Непослушная

Глава 7. Пинок от жизни

Когда Карина пятый раз выходит на смену не официанткой, а той, кто смотрит бесконечно в мониторы, она понимает, что это её новая работа. Каким-то неведомым образом Вишенка решила, что именно там, на просмотре бесплатного жесткого порно, ей самое место.

Один раз Соколова пытается поговорить с ней, переубедить, но получает решительный отказ:

— Спорить будешь на кассе в «Пятерочке». Здесь твоё мнение никому неинтересно. И не вздумать к Кареновичу идти, он вообще уволить может.

Карина же подозревает, что ей запрещают говорить с боссом по причине того, что он указаний Вишенке не давал на перевод из официанток. Посему Соколова послушно смотрит, чтобы с девушками ничего по-настоящему плохого не случилось.

Она даже втягивается в это дело. Невозможно это не сделать, когда часами напролёт одно и то же перед глазами. Бесконечный секс всех возможных видов. Девочки одни и те же работают, а клиенты меняются постоянно. В какой-то момент Карина даже начинает сочувствовать бабочкам.

— Не стоит, — Дмитрий сразу расшифровывает чужие чувства, будто сканером считав, — они все выбрали эту работу добровольно, зная, что их ждёт. Некоторые из них вообще могли бы на трассе стоять, если бы не босс, давно бы сторчались и умерли, так что здесь для них теплое местечко.

Но Кара не может вот так вот по заказу взять и очерстветь душой. Её учили, что что люди через свое достоинство ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не должны переступать.

— Странно, что ты сама этого не понимаешь, — задумчиво тянет мужчина, — обычно даже в самой дальней дыре понимают люди, в чем смысл существования — выжить.

С этим девушка бы поспорила. Ей всегда казалось, что он в том, чтобы быть счастливым человеком и оставить после себя след на Земле.

– Думаю, тут ещё дело воспитания. Тот, кто его недополучил в детстве, не сможет во взрослом возрасте переучиться, ведь характер уже сформирован. Опять-таки, если человек считает, что он не достоин большего, то почему другие должны видеть в нём что-то отличное от этого?

Так увлекается разговором Карина, что даже не замечает, что в комнату заходит Арат Каренович.

— Интересные рассуждения для почти еще ребёнка, – внимательно смотрит на девушку, будто сканируя, – но меня больше интересует, почему ты вообще находишься в этом помещении? Разве не должна обслуживать столики на первом этаже?

После того, как мужчина задаёт этот вопрос, Кара готова ликовать, потому что наконец-то получает подтверждение своим подозрениям, что Вишенка банально пользуется властью, не ставя никого вышестоящего о своих решениях в известность.

– Вишенка меня сюда перевела, хотя я её об этом не просила, – спешит сдать свою ненавистную недоначальницу Соколова, делая при этом самый невинный вид, что только может. Она отлично знает, как он действует на людей, вызывая доверие. Она не сделала ничего плохого, не помешает ещё раз об этом сообщить хотя бы просто похлопывая глазами в непонимании, – сказала, что это ваше распоряжение.

Арат Каренович меняется в лице прямо на глазах. Ему явно не по душе то, как распоряжаются его именем, прикрывая свои грязные делишки. Он привык к тому, что его уважают и боятся, а не используют.

— Ясно, — тем не менее чувства сдерживает, отвечая девчонке коротко, затем приказывает, — сегодня ты выходная, иди домой. Завтра придумаем, что делать с тобой. За столики точно не можешь вернуться, теперь тебе такая работа не подходит.

И снова, не бросив на неё ни единого взгляда, уходит. Карина быстро собирает вещи, прощается и тоже покидает комнату. Не оглядываясь, пробегает по коридору до лестницы, спускается по ней и оказывается у черного выхода — боится, что кто-нибудь окликнет, и тогда не сможет уйти домой, вновь припашут к работе, не факт, что приятной.

На улице удивительно солнечно, и вдруг, впервые с момента переезда, Карина понимает, как давно не наслаждалась свободой. Работа в «Гоморре» так сильно на неё давит, что у неё нет никакого желания разглядывать, что вокруг происходит. Теперь же у неё есть такой шанс, и девушка намеревается им воспользоваться.

Проходит по аллеям меж многоэтажек, здороваясь со всеми, кого встречает: и с пожилыми людьми, и с молодыми мамочками, что толкают перед собой коляски с детьми, и с шебутными подростками, наслаждающихся каникулами. «Оказывается, у меня уже вошло в привычку смотреть лишь себе под ноги, не встречаться ни с кем в клубе взглядами, чтобы лишнего не надумали», — Карина ощущает себя не молодой девушкой, которой едва восемнадцать исполнилось, и впереди у неё целая жизнь, а столетней старухой, что разочаровалась в людях и их поступках.

Зарплата, что была выдана в конверте ещё неделю назад, жжет карман Карины. Раньше бы она такую, относительно небольшую, сумму в пятьдесят тысяч рублей уже бы потратила на всякие глупости, теперь же знает цену деньгам и не спешит. Решает порадовать себя по пути домой, зайдя в кафе-мороженое, на которое давно глаз положило — больно красочная витрина у заведения.

Ванильное, с шоколадной крошкой и вафлями мороженое такое вкусное, что девушка не может от него оторваться. Смакует каждую ложку, облизывая её до зеркального блеска. И в этот момент ей абсолютно наплевать, как это выглядит со стороны. Она думает, наслаждаясь: «Иногда можно себя порадовать, это приятно — покупать что-либо на свои деньги. Самостоятельность — круто!».

Но вот дома оказывается не все так радужно. Настроение мигом падает у Карины ниже плинтуса, когда она обнаруживает в квартире неизвестного мужчину.

— Вы кто? — она решает даже не разуваться. И судорожно сжимает конверт с деньгами рукой в кармане джинс.

— Хозяин квартиры. А вот вас я не знаю. Что делаете в моем доме?! — незнакомец выглядит отнюдь не безобидным добряком, и Каре становится страшно. Он же тем временем прыгает с места в карьер сразу, — я сдавал жилье не вам. Выметайся!

Он, разозлившись окончательно, даже как-то больше становится, выше. Девушке кажется, что он по сравнению с ней неприступная гора.

— Дважды повторять не буду: пошла вон отсюда! — беснуется мужчина, ему явно наплевать на то, что девушка перед ним больше на ребенка похожа, чем на взрослого человека, и ничего предпринять против не может, даже словесно возразить.

— Вещи… — заикается было Соколова.

Но тут же съеживается под чужим жестким взглядом, наполненным лишь чистой яростью. Понимая, что ей не дадут собрать одежду, успевает лишь снять с одежной вешалки сумку, в которой сложены документы — по привычке, на всякий случай. И выскакивает из квартиры, надеясь унести ноги до того, как злобному уроду захочется ещё что-то с ней сделать.

— Сорок девять пятьсот. И этого точно не хватит на новый съем, но хоть что-то, — в ближайшем сквере на лавочке Карина подсчитывает ущерб. — Только вот где мне жить теперь? Не тут же ночевать, в голубином помете.

Жизнь дала ей очередного пинка.