.

— Земные дела на земле остаются, — обронил я.

— Если они там остаются, — кивнул он. — Здесь его выходкам места не будет. Тебе они, кстати, — искривил он губы, — несколько знакомы, правда? Так что смотри, как бы и ты в ту же разработку не попал.

— Это угроза? — откинув голову, окинул я его взглядом с головы до ног.

— Предупреждение, — процедил он сквозь зубы, и принялся выбрасывать пальцы: — Внештатный сотрудник у тебя из его окружения. С темным из той же компании масса контактов. Все инспекции у них ты исключительно лично проводишь. Адвокатом у них на процессе наблюдателей выступал. И операция именно с ними внезапно провалилась. Интересная картина получается, — закончил он с плотоядной усмешкой.

— Это ты мне рассказывать собрался, как работу в моем отряде строить? — хмыкнул я.

— Нет, — снова показал он мне зубы, — я даю тебе определение соучастия в правонарушениях.

— Я учту, — заверил его я, коротко кивнув и покинув его кабинет, не прощаясь.

Спускаясь к себе, я подумал, что, если я хоть немного знаю Анатолия, он уже должен быть возле Татьяны. Что можно считать решением всех проблем.

Вне досягаемости внештатников — раз. Надеюсь, ума хватило полную маскировку задействовать. Подальше от меня — два. Надеюсь, с моей ориентацией на земные дела, здесь он меня больше дергать не будет. И с головой, полностью занятой адаптацией Татьяны — три. Надеюсь, больше у него ни на что времени не останется.

Я сразу же связался с Мариной, сообщил ей о возвращении пропавшего без вести и его счастливом воссоединении с Татьяной и, наконец, выбросил всех этих психов из головы. Лишь изредка удивляясь, как это он еще не явился похвастаться своими великими победами.

Накликал. Дважды. Этот кретин не просто явился без какого бы то ни было предупреждения, но еще и в образе бесплотного духа.

Уложил я его на месте — маскироваться с умом надо: я, в основном, с бесплотными темными сталкиваюсь.

Похоже, немного перестарался, подумал я, когда он заговорил. Содрогнувшись, подумал —  если на его обычное безрассудство еще и травма головы наложится, мало никому не покажется. Мне, в первую очередь.

Впрочем, после его рассказа я был бы совсем не против, если бы мне компанию составили те, которые по Татьяне решение принимали. Так меня еще никогда не делали. А я еще гордился своей железной логикой, с которой обосновал причину провала аварии, сведя ее к форс мажору. И насмехался над бардаком у хранителей, которые оставили без должного взыскания разгильдяйство своего сотрудника.

Не оставили, значит. Такое взыскание не иезуитским, а садистским называется. И это после того, как на контрольной комиссии со мной прямо, без обиняков и двусмысленностей, согласились, что последствия нашей неудачи не должны Татьяны коснуться?

Такого пренебрежения я еще никому не спускал. Вспомнив свои надежды на обычную, в разумных пределах непредсказуемую жизнь, при отсутствии в ней Анатолия, я скрипнул зубами. Эта ходячая турбулентность везде, где появляется, возмущение вносит. Кто угодно начинает в унисон вибрировать.

А вот за сокрытие возможности телефонной связи у нас я его чуть еще раз не приложил. От всей души и с должным возмущением. Он не в состоянии оценить значимость резервного канала связи? Да это же просто подарок … судьбы, чуть не подумал я, и замер, испытав знакомое звенящее ощущение.

В любой операции, когда возникает непреодолимое, казалось бы, препятствие, обязательно появляются способы справиться с ним. Всегда неожиданное, абсолютно с виду нелогичное решение вдруг всплывает в голове, словно кто-то или что-то вложило его туда. И из личного опыта я знал, что приход такого решения означает, что увиденное препятствие представляет собой лишь вершину айсберга. Я даже иногда задумывался, уж не высшая ли воля помогает таким образом подготовиться к новому уровню видения проблемы.

Телефон мог оказаться отличным решением в свете последнего разговора с главным внештатником. Что тогда за айсберг под ним скрывается?

Я выполнил просьбу Анатолия лично, несмотря на прямое заявление, что мои перемещения отслеживаются. Нужно было удостовериться у Тоши, что земная телефония у нас действительно работает — такую революционную информацию я никому доверить не решался. Но, чтобы снизить риск наблюдения, я сгонял к нему ночью, когда люди обычно спят и мы на контакт с ними не выходим, и предупредил его, что число личных встреч нам придется резко сократить.

Ну да, дождешься от них. За аккумуляторами я, понятно, тоже сам к Марине смотался, но в открытую, посреди бела дня, объявив ей по мысленной связи, что новая операция намечается. Тогда же, в разговоре с ней, я попросил и мне телефон купить — и не раз потом думал, что же остановило меня от передачи этой просьбы мысленно.

— А деньги где я возьму? — округлила глаза Марина.

— Сколько надо? — спросил я, уже составляя в уме заявку в службу администраторов.

Когда она назвала примерную сумму, я присвистнул.

— А попроще что есть? — поморщился я, представляя себе переговоры с администраторами.

— Конечно, есть, — невинно усмехнулась она. — Это Тоша Анатолию такой купил, навороченный.

— Не надо мне на самолюбие давить, — заметил я. — Не хватало мне еще техникой с ним мериться. Мне надо, чтобы работало. А старый его где?

— У Тоши, наверно, — пожала она плечами. — Давай, не спеши. Проверим этот — если все будет нормально, найдешь деньги на такой же.

— Мне льстит твоя вера в меня, — буркнул я.

— А рисковать лучше? — фыркнула она. — Купишь дешевый, а он не работает — придется еще раз раскошеливаться. Какие-то вы там все безголовые!

— Вот я попросил бы! — возмутился я.

— Ладно, у тебя голова есть, — снизошла она до меня, но все же не сдержалась: — Но все же наполовину пустая.

Я ушел, не попрощавшись.

Звонил своим психам Анатолий из моего кабинета. Я сам ему это предложил. Во-первых, мне нужно было лично удостовериться, что телефония работает, и посмотреть, как. Во-вторых, судя по тому, что после первой нашей здесь встречи Анатолий беспрепятственно выбрался из здания, кабинет мой таки не прослушивается. Пока, вдруг кольнула меня нехорошая мысль. После чего я особо внимательно следил, куда Анатолий пальцем тычет.

А вот в разговор их я не вмешивался. Опять чутье сработало — не хотел выдавать свое присутствие. Да и на Маринины комплименты не улыбалось мне снова нарываться. Но дорвавшись, наконец, до Анатолия, она полностью на нем сосредоточилась и понесла такое, что у меня волосы дыбом встали.

Использовать прецедент Татьяны — это чтобы и ей тоже память до дна вычистили? У меня, конечно, заявка на нее давно готова, но если меня опять за бортом оставят? И что потом? Киса — не Анатолий, он ее реанимировать не будет. А вот Макс может броситься — его мне еще здесь не хватало. Темный требует встречи с нашим новобранцем, нормально?

Если у меня голова пустая, то у нее она полной дурью забита. Анатолий, правда, ей эту дурь оттуда так выбил, что я даже подумал, что, может, и стоит поспособствовать его возвращению на землю. Этих психов точно лучше в одном месте держать, чтобы друг о друга зубы точили, а не мне комплименты отвешивали. А то у меня два очага напряженности образовалось. Один угрожает слаженности работы, другой — вообще подрывом среды обитания.

В списке приоритетов среда обитания явно стояла выше. Для выхода на оперативный простор по ее сохранению, мне требовалось срочно погасить периферийную горячую точку.

Когда Тоша доложил о готовности материалов, запрошенных Анатолием, я послал за ними одного из своих ребят, как за отчетом Марины. С ним же я передал ей свои инструкции — я бы даже сказал, категорический приказ не предпринимать никаких действий из перечисленных ею в телефонном разговоре. Под угрозой прекращения какого бы то ни было сотрудничества.

В пакет с инструкциями я запечатал и деньги на телефон. С очень странным чувством. Прохода через точку невозврата.

Впервые в своей очень долгой ангельской жизни я воспользовался служебным положением в личных целях. То есть совершил первое в своей очень долгой ангельской жизни реальное правонарушение. Которое элементарно может стоить мне моего кресла. В тот самый момент, когда вес моей должности может оказаться решающим фактором в расследовании беспрецедентного случая, произошедшего с Татьяной.

Опять возникло звенящее ощущение, и я весь подобрался, готовясь к неминуемым осложнениям.