Красный мотылек.

Глава 8.

Происходящее казалось немыслимым. Мы с Люцифером упали в пропасть, нас окутал беспощадный холод. Мы на огромной скорости летели вниз. Ощущение было просто непередаваемое. Адреналин и ужас заполнили все мое существо. А холод настолько сковал тело, что я перестала его чувствовать. Потом мне перестало хватать кислорода и я, в конце концов, потеряла сознание…

Сознание возвращалось медленно. Я чувствовала себя очень странно, как никогда прежде. Голова сильно кружилась, сознание никак не хотело стабилизироваться. Прошло долгое время, прежде чем я поняла, что жива. Я осознала, что все еще дышу, чувствую все свое тело..однако что-то, тем не менее, изменилось.

Открыв глаза, я не сразу осознала, что происходит, и где я нахожусь. Сконцентрировавшись, я поняла, что лежу на спине. Правда, что с открытыми глазами, что с закрытыми, ничего кроме мрака я не увидела. Все вокруг было черным, и я даже подумала, что ослепла.

Я ничего не понимала. Память как отшибло — ничего не могла вспомнить. Как я здесь оказалась и что вообще происходит — вопросы все еще оставались. Кроме того, я не могла совладать со своим телом — чувствовала его полностью, но пошевелиться было большим усилием, как будто из меня выкачали все силы.

К счастью, а может, и нет, но как только я начала активно соображать, пытаясь разобраться в происходящем, память начала обрывками возвращаться. Постепенно я вернула себе последнее воспоминание — мое падение с Люцифером в черную пропасть, за которой должна скрываться клетка, в которой Дьявол провел миллионы лет.

«Господи, пожалуйста, скажи, что я умерла! Если я попала в его клетку… Боже, нет! Что угодно, только не это! Нет, Боже, за что?!» — во мне возрастал ужас и паника, да так сильно, что я впервые за несколько лет обратилась к Богу. Не то что бы я вернулась к православию, просто вытащить меня из клетки из глубин Ада может, вероятно, только Господь Бог. Это, конечно, лицемерие, но будь я тысячу раз лицемерка, чем остаться в темнице один на один с самим Сатаной…

Желая хоть что-то предпринять, я с большим усилием воли села, осмотрела себя на наличие каких-либо ран. Да нет, я полностью цела. Но… что-то не так. Во-первых, и это самое очевидное, моя куртка куда-то делась. Ах, вот же она, рядом лежит. Странно. Я посмотрела на свои руки. Гораздо страннее оказалось то, кожа была безупречно гладкая, то есть ни одного волоска, а ногти были опять же идеальной формы, без единого изъяна. Это не совсем нормально, но это не очень важно.

Я повернулась и осмотрелась. Вокруг не было ничего. Мрак. Бескрайние черные просторы пустоты. Я даже толком не понимала, на чем сижу — как такового пола или земли тут не было.

Что волновало меня больше всего, так это Люцифер. Он лежал в паре метров от меня на спине, склонив голову в мою сторону. Он, похоже, еще не пришел в себя. «Только вот что будет, когда придет…» — в страхе подумала я, с трудом отодвинувшись от него подальше, и села, обхватив колени руками. Я была просто убита и разбита тем, в каком положении я оказалась…

Люцифер был тем единственным, что выделялось на фоне бескрайнего мрака, так что мой взгляд невольно был прикован к нему, хотя я и боялась разбудить его своей пристальностью. Но я рассматривала бессознательного архангела и по другой причине. Он изменился. Там, на земле, он выглядел лет на сорок, так как сосуд был измучен и истощен. Под конец у весселя появились язвы на коже, он рассыпался живьем.

Теперь же Люцифер выглядел в десятки раз лучше: чистая идеально гладкая и здоровая кожа, никаких морщин и шрамов. Вессель помолодел лет на десять. Его русые волосы были растрепаны, но все равно красивы. Одежда была чиста и не помята. Словом, все это казалось мне очень странным.

