Елена Васильевна меняет профессию

Глава 20. Это уже пето

12 июня 1528 года. Елена Васильевна.

Когда я проснулась, Юрия в палатах уже не было, чему я была даже рада. Этой ночью я добровольно стала женщиной князя, я признала Юрия своим мужем. И хоть выхода у меня и не было, свершившегося факта это не отменяет.

Теперь пора усвоить для себя, что Андрей никогда не станет моим. Он император и у него две законные жены, не считая десятков родовитых наложниц. Да, у нас с ним были чувства друг к другу, но это не остановило Андрея от того чтобы отдать меня на «растерзание» своему брату. Император не мог быть уверен наверняка, что Василий оставит меня в живых, что он не будет издеваться надо мной или пытать. Андрей Иванович выполнил свой братский долг, а значит, я для него далеко не на первом месте. Недостатков у государя не мало, как и достоинств. Он мужчина с сильным характером и любящим сердцем, но я больше не его женщина. Мы провели с императором всего одну ночь, но для возникновения чувств не обязательно проводить время в постели. Привязанность возникла, как и последующая ревность, однако я не могу с уверенностью сказать, что это то самое чувство, о котором слагают легенды.

С Юрием-Василием всё по-другому. У меня появилась неоднозначные чувства, когда мы только познакомились. Государь Великого княжества Московского ради непонятно чего решил позволить другому роду править русскими землями. Князь позволил обрюхатить мою предшественницу Глинскую, только бы не передавать власть в руки своих младших братьев. Хотя, как по мне, лучше позволить править взрослому умудрённому опытом мужчине, чем женщине с ребёнком и Боярской думе.

Когда я уже была готова взвалить на себя ответственность за страну, Василий неожиданно передумал отдавать власть в мои руки. Ссылка в монастырь меня, Агриппины и наших детей уничтожили добрые чувства к умирающему Великому князю. Но где-то в глубине души я даже зауважала Василия. Всё же лучше передать власть в руки родного брата, чем в руки, неизвестно откуда взявшейся, вселенки.

То, что князь захотел от меня ребёнка, мне даже льстит, но нырять в водопад подобных чувств я не намерена. Сына Юрию я рожу, но что будет с нашими отношениями — время покажет.

Несколько часов спустя. Елена Васильевна.

Я проходила мимо местного аналога Грановитой палаты, когда услышала странные звуки. Мужчина и женщина стояли перед удельным князем Дмитровским, сидящим на троне, и ругались друг с другом. Гости кремля были одеты добротно, образ благонадёжности портил только заплывший от синяка глаз женщины и съехавшая на бок толстая русая коса.

— Ты как посмела, баба супротив меня интриги плести?! — мужчина занёс кулак, но его собеседница отшатнулась, однако решимости в споре не растеряла.

— Что ты мелешь?! Я просто сделала то, что возможно мне жизнь спасёт!

— Ты лишила меня мужской силы! Ты меня лишила будущих деток! Ты лишила меня достоинства! — неистово верещал человек.

— Было бы чего лишать… — пробурчала себе под нос женщина и откинула косу на другое плечо.

— Хватит! — князь Юрий быстро прекратил ругань. — Говорите по делу! Что у вас двоих произошло?

— Меня зовут Иван Борисович, князь. А это моя жена-дура.

— Сам дурак!

— Я сказал по делу говорить!

— Прости, князь… — мужчина сделал небольшой поклон и продолжил. — Я крестьянин и имею шестнадцать детей. Так вот, вчера утром моя жена Светлана Митрофановна повела меня к лекарю. Говорит, пошли твою ногу посмотрит. Я и пошёл. Но этот ушлый бес мне не только ногу подлечил, но сговорился с моей женой и тайно сделал мне вантактамию!

— Вазэктомию! — поправила жена мужа, но под гневным взглядом князя замолчала.

— Оскопила меня, евнухом сделала! Не будет у меня теперича детей! А ведь дети — это дар Божий! Дар! — чуть ли не рыдал Иван Борисович.

— Зачем ты это сделала, Светлана Митрофановна? — устало задал вопрос князь.

— Потому что устала рожать цельную жизнь! Каждый год по ребёнку! А я ведь простая женщина! — Светлана запричитала. — Из плоти и крови! Не могу я больше рожать! Хоть вешайте, хоть топите. Не могу! — крестьянская жена шмыгнула. — Я просила мужа своего пользоваться новгородскими придумками… — она покраснела. — Ну, те, что из резины али из бычьего пузыря. Но Иван отказался! Вот я и подумала, что если лекарь проведёт енту свою процедуру, то и мне будет хорошо и Ивану.

— Так операция прошла успешно? — не без любопытства спросил удельный князь.

— Да! Всё как лекаришка и обещал, князь! — крестьянка быстро закивала.

— Так чего ко мне-то пришли? — недовольно пробурчал Юрий.

— Как зачем? — удивлению Ивана Борисовича не было предела. — Накажи эту дьяволицу, князь! Я и сам пытался, так староста деревни пригрозил, что если я бабу убью, меня в р*****о продадут за это… — мужчина ненадолго задумался. — За античеловеческое поведение!

— И какого же наказания достойна твоя жена, Иван Борисович? — Юрий подложил руку под подбородок, выражая своё отношения к данной ситуации.

— А ты её забери в р*****о, князь! — крестьянин сделал шаг в сторону моего мужа. — За причинение вреда здоровью! Вот!

— Ты что?! Ты что, дурень?! Белены объелся?! — завизжала Светлана Митрофановна. — А как же наши детки?!

— За свои поступки надо отвечать! — зло бросил Иван. — Так ведь, князь?

— Ты вину свою признаёшь, Светлана Митрофановна? Ты сделала тайную вазэктомию мужу?

— Да… — всхлипывая, прошептала женщина.

— Пойдёшь в добровольное р*****о отрабатывать своё преступление?

— Но… детки… как же? — Светлана Митрофановна бросилась на колени. — Не губи, князь! Не губи, батюшка! Мои детки! Как же это они без меня?!

— Я возьму вторую жену! Ничего страшного с детями не случится! — безапелляционно заявил крестьянин.

Светлана открыла рот:

— Кого это ты в жёны возьмёшь?! Уж не Машку ли? Жену Степана, что подался в нестяжатели?

— А хоть бы и её! У ней десять деток, мал, мала меньше, все без батьки при живом отце остались!

— Только попробуй эту ведьму в мой дом привести! Я тебя в болоте утоплю!

— Хватит! — князь оборвал семейные разборки на самом интересном месте. — Слушайте мою волю, раз за справедливостью в дом мой пришли. Светлана Митрофановна на год переходит на службу в Дмитровский кремль. Ты Иван Борисович, хочешь — женись, хочешь — не женись. Но через год Светлану обратно в дом прими. Ясно?

— Да, князь… — не очень довольно ответила семейная чета и, поклонившись, вышла из палаты.

— А я тебе говорила! — ворчала женщина, проходя мимо меня. — Ничем хорошим это не закончится! Теперь мне за просто так батрачить в кремле придётся!

— Да хоть бы и всю жизнь! — вторил ей муж. — Я на Марии женюсь! Вот прямо сегодня! А ты тут… батрачь, дура! — Иван прихрамывая вышел из кремля, оставив свою жену пыхтеть от злости.

— Прошу прощения, — я подошла к крестьянке. — Ты говорила про мужчину, подавшегося в нестяжательство. Можно поподробнее? — я достала серебряную монету из кармана и протянула Светлане.

— Это не секрет, — собеседница быстро спрятала монету в карман, с любопытством оглядывая меня. — Степан — наш сосед. Недавно значится, купался в пруду и вдруг тонуть начал, ну, мой муж рядом был, да вытащил бедолагу. Чего же не вытащить? Не чужие всё же люди, соседи, да и всю жизнь почитай рядом друг с дружкой прожили. Так вот, вытащить то вытащил, только Степан сам не свой стал после этого. Никого не узнавал, всё от жены да детей шарахался. А после и вовсе объявил, что, мол, он теперь нестяжатель, от всего мирского отказывается! Живите мол, жена и дети как хочите. Помахал ручкой и ушёл жить в леса! Больше Степана никто не видел.

Я шла в свои покои и не замечала ничего вокруг. Вселенцы не перестают удивлять. Крестьянская вазэктомия, многожёнство, многодетный отец-нестяжатель. И это не где-то в Москве, а в Дмитрове! Уже минимум два попаданца в городе, не считая меня.

— Смотри куда идёшь! — резкий женский голос вывил меня из своих мыслей. — Ой! — что-то пропищало. — Великая княгиня, я тебя не узнала! — княжна Зоя нехотя поклонилась мне.

— Здравствуй, княжна. Как твоё здоровье? — я выдавливала из себя вежливость по капле.

— Всё хорошо, Великая княгиня, — девушка слегка улыбнулась. — Надолго ли ты в наших краях, Елена Васильевна?

— Прости, что?

— Ты так часто меняешь своё положение и палаты сыновей моего деда — покойного Великого князя Ивана Васильевича, что я подумала, что и в Дмитрове ты долго не задержишься.

— Думай, кому и что говоришь, княжна, — процедила я сквозь зубы.

— Но ведь это правда, — Зоя сделала шаг в мою сторону. — Ты так сильно любишь власть, что готова стать хоть полюбовницей, хоть наложницей, чтобы править империей, — девушка говорила размеренно и высокомерно, при этом смотрела на меня княжна, как на грязь под своими ногтями. — Мой батюшка всего лишь удельный князь, Елена Васильевна. В Дмитрове тебе особо ловить нечего. Так может, побережёшь нервы и время, и уедешь, Великая княгиня? Попытаешь счастье, в Татарской или Османской империях?

— Я жена твоего отца и твоя мачеха, Зоя. Больше никогда не говори на эту тему, особенно при князе.

— Значит, не уедешь?! — с угрозой в голосе вопросила девушка. — А как же дядя Андрей? Ты что уже забыла его? Забыла, как была наложницей императора? Забыла своих дочерей, что без матери сейчас?

— Княжна! — служанка прервала свою госпожу, появившись из ниоткуда. — Я Велеса нашла! Убежал на кухню, сорванец! — неприметная девица протянула своей госпоже небольшого белого котёнка.

Княжна Зоя не стала продолжать разговор со мной и просто ушла, не попрощавшись. Я также ушла в свои покои, размышляя о своей падчерице и её словах.

Андрей сейчас должно быть очень грустит и переживает. В нашу предпоследнюю встречу император был очень эмоционален и порывист, он готов был оставить государство и уйти со мной в неизвестность. Мы могли бы начать новую жизнь с ним где-то очень-очень далеко от Москвы.

София и Варя. Я думаю о них постоянно, как и моё тело.

— Принеси другое платье, — отдала я распоряжение служанке и начала снимать с себя одеяние.

Младшая дочь находится на грудном вскармливании. Молоко же продолжает течь из моей груди, не давая и на минуту забыть о тех, кого я привела в этот мир. Я должна придумать, как воссоединиться с детьми! Уверена, если князь Юрий будет чем-нибудь осчастливлен, то он позволит мне повидаться с дочерями, а возможно даже, позволит оставить малышек в Дмитровском кремле.

— Я тебя заметил, — Юрий тихо вошёл в покои, когда я уже переодевшаяся сидела и размышляла о будущем. — Ты стояла у входа в главную палату, — напомнил князь, столкнувшись с моей растерянностью.

— Да. Мне стало любопытно. Кстати, ты целыми днями занимаешься разрешением споров местного населения? — полюбопытствовала я.

Князь присел со мной на скамью и ответил:

— Нет, только если староста не в состоянии разрешить ситуацию.

— Послушай, Юрий, — я подняла голову и посмотрела на князя. — Мои дочери… я могу увидеть их?

— Прошло всего два дня, княгиня. Не подумай, — князь взял меня за руки. — Я не хочу вас разлучать, но и привезти в Дмитров девочек или отпустить тебя к ним, я сейчас не могу. Внимание народа приковано к нам, если я дам слабину, то не только репутация брата пострадает, но и мои бояре мне то припомнят.

— Значит — нет?

— Нет, Елена. Сейчас не время.

14 июня 1528 года. Елена Васильевна.

Я гуляла по Дмитровскому базару и слушала сплетни. В кремле было совершенно нечего делать, княжна Зоя наводила в доме отца свои порядки. А при моём появлении кривила нос. Поэтому я решила не усугублять ситуацию, и пошла погулять по городу.

Кстати о Дмитрове.

Двор Дмитровского князя не уступает Московскому двору, он по своему составу и политическому весу настолько внушительный, что Василий III после примирения с братом в тысяча пятьсот пятнадцатом году счёл необходимым преподнести подарки и его боярам, как гласит история. Приближённых и родовитых Юрий при жизни собрал большую коллекцию. Как я слышала, после моих реформ многие потеряли земли и рабов и перебрались из своих бывших владений в Дмитров. Даже из Москвы потянулись вереницы недовольных, в надежде, что князь Юрий рано или поздно всем воздаст по справедливости.

Ещё в тысяча пятьсот семнадцатом году Дмитров становится важным торговым центром Руси. Торговые связи дмитровских купцов достигают Каспия, через Дмитров проходит торговый путь на север, куда поставляется хлеб и откуда в Москву везут пушнину, соль и ценных охотничьих птиц. Вокруг центра Дмитрова сформировались городские слободы, заселённые ремесленным людом и купцами: Берёзовская, Спасская, Пятницкая, Никитская, Ильинская (или Юрьевская) и Васильевская, Конюшенная слобода за рекой Яхромой, принадлежавшая Конюшенному приказу. Дмитрову далеко от звания «попы мира». Здесь купцов не как в Новгороде, но торговля в Дмитрове кипит, что позволяет Юрию держаться на плаву и прикармливать ближних бояр.

Дмитров — это очень значимый город, здесь кипит жизнь и торговля. Разнообразие товаров поражает своим великолепием и качеством, да и радуют цены.

— Великая княгиня? — невысокий поп шарообразной формы подошёл ко мне, когда я уже направлялась в кремль с покупками.

— Да. Это я.

Мужчина ждал, что я попрошу его благословения, но, так и не дождавшись от меня нужной реакции, поп продолжил:

— Ты теперь жена нашего князя Дмитровского. Народ недоволен, все называют тебя безбожницей. Бают про тебя, Елена Васильевна, что ты веру православную предала!

— Врут. Очень нагло врут… отец. Я веры православной, как и дети мои.

Да, но я, разумеется, умолчу, что я подразумеваю под словом «православие». Да восславится право! Естественное!

— Правду говоришь, я то чувствую, — нехотя сказал старик. — А что же ты тогда в церкви да соборы не ходишь? Говорят, тебя в последний раз видели в храме Божьем только на твоём втором венчании.

— Бог здесь, — я приложила ладонь к своей груди. — Он всегда со мной.

— В Дмитрове люди другие! — продолжил священник, не удовлетворившись моим ответом. — Мы ходим в церкви почти каждый день. И тебе стоило бы, Великая княгиня. Народ будет поступать, смотря на тебя.

— Я простая женщина, отец. Не возлагай на меня слишком много. Я с тобой прощаюсь… — я спокойным шагом направилась в кремль, краем глаза замечая, что моя бледная служанка взяла у священника благословение.