Ангел - стажёр

Глава 9.6

Как и положено мужчине, первый эксперимент я поставил на себе. Как и положено первому эксперименту, он оказался неудачным. Почувствовав дуновение свежести, я представил себе, как обнимаю Татьяну … и продолжил ощущать прохладу. Честно говоря, наслаждаясь обоими ощущениями, я был готов так экспериментировать до бесконечности. Пришлось вспомнить, с горестным вздохом, о глубоко присущей мне целеустремленности.

Я представил себе, как Татьяна вешается мне на шею — и тут же увидел ее, с загадочной улыбкой на губах. Могла бы и не так откровенно радоваться, лишая меня двух удовольствий в обмен на одно.

Затем мы поменялись ролями. Затем перешли в невидимость вместе. Затем повторили последний опыт несколько раз — для закрепления навыка. Затем я решил, что мы готовы для более серьезного испытания.

Когда мы инвертировались, пришлось немного помучиться. Удар по ощущениям был настолько силен, что просто парализовал воображение. Но мы справились. Я увидел Татьяну первым и был вынужден несколько мгновений лицезреть в бессилии ее искаженное лицо, по которому катились крупные капли пота.

— Предлагаю усиленно потренироваться в настоящих объятиях, — произнес я, когда мы материализовались и отдышались.

— Мне это не нравится! — буркнула Татьяна, поджав губы.

— Что не нравится? — опешил я. Еще не хватало, чтобы она увлеклась виртуальными объятиями.

— Ты теперь со всеми инвертированными обниматься будешь, чтобы их распознать? — Она остро глянула на меня.

— Нет, — заверил я ее. — Я только с одним айсбергом обниматься готов. А ты, между прочим, то же самое представляешь — я же тебе ничего не говорю.

— А мне удирать придется, — усмехнулась она, снова опуская глаза. — У меня ничего не получится.

— Почему? — удивился я.

— Я в невидимость перехожу, воображая, как ты меня обнимаешь, — тихо сказала она. — Не хватало мне еще кого-то представлять.

Я немедленно перешел к только что предложенным усиленным тренировкам, но Татьяна решительно отбила все мои попытки. Я бы даже сказал, весь ощутимо отбила. Интересно, раньше она совсем не так упорно возражала — я, что, в ее воображении как-то иначе обнимаюсь?

— Мне это не нравится, — еще мрачнее повторила она.

Подтверждая мои самые тяжкие подозрения.

— Если, как ты говоришь, — продолжила она в ответ на мой вопросительный взгляд, — этот темный у тайника может мысли читать, то он это все увидит? Как мы обнимаемся? И не только?

Слава Всевышнему — самые тяжкие подозрения опровергнуты! А вот предположение, высказанное Татьяной, мне нравится ничуть не больше, чем ей. Вздохнув, я вытащил из памяти менее неуловимую мысль и повертел ее со всех сторон. Ну что ж, чтобы избежать крупной неприятности, я всегда готов пойти на меньшие.

— Нет, Татьяна, ничего он не увидит, — решительно заявил я, вытаскивая, вслед за мыслью из памяти, телефон из кармана. — Мы ему это не позволим.

— Кто мы? — захлопала глазами Татьяна, но я уже набирал нужный номер.

Он ответил после десятого, наверно, гудка и в своем обычном стиле.

— Чего опять надо? — прозвучало вместо приветствия.

— Привет, Макс! — ответил я приветливо. По необходимости. Как положено просителю. — Можешь объяснить, как мысленный блок ставить?

— Тебя, что, с текстами застукали? — хмыкнул он.

Ну, понятно, что еще темный может предположить? Только козни, интриги, сопротивление светлому руководству и сокрытие от него важных данных.

— Это не мне, а Татьяне, — сосредоточил я все усилия на том, чтобы держаться в рамках приличий. — Чтобы твои собратья на назначенной встрече в личной информации не копались.

— На какой встрече? — резко спросил он.

Я понял, что у темных тоже режим секретности ввели. Который я только что успешно разрушил. Интересно, они на меня пожаловаться могут? Нет, у нас меня за такое скорее наградят. Посмертно. После того как Стас меня не внештатникам, а этим самым темным на распыление отдаст. Нет, не отдаст — кто ему тогда у аналитиков шпионить будет? И вообще, он мог бы и поименно конкретизировать, кому ни слова. Макс, конечно, темный, но уже как-то не совсем.