*** От Автора ***

Обычно, когда человек умирает, душа и тело разделяются. Тело разлагается и становится прахом, а душа, как некая невесомая светящаяся бело-голубая субстанция отправляется в Рай или в Ад. Но когда человек прямо в своем теле падает в Ад, то тело и душа сливаются воедино. То есть душа выглядит не как субстанция, а как человек при жизни в самом расцвете сил. Даже если упасть в клетку в девяносто лет, душа человека будет выглядеть, как двадцатилетняя.

Так вот именно это и случилось с персонажами. Попав в Ад через прямое падение, душа и тело слились воедино, став одним прекрасным целым. У человека в таком случае пропадают потребности в пище, воде, естественной нужде. Но социальные потребности все еще остаются, как и потребность в дыхании. Что касается сна, то тело в нем не нуждается, но впасть в сон может. Также у человека исчезают все болезни и травмы, волосяной покров тела, кроме головы, лишний вес, признаки старости. С точки зрения эстетики, такие люди становятся в разы красивее, волосы на голове у них становятся сильными, густыми и здоровыми, зубы — белоснежными и ровными, кожа — идеально чистой. Именно о таких метаморфозах мечтают писательницы вампирских романов, однако здесь никто кровопийцей не становится.

«Wait and Bleed» — Slipknot

Время текло словно вечность. Секунды казались часами, а уж что говорить о часах… Я сидела в углу неподвижно, непрерывно следя за Люцифером. Пока он не двигался, одна часть меня жила надеждой, что он умрет, а значит, не станет вымещать всю свою ярость на мне, а уж в том, что он придет в неистовое бешенство, когда поймет, что снова заперт в Аду, я не сомневалась. Другая часть меня была пессимисткой и жутко боялась того, что он может со мной сделать. Он же Дьявол, черт побери! Третья часть, тем не менее, боялась его смерти, так как не хотела провести вечность взаперти в Аду, да еще в одиночестве.

Одним словом, мои мысли и эмоции не передать. Нет, я, конечно, была рада, что мой план сработал и мир спасен, хотя бы на сей раз, но попасть в клетку с Сатаной я вовсе не рассчитывала. Жуткий леденящий страх сковал меня до боли в груди. Никогда еще прежде я не хотела больше всего на свете покончить с собой. Может, будь у меня шанс, я бы испугалась и струсила, но все равно довела бы дело до конца. Что угодно лучше клетки, я знала об этом заранее. Только на секунду представить, каково находиться запертой с самим Дьяволом, да еще когда он не в лучшем расположении духа… Господи, да за что мне это?!

Я решила перестать себя накручивать. Чем дольше думать о будущем, тем хуже. Жить, если я все же жива, надо настоящим. А в настоящем все пока хорошо — Люцифер без сознания, так что все спокойно. Разве что постоянное ожидание действует на и без того расшатанные нервы. Я попробовала не волноваться, просто закрыла глаза и попыталась успокоиться.

Люцифер все не приходил в себя. Мне было интересно, почему я — обычный человек — очнулась гораздо раньше него — могущественного Архангела и самого Дьявола. В чем тут подвох? Может, клетка подавляет его силы? Очень странно, что он столько времени лежит и не двигается. Может, он каким-то чудом все-таки мертв?

Проклиная себя за несдерживаемый интерес, я осторожно встала и медленно, с опаской, приблизилась к нему. Я подошла совсем близко, села на колени возле него и очень осторожно дотронулась рукой до его шеи, чтобы проверить пульс. Я сама поражалась, откуда во мне столько смелости. Нормальный человек держался бы подальше, а я подошла и дотронулась до него. Безумие!

Тем не менее, пульс был. Я уже хотела убрать руку, как вдруг Люцифер неожиданно перехватил ее и открыл глаза. Я испугалась до чертиков, у меня сердце замерло. Он держал мою руку стальной хваткой и смотрел прямо в глаза. Его яркие голубые глаза завораживали, я не могла пошевелиться и отвести взгляд.

Люцифер молча сел, не отпуская меня, и перевел взгляд на пространство, в котором мы находились. Он, безусловно, узнал его. Глаза Дьявола хищно сузились, он склонил голову на бок, пару секунд думая о чем-то. Я видела, как в нем закипает злоба, даже ярость. Он был с виду спокоен, но я понимала, что это вряд ли надолго. Его дыхание участилось, взгляд был холоден, в нем играла ненависть и ярость.

Дьявол повернулся ко мне, снова смотря мне в глаза. Его взгляд говорил обо всем: он был в нечеловеческом бешенстве, хотел рвать и метать, уничтожить все мироздание к чертям. Но единственной вещью, на которой он мог выместить все свои адские эмоции, была я…

Не говоря ни слова, он вывернул мне руку, от чего я вскрикнула. Глаза наполнились слезами. Люцифер поднялся, схватил меня за густую копну длинных светлых волос и рывком притянул к себе, заставив меня подняться. После этого, он с нечеловеческой силой ударил меня в живот. Я с криком отлетела во мрак, больно ударившись спиной, рухнула на пол. Я кое-как поднялась, корчась от боли, а Дьявол снова отбросил меня. На второй раз удар спиной был сильнее, я не смогла подняться. Слезы ручьем струились по моему лицу, волнистые волосы спадали на лицо.

Люцифер подошел ко мне и стал яростно избивать. Я кричала от боли, захлебываясь кровью, поступившей в рот. Когда Люциферу надоело, он поднял меня полуживую за волосы, поставив на колени. После этого он бил меня в лицо руками, головой о пол. Я не чувствовала уже ничего, кроме неистовой боли и вкуса крови во рту.

Его силы, конечно, не кончались, а ярость не проходила. Он нещадно избивал меня, ломая все кости, позвоночник, заставляя захлебываться в собственной крови. Я уже ничего не чувствовала и не видела, когда потеряла сознание. Надеюсь, я умерла, потому что иначе…

Я не умерла. Когда я пришла в себя, я проклинала все на свете, Бога в том числе. Боли не было, но тело было полностью опустошено, сил не было. Я с трудом открыла глаза и, лежа на спине, повернула голову, чтобы увидеть, что делает Дьявол. Он был безумно зол, ничего не изменилось. Он в ярости бился в клетке, кричал от ненависти и проклинал все живое.

Я хотела притвориться, что я все еще без сознания, но он заметил мое движение головой, тут же налетев на меня. Он избивал меня с ужасающей силой, а я даже пошевелиться не могла. Я просто кричала от боли, хотя потом у меня и на это закончились силы, и я просто судорожно вдыхала воздух от нового удара. Слезы застилали мой взор. Боль была непередаваемой, как будто каждую клетку тела наполнили серной кислотой. А Люцифер все не останавливался…

Когда я поняла, что снова прихожу в себя после избиения, я заставила себя не двигаться и не открывать глаза. Я слышала, как Люцифер пытается выбраться, старается разрушить клетку, но, ничего не выходило. Оставив клетку, он вернулся к моим пыткам. Ему было плевать, в сознании я или нет. А я, конечно, больше не смогла притворяться спящей, закричав при первом же ударе. И началось снова — удар за ударом чудовищной силы… он бросал меня, бил головой о пол, вызывал кровотечение, а ведь у него еще был меч Архангела, которым он беспощадно мог заколоть меня. Боль застилала мне все чувства, пока не сменялась беспамятством.

Если бы я могла описать свои страдания в книге, я назвала бы ее «Дежавю боли». Раз за разом я просыпалась от небытия, и все начиналось по кругу. Люцифер, уже не от слепой ярости, а от ненависти, начинал меня пытать. Он, молча с холодным хищным взглядом, наносил мне тяжкие увечья, разбивая мне голову, пуская кровь из вен, убивая либо медленно, либо быстро. Так или иначе, я умирала, но просыпалась вновь, полностью здоровая, однако лишенная каких-либо сил на сопротивление. Этот Ад казался мне вечностью, я не видела боли конца и края.

И за это время, сколько бы времени ни прошло, мы не сказали друг другу ни слова. Лично у меня просто не было сил. Да и что я могла сказать? «Это не я? Я тут ни при чем?» — глупо, ведь это ложь. Я придумала план, и он сработал. Я отговорила Сэма сказать Дьяволу «да», чего тот почти добился. Я спасла мир, пожертвовав собой. Так что, что я могла сказать? «Прости меня, я больше так не буду» — ага, очень смешно. Он не тот, кто может простить. Да мы и не в индийском кино, здесь нет места прощению. Он же Дьявол…

Я сдалась, я не боролась с ним. Просто не видела смысла, не видела возможности с ним справиться. Никакие мои слова не могли бы спасти меня, а унижаться перед ним я не хотела. Да, у меня еще остались какие-то принципы. Они медленно таяли, но они оставались. Хотя под конец у меня не осталось ничего — ни веры в спасение, ни надежды, ни каких-либо чувств, кроме боли…

Когда я очнулась в очередной раз, морально я была убита, я была сломлена. Я больше не могла терпеть этой боли, больше не хотела умирать. От безысходности слезы быстрым ручьем побежали по моему лицу, я безмолвно зарыдала. У меня больше не осталось сил…

За пеленой слез я не видела ничего, но я слышала, как Люцифер подошел ко мне. Я ожидала удара с секунды на секунду, но он все не трогал меня. Он просто стоял и холодно смотрел на меня. Так продолжалось несколько минут. Потом ему, видимо, надоело смотреть на меня. Так что он присел на корточки, взял свой меч и милостиво перерезал мне горло.

Вот я снова пришла в себя. Дышу, горло цело, вновь я здорова. Но мысли мне не дают покоя. Что это было в прошлый раз? Почему он не стал пытать меня? Неужели он отошел от гнева? Да быть не может! А если это так, то, что дальше? Так или иначе, я снова взяла себя в руки. С прошлого раза всему телу восстанавливаться не пришлось, только горлу. У меня наконец-то появились силы, чтобы хоть чуть-чуть двигаться.

Я открыла глаза, повернула голову в сторону Люцифера. Он сидел, вперив в меня задумчивый взгляд. Я в свою очередь просто смотрела ему в глаза, пытаясь понять, будет он мучить меня сегодня или нет. Прошла целая вечность, прежде чем Люцифер впервые за все наше нахождение в заключении нарушил молчание:

— Почему ты винишь себя?

Я удивилась тому, что он заговорил, но его вопрос мог очень негативно сказаться на моем будущем. Если он узнает правду, мне действительно придет конец… его слова озадачили меня. Откуда ему знать, что я виню себя в случившемся?

— Я вижу тебя насквозь, — будто читая мои мысли, пояснил свою проницательность Дьявол. Я не спешила ему отвечать, но, в конце концов, сказала:

— Сэм собирался сказать «да», но…

— Но? — выжидаемо спросил Люцифер.

— Но я отговорила его. Я придумала весь этот план.

Люцифер удивился моим словам, а потом до него дошло, что именно я виновата во всех его проблемах, а также то, что ему помешала какая-то девчонка. Он вновь пришел в ярость. В мгновение ока он оказался возле меня, схватив за волосы, поставил меня на ноги перед собой. Он был выше меня, так что смотрел свысока. Внутри меня все сжалось от леденящего душу страха, я даже представить не могла, что он способен сотворить со мной.

— Ты?! — прошипел он, буравя меня ледяным ненавистным взглядом, — так все ЭТО из-за тебя?!

Я ничего не смогла ответить. Люцифер больно намотал мои волосы на свой кулак и резко дернул вверх. Я вскрикнула от боли. Он держал меня на вытянутой руке, подняв на несколько сантиметров от пола. Боль в голове была жуткая.

— Тебе больно? Скоро ты будешь молить, чтобы тебе было просто «больно». Мы не будем торопиться… — хищно сказал Люцифер, отбросив меня во тьму. Болезненный удар пришелся на спину. На этот раз Люцифер не стал наносить мне смертельные раны, он стал холодно, расчетливо и с наслаждением наносить мне болезненные увечья, довольствуясь моими криками и хрустом ломающихся костей… Он пытал меня так долго, что мне казалось, прошла вечность. Я не чувствовала ничего, кроме адской боли, которую мне доставлял Сатана. Надежда и вера давно умерли во мне, а я так мечтала умереть следом.

Тишина. Спокойствие. Мрак и полное умиротворение. Никакой боли. Я пришла в себя. Открыла глаза. Увидела бетонные стены, мигающую лампу дневного света, длинный пустой коридор. «Где я?» — вопрос на миллион долларов.

Я, пошатываясь, встала, огляделась. Все — реальней некуда, это не сон. Но что я здесь делаю? Как я здесь оказалась? Ничего не помню… Последнее, что я помню, как мы с Люцифером выпали из окна…, а что было дальше? Ведь точно что-то было! Но память как отшибло, ничего не помню. Хотя, в клетке, наверняка, не случилось ничего хорошего.

Я прошла вдоль по коридору, вышла на улицу. Это Детройт, я запомнила эту улицу. Без сомнений, это он. И как я здесь оказалась? Что вообще происходит? А главное и самое странное… что изменилось во мне? Почему я не волнуюсь, почему мне плевать? Мною движет только разум, только логика, только интерес к ответам, но вовсе не чувства. Откуда такое безразличие?

На улице мелькали прохожие, но в целом город выглядел опустевшим. Я добралась до какого-то двора, вскрыла машину, завела и поехала прочь. «Куда мне ехать? Конечно, к Винчестерам. Они, правда, могут быть где угодно. Дома у них нет, но дом есть у Бобби. И даже если он все еще с ними, то рано или поздно вернется туда. Отлично, поеду к нему».

Через несколько часов я была у дома охотника. Оставив машину на автосвалке, чтобы это было неприметно, я пошла в дом. Сначала я стучалась и звонила в дверной звонок, но мне не открыли, так что пришлось взломать окно на кухне. Я осмотрела дом — никого нет. Отлично, успею привести себя в порядок.

Я приняла душ, поела, переоделась в мои вещи, которые специально оставила в доме Сингера на случай, если вдруг они понадобятся. Я пробыла в доме около двух часов, как услышала звук моторов, и приближающиеся шаги с голосами. В дом вошли Винчестеры и Бобби, судя по голосам. Я в это время была в гостиной и собиралась выйти к ним, но услышала такой диалог:

— Черт, Бобби, что мы наделали! — полностью разбитым голосом сказал Дин, — ей же всего семнадцать!

— Надо было раньше головой думать, прежде чем позволять ей идти в гости к Сатане, балбесы, — угрюмо ответил Сингер и, судя по шагам и закрывшейся двери, ушел в кабинет.

— Сэм… я никогда не прощу себе этого… черт, Эмми…

— Дин, мне жаль…, но ты сам видел. Она в клетке, нам ей не помочь.

— Да ты представь только, ЧТО способен сделать с ней Дьявол! Она всего лишь хрупкая невинная девочка, она не заслужила… мы несли за нее ответственность…

Я не смогла больше слушать терзания Дина, быстрым шагом войдя в коридор. Увидев меня оба Винчестера ужасно удивились, замерев от неожиданности.

— Сэм, Дин, рада видеть вас.

Дин опомнился первый, выхватив серебряный нож, не веря, что я это действительно я.

— Спокойно, Дин, я не оборотень, не демон. Проверяй, чем хочешь, — подняла я руки, как бы сдаваясь.

— Эмма? — недоверчиво, с болью в голосе спросил старший брат.

— Но как? — поразился Сэм.

— Какого черта тут проис… — раздался голос Бобби из кабинета, но когда он открыл дверь и увидел меня, то обомлел и не знал, что сказать. Все были поражены, и это мягко сказано.

Пока Бобби, как истинный скептик проверял меня святой водой, серебром и железом, Дин просто стоял и пристально смотрел на меня, не веря, что я действительно жива, а Сэм расспрашивал, пытаясь понять, что происходит. Я пояснила, что ничего не помню дальше падения в клетку, а также, что во мне что-то изменилось.

— То есть ты ничего не чувствуешь? — заторможено спросил Дин.

— Я чувствую физически: холод, боль и все в этом роде. Но я не чувствую эмоций, вообще. Ни радости, ни страха, ничего. Мне плевать на все. Я знаю, что по идее мне должно быть стыдно за это или я должна волноваться о своем пофигизме, но суть такая: мне пофигу, что мне пофигу.

— Это не нормально, — заключил Бобби.

— Определенно, — согласилась я с ним, — мысленно я понимаю, что случилось какое-то чудо. Я спаслась от вечного заключения в Аду, встретилась с вами, все живы, мир спасен. Но я не чувствую радости, облегчения. Как будто внутри меня пусто.

— Мне это не нравится, — сказал, наконец, Дин.

— И что это может быть? Что вообще произошло? Как она спаслась? Где Кас и где Кроули? Может это их работка? — Сэм был очень озадачен.

— Понятия не имею, что и как, но чувствую себя бездушным роботом, — сказала я.

— Бездушным… так может в этом и дело? — догадался Дин.

— А как проверить, есть ли у человека душа? — спросила я.

— Попытаться ее продать, видимо, — наконец сказал Бобби, — вызовем Кроули.

Пока Бобби и Сэм собирали травы и коренья в подвале, чтобы вызвать короля перекрестков, мы с Дином остались наедине. Мы сидели на кухне и просто молча смотрели друг на друга. Дин до сих пор не мог поверить, что я жива, что я избежала адских пыток в сердце Преисподней. Наконец, все для вызова Кроули было готово, так что мы вчетвером приступили к ритуалу.

Кроули появился с бокалом виски в руке. Он был весьма удивлен тем, что понадобился Винчестерам так скоро после закрытия клетки, и, конечно, ожидал удара в спину, мол, Люцифера закрыли, а теперь твоя очередь.

— Привет мальчики, — сказал демон, а увидев меня, удивился и сказал:

— И тебе привет, лапуля.

— Давно не виделись, — ответила я ему.

— Дичайше извинюсь за то, что не вытащил тебя из объятий Дьявола, лапуля.

— Ты и сам знаешь, что не виноват. Ты ничего не мог сделать, — сказала я.

— Отлично, значит никто не в обиде? Зачем звали?

— Ты не знаешь, как она выбралась? Мы сами видели, как они с Люцифером падают в клетку, — включился в разговор Дин.

— Без понятия, я вам говорил, что при таком раскладе вытащить ее из Ада не смогу, не говоря уж и про клетку. Еще есть вопросы?

— Что с ней не так? — спросил Дин.

— Что не так с малолеткой, которая общается с демонами, ангелами и спасла мир от Сатаны? — саркастично ответил Кроули вопросом на вопрос.

— Я серьезно, — Дину было не до шуток.

Кроули внимательно посмотрел на меня. Потом моргнул и его глаза стали демоническими, красными. В тот же момент он очень удивился, моргнул, вернул своим глазам обычный цвет, и сказал:

— У нее напрочь отсутствует душа. Это странно.

— Это как-то связано с тем, что она продала ее тебе? — сурово спросил Дин.

— Нет. Я такого еще не видел. Очень странно.

— А вернуть ее душу можешь?

— Ну, чисто теоретически, да. Но важно понимать, КУДА делась ее душа. Раз уж она свалилась в преисподнюю, то ее душа, вероятно там. Больше у меня идей на этот счет нет.

— А если ее душа в клетке, ты сможешь ее выудить, оставив Сатану в темнице?

— Я тебе что, Господь-Боженька? Люцифер слишком силен, он протиснется в любую щелочку, которую мне придется сделать, чтобы забрать душу.

— А как тогда быть? — встрял Сэм.

— Я слабее Люцифера и не смогу его удержать. Так что найдите того, кто сильнее Дьявола. А меня, наконец, оставьте в покое, — сказал Кроули и испарился в воздухе.

Дин задумался на какое-то время, а потом сказал:

— Сильнее Люцифера только Бог и… Смерть. Если мы найдем Всадника, то он…

— Дин, — прервала я его, — а оно того стоит?

— Что? — не понял Винчестер.

— Я имею в виду, стоит ли возвращать мне душу? Если она сейчас в клетке с Люцифером, то он, наверняка, вымещает на ней всю свою агрессию. Там от души, вероятно, мало что осталось. Сам посчитай, если месяц идет за десять лет, то… час идет за пять дней. А прошло уже сколько?

— Прошло девять часов… в Аду прошло больше месяца.

— Ну, так и я о чем. Да и вообще… когда у меня есть душа, то это постоянные страдания, боль, переживания. Зачем мне нужно это? Я впервые за долгое время дышу свободно, я не терзаю себя мыслями о маме, дяде, о конце света, о несправедливости в мире и о смысле жизни. Я впервые спокойна.

— Раз у тебя нет души, то нет и совести, стыда и всего прочего, что ограничивает людей от зла. Если у тебя нет души, значит, тебе плевать на все. Ты можешь вырезать город и не повести бровью, — заключил Дин, серьезно посмотрев на меня.

— У меня все еще осталось здравое мышление! Только разум, никаких чувств. Да и не сдались они мне! Ты знаешь, как часто мне хотелось свести счеты с жизнью? Знаешь, сколько дряни в моей душе. Если я получу ее в придачу с воспоминаниями об Аде, то проживу еще несколько минут, пока не застрелюсь.

— Без души это не ты! Ты не можешь здраво оценить… — начал было старший Винчестер, но я перебила его:

— Именно сейчас я мыслю более чем здраво! Сейчас я понимаю, какой была идиоткой, что ввязалась во все это! И снова встревать в сверхъестественную муть я не собираюсь. Если вы нечаянно вызволите Люцифера обратно, получается, все было напрасно! Все жертвы, которые были принесены! Жизни миллионов людей, в том числе Эллен и Джо! И все ради какой-то там меня? Это безумие и эгоизм, Дин. Подумай об оставшихся семи миллиардах человек, они не обязаны страдать только потому, что мне на все наплевать.

— Она права, вообще-то, — заключил Бобби, — надо все хорошенько обдумать, взвесить все «за» и «против». Необходимо здраво оценить наши шансы спасти ее душу и в случае чего запихать Люцифера в клетку вторично. Шансы ничтожны.

— Если за это возьмемся мы. Но кто-то же вытащил ее тело из Ада, кто-то же уже рискнул?

— Мы не знаем, кто это. Если не сам Бог, то у меня варианты закончились, — сказал Сэм, — так что остается либо найти Господа, либо поговорить со Смертью.

— Если вам не терпится рискнуть жизнями ради такого бреда, вперед! Но я не собираюсь сидеть здесь и ждать, пока вы доведете меня до суицида. Дин, ты был в Аду, и тебе там не понравилось! Тебя пытал Аластер, а меня сам Дьявол! Нет, серьезно, вряд ли он там в домино с моей душой играет. Она наверняка покалечена и изуродована, и как только я приму ее назад, то все вспомню. А с такими воспоминаниями хрупкие девочки не живут, к вашему сведению.

— Мы что-нибудь придумаем, — Дин не отступался.

— «Мы что-нибудь придумаем» — передразнила я его, — да вы уж придумаете! Кто напомнит мне, с чего все началось? Вы просто хотели найти отца, а спустя пять лет мир чуть не рухнул из-за Армагеддона! Вечно вы «что-нибудь придумаете», чтобы спасти одного, и подвергнуть опасности оставшееся население Земли! Все, баста, с меня хватит! Я не хочу, чтобы из-за моей души и пяти минут последующей жизни миру пришел конец.

— Я не допущу…

— Допустишь! Ты же как-то допустил ВСЕ это! Без вас с Сэмом ничего этого не случилось бы! Мы только уладили все ваши косяки, так сядьте и больше не трогайте ничего, пока не призвали какое-нибудь мега-космическое Зло на свободу.

— Послушай, я не оставлю твою душу на растерзание Дьяволу. И точка.

— Может, тогда мне не стоит ждать, и покончить с собой прямо здесь?! Как ты не понимаешь, с душой у меня не будет шансов на нормальную жизнