Непослушная

Глава 3. «Гоморра»

Через несколько часов машина притормаживает на окраине города-миллионника. Рассвет только начинает вступать в свои права, первыми лучами солнца освещая все вокруг, пытаясь пробиться сквозь каменные многоэтажки, но получается это у него слабо. Несмотря на ранний час на улице уже достаточно много людей, спешащих на учёбу, работу и просто по своим делам. Карина никогда не видела таких толп – просто не было возможности. Будто в огромном муравейнике очутилась или, если сказать вернее, в человейнике. Особенно это становится заметно, если посмотреть на дома спального района: сотни, тысячи окон живут своей жизнью, словно отдельные ячейки одного целого.

— Вот и прибыли, — парень окончательно останавливает движение, паркуясь у бордюра.

Карина растерянно смотрит в лобовое окно, затем в боковое. В зеркало тоже заглядывает, прежде чем напомнить:

— Ты вроде про клуб говорил? Не вижу здесь ничего подобного, — крошечное семя сомнения прорастает в её душе.

Водитель смеется, словно она глупость сморозила, каких он ещё не слыхивал.

— Этот клуб не выставляют напоказ. Так бизнес лучше идет, — выходит из своего транспорта, а затем, поняв, что за ним девушка не следует, заглядывает в салон и поторапливает, — побыстрее. Нужно успеть до закрытия. Сейчас самый лучший момент, чтобы проситься на работу — все уставшие и заморачиваться не станут. Вылезай, поездка подошла к концу. Уже, — смотрит на часы, — минут пятнадцать как. Успеешь наглядеться на столицу, сейчас лучше делами заняться.

Карина, набравшись смелости и захватив с заднего сиденья сумку с вещами, наконец ступает на землю Москвы. Это вызывает у неё удивительное ощущение новизны, которого не было с тех пор, как отец впервые арендовал самолёт, дабы отвезти свою дочурку в тёплые страны летом на море. Тогда у неё в груди также трепетало от ожидания, как и сейчас.

Парень подводит её к неприметной двери одного из серых зданий. Чтобы до неё добраться, пришлось спуститься на пятнадцать ступенек вниз. Там, сидя на колченогий стул, ожидает посетителей охранник: даже не стоя, он возвышается над теми, кто пришел, роста в нём не меньше двух метров уж точно, крепкие мышцы бугрятся под чёрной футболкой, а голова охранника лысая и гладкая, словно бильярдный шар.

Карине он напоминает дикого зверя, даже порыкивает очень похоже, когда заговаривает:

– Степка, что тебе нужно? Ты же знаешь, что этот вход не для посетителей, — смотрит исподлобья подозрительно, будто ждёт подлянки.

— Михалыч, так работницу новенькую привел, не ради выпивки заглянул, а по делу.

Теперь Карина знает, как зовут её нечаянного благодетеля (по пути как-то это даже не интересовало девушку). Решает, что надо бы и свое сообщить. Представляется, впрочем, не упоминая фамилию, а называет ту, что указана в поддельных документах — надо целиком и полностью соответствовать легенде. Такая фамилия — Иванова — очень распространена и не вызовет ненужных вопросов, вдруг о Соколовых в Москве слышали. Было бы неприятно вернуться домой под конвоем, едва сбежала.

— Ничего вроде как, — окидывает охранник девушку оценивающим взглядом. Какой-то своей мысли кивает и довольно ухмыляется. — Подходит.

"Будто кастинг прохожу в порнушку", — царапает сознание Карины мысль, но она откидывает ее в сторону, будто ненужную вещь. Меньше напрягаться — лучше жить, с таким девизом Кара делает большинство дел.

Михалыч же тем временем поднимается со своего стула, который при этом скрипит, словно несказанные петли двери, и открывает парочке проход внутрь.

— Добро пожаловать в "Гоморру".

Если у Карины и возникают вопросы про название клуба, после того, как заходит, сразу понимает, как точно оно его характеризует. Внутри творится настоящая вакханалия. Не смотря на раннее утро -- время, когда тусовщики расходятся -- здесь посетителей полным-полно. Неоновый фиолетовый свет падает на тела людей, что сидят за баром, трутся друг об друга на танцполе, примостились парочками на диванах у стен. На высоких стойках, у шестов, танцуют полуголые девушки, извиваясь в таких позах, что даже представить трудно. Карина смотрит на происходящее совершенно обалделыми глазами – ей ещё никогда не приходилось сталкиваться с подобным развратом. Кажется, что здесь не просто ночной клуб, а целый бордель.

«Хороший бизнес, если задуматься. Всегда будут те, кто готов продаться, и те, кто готов купить», — в мозгу всплывают у девушки «уроки» экономики от отца.