Одним словом, сказав «А», пришлось мне договаривать Максу весь остальной алфавит. Но коротко. Я бы даже сказал, в сжатом телеграфном стиле. Узнав причину встречи, Макс присвистнул, и дальше его интересовали только ее время и место.

— Я должен там быть, — безапелляционно заявил он мне.

— Макс, имей совесть! — похолодел я, представив себе реакцию Стаса. — Мне было велено не разглашать.

— А ты уже разгласил, — напомнил он мне ехидно. — Так что поздно хлопать крыльями. Хочешь блок, давай вести деловой разговор.

— Да тебе-то это зачем? — разозлился я.

— Это не мне, а Даре, — вернул он мне мою же фразу. — На всякий случай. От ваших белокрылых в любой момент чего хочешь ожидать можно.

— Тогда и Игорю тоже, — быстро сориентировался я. — Если уж мы деловой разговор ведем.

— Без проблем, — легко согласился он, и добавил с явным раздражением: — Она его все равно сама научит.

Макс наведался к нам только через день. И, судя по всему, скрытно — встречу он нам назначил в дальнем лесу, но ближе к нашему подготовительному центру, чем к темному.

Мы с Татьяной все это время упорно тренировались. Нивелировать убийственное влияние друг на друга в инвертации — в ее комнате, и распознавать внештатников — в лесу. Нам удалось обнаружить три их наблюдательных пункта, расположенных на наших обычных маршрутах. От этих наблюдательных пунктов они, впрочем, как я и предполагал, особенно не удалялись.

Но мы и еще кое-что заметили. Инвертированные внештатники нам обоим совсем не так сильно били по ощущениям. Татьяна, правда, все равно отказалась к ним приближаться, а я рискнул — и словно в промозглый день на улицу на земле выскочил. Вполне терпимо — мурашки по коже пошли, размяться захотелось. Я понял, что если придется схлестнуться с ними, на моей стороне будет не только преимущество неожиданности.

К моменту появления Макса мы уже волноваться начали. В тот день утром на столе Татьяны обнаружилось расписание ее следующих занятий — с номерами тренировочных павильонов и их очередностью. Я с удовольствием отметил, что первым в расписании стоит курс хранителей. С ее способностями и моей помощью будет она у меня отличницей. Так, чтобы сразу пришлась ей эта работа по душе, и все остальные курсы померкли на ее фоне. Но сначала нам нужно было разделаться с темными. Со всеми.

Макса мы тоже издалека распознали, и я с особым удовольствием помахал ему рукой еще на подходе.

— Ты смотри, не соврал, — заметил он, переходя в видимость.

— Давай работать, — бросил я ему уже без удовольствия. — Кто его знает, сколько это времени займет.

Но Татьяна и блок ставить на свои мысли научилась без особого, казалось, труда. Я прямо раздулся от гордости — сказал же, отличница! Хотя ей, наверно, филологическое прошлое помогло.

Макс приоткрыл в ее сторону свой блок и спросил ее, что она слышит. Именно так и сказал — не видит или читает, а слышит. Она нахмурилась, поджала губы, скосив глаза в мою сторону, но он уже, видимо, вернул блок на место, потому что вновь повторил свой вопрос.

— Тарабарщина какая-то, — снова нахмурилась она.

— А там было тоже самое, — спокойно обронил Макс, — только закодировано.

Татьяна какое-то время помолчала, напряженно думая.

— Буквы переставлены? — неуверенно спросила она. — Как в Скрабл?

Макс одобрительно кивнул, одновременно вскинув бровь с нарочитым удивлением.

— Но я же тогда только об этом и думать буду! — воскликнула Татьяна с несчастным видом.

— Люди используют свой мозг максимум на десять процентов, — высокомерно заметил Макс. — Мы можем позволить себе большее. Задай ему алгоритм и дай потренироваться. Дальше он все будет делать сам. Попробуй.

Татьяна опустила глаза, снова помолчала, хмурясь, затем снова вскинула их на Макса, глядя на него в упор.

— Судя по всему, — хмыкнул он, — там было что-то весьма нелестное для меня.

— Что посеешь, то и пожнешь, — ответила Татьяна с довольным видом.

— Алгоритм усложни, — бросил Макс, — этот при желании можно расшифровать. Я пошел.

— Куда? — возмутился я. — А меня послушать?

Макс повернулся ко мне с плотоядной ухмылкой.

— Тебе этот способ не годится, — произнес он, намеренно растягивая слова.

— Это почему еще? — поинтересовался я.

— У тебя большая часть мозга авантюрами и самолюбованием занята, — ответил он, и добавил: — Татьяна, тебе еще выдержку потренировать нужно. Я сейчас без слов догадался, что ты думаешь. А ему, серьезно, лучше рисунками думать.

— А если я рисовать не умею? — напомнил я ему о своем присутствии.

— Для наскальной живописи сойдет, — пожал он плечами.

Я вспомнил Татьянины психологические тесты и быстро представил себе череду геометрических фигур с максимально острыми углами на фоне всех оттенков багрового света, и добавил, подумав, пару черных клякс.

— О, и кубизм подойдет, — кивнул с довольным видом Макс, — только последовательность слишком очевидна.

Уже в полном бешенстве, я нагромоздил все образы в кучу и метнул в него. Какое-то время он молчал, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, словно разглядывая мое произведение.

— По-моему, — протянул он, наконец, насмешливо, — в правом верхнем углу — ощипанные перья, имеющие некоторое отношение ко мне.

— Макс, уйди! — напряженно сказал я, изо всех сил пытаясь остановить калейдоскоп совершенно безумных образов, производимых с бешеной скоростью моим оскорбленным мозгом.

— Не уйди, а спасибо и до скорой встречи! — небрежно бросил он. — Добавь окружностей и побольше голубого с белым. Тебе уж вовсе позорно самообладание терять.

Футуристический ураган у меня в голове прекратился через добрых часа полтора. Стоило мне вспомнить, что нужно звонить Стасу и выпрашивать приглашение для этого … нет, я не хочу больше никаких картинок! Спасибо, что он не предложил мне зашифровывать мысли под музыку! Вот я даже не подозревал, что у моего мозга столько накопилось против … Макса? Фу, обошлось.

Стас моего звонка явно ждал и сразу же пришел в отличное расположение духа. На некоторое время. Когда я сообщил ему, что Татьяна освоила оба необходимых для встречи умения, и подчеркнул, что теперь мы можем обойтись без участия темных в ее организации.

— Точно! — довольно хохотнул он, — лишний раз одалживаться у них нам совершенно незачем. Дам команду своим инструкторам, чтобы присмотрелись к Татьяне — похоже, наш кандидат.

А вот эту мысль нужно срочно выбить из его феноменальной памяти. Что можно сделать, лишь забросив в нее повод для размышлений о возможных, но не доказуемых нарушениях законов. Или договоренностей с противником, что в его глазах является куда более страшным преступлением.

— Стас, — словно между прочим обронил я, — мне на этой встрече Макс нужен.

— Не понял, — мгновенно и ожидаемо отреагировал он.

— Во-первых, нужно, чтобы он Игоря и Дарину научил. От наблюдателей чего угодно ждать можно, — подкорректировал я аргумент Макса.

— А во-вторых, ты уже с ним об этом договорился? — вкрадчиво поинтересовался Стас.

— Так договариваться же еще пока не о чем, — вывернулся я. — Я о другом подумал. Ты кого-то из своих брать будешь?

— Нет, сам буду, — ответил он. — Пока не выяснится, как это работает, лучше поменьше распространяться.

— Вот я и подумал, — повторил я, — что темные, возможно, тоже так рассуждают. С их стороны будет столько же народа, сколько и с нашей — так может, сузить их круг посвященных, введя туда Макса, который у тебя полностью под контролем.

— Точно сговорились, — не поддался на лесть Стас. — Утечка, похоже, у темных, раз он сам на тебя вышел. Это мы запомним. А вот что он тебе за это пообещал? — задумчиво добавил он.

— Стас, не говори ерунды, — совершенно искренне возразил ему я. Вот пусть в этом направлении и думает, и забудет о каких-либо инструкциях в отношении Татьяны.

— Насчет мелких я, пожалуй, соглашусь, — продолжил он, все также словно вслух размышляя. — Максу передай, что отныне он у меня действительно под полным контролем будет — пусть тебя за это благодарит. А ты впредь подписку о неразглашении давать будешь.

Минуточку, святые отцы-архангелы, я пошел на мелкие неприятности ради избежания более крупной! Уговора не было, что они начнут размножаться и расти.