Степан на происходящую вакханалию не обращает ни малейшего внимания. Привычно проходит мимо, даже глаза не скашивает, а ведь посмотреть есть на что: девочки на любые вкус, даже Карина это замечает. «Стало быть, он тут частый гость. Иначе такое равнодушие объяснить не могу», — делает вывод Соколова-Иванова. Любой нормальный человек отреагировал бы, как она: шок, неприятие и отвращение, потому что от хорошей жизни девушки в таких местах не работают, лишь от плохой.

Кара знает, как торговля собой меняет людей. Ей и мама рассказывала, и отец. Второй ещё и показывал, так, для пущего эффекта. И нужной реакции от дочери добился, ей никогда в стриптизерши не хотелось пойти. А уж когда она наслушалась историй о том, как милые девочки-отличницы, ступив на скользкую дорожку, скатывались на самое дно, заканчивая жизнь продленными наркоманками и дешевыми проститутками, и вовсе оставило гнетущее впечатление.

Поэтому сейчас, глядя на всех девочек, что натянуто улыбались, выписывая пируэты вокруг шестов, Карина видела лишь их будущее: нищета и болезни, а также отвращение к себе за сломанную жизнь.

Мужчина проводит её через зал, затем по темному коридору, по углам которого целуются парочки, никого не стесняясь. Карина даже не пытается перекричать шум, чтобы сообщить, что ей и не очень-то нравится здесь. Атмосфера напрягает, да и общая распущенность контингента. Но, когда их пара доходит до лестницы вверх, крики и музыка резко затихают. Карина и слова не успевает сказать, как оказывается будто в другой вселенной, настолько в этом месте спокойно и не долбит по ушам никакой шум. Степан же, словно бывал здесь тысячу раз уже, подводит её к неприметной чёрной двери в самом конце прохода, три раза стучит, дождавшись разрешения, распахивает.

И в очередной раз девушка поражается, ведь здесь все совсем иначе нежели на первых этажах: комната обставлена явно дизайнером со вкусом, который постарался ради того, чтобы было приятно находиться в этом месте долгое время. Никаких тебе кричащих цветов, аляповатой мебели или маслом писанных картин. Все стильно, но строго. И, лишь рассмотрев интерьер, девушка замечает, что за столом у окна, завешенного плотными шторами, сидит мужчина.

Карина всегда считала, что её отец самый красивый в мире, затем, войдя в подростковый возраст, причислила к этому списку и Владимира, в которого имела неосторожность влюбиться. Но тот, кто сейчас находится перед ней, не то чтобы красив или хоть чуточку привлекателен, но обладает каким-то запредельном притяжением, устоять перед которым невозможно. «Кажется, такое называют харизмой», – приценивается взглядом к дорогому костюму Соколова, пытаясь понять, сколько же на самом деле тот стоит. — «Явно не на рынке покупал, да и на массмаркет не похоже. Видимо, закупается где-то у дизайнеров». Обращать внимание на одежду Карину научила мама, всегда приговаривая, что встречают по одёжке, и многое можно сказать о человеке, сделать правильные выводы ещё до того, как кто-то откроет свой рот. И обмануть не получится, когда знаешь, что за деньги водятся у того, кто смог нацепить на себя костюм стоимостью в две импортные машины.

Незнакомец бросает на неё один короткий взгляд, а затем отводит глаза и разговаривает уже только со Степаном, будто девушка является пустым местом:

– Ничего так, симпатичная, по какому поводу привёл? – Предпочитает не разводить лишних разговоров мужчина за столом. – Если как в прошлый раз, то даже не пытайся.

– Нет, эта чистенькая. Точно не из Москвы, да и манеры у неё что надо, подойдёт идеально, – а вот Степан меняется прямо на глазах, становясь из уверенного в себе парня каким-то жалким существом, что лебезит перед более сильным самцом.

Карине уже совершенно не нравится происходящее. Как будто она оказалась в сериале, где роль её прописана заранее, а выйти за рамки не позволено режиссером. Как будто вещь, а не человек.

— Степан сказал, что у вас есть вакансия официантки, — пытается заикнуться, но замолкает, когда мужчина вперивается в неё глазами. Видимо, особое умение, как у её отца. Тот тоже может любого заткнуть, лишь разок взглянув. — Я бы хотела устроиться.

— Слова не давали, — отрезал незнакомец. И Карина ещё сильнее почувствовала себя не в своей тарелке. — Ты, — указывает пальцем на сопровождающего, — можешь идти. Через бухгалтерию, там тебе отдадут конверт. А ты, — указывает уже на девушку, — на первый этаж. Найди Вишенку и скажи, что новая официантка. Она выдаст тебе форму и проведёт инструктаж. Теперь оба пошли вон.

Рукой взмахивает, выдворяя посетителей из кабинета, а сам возвращается к бумагам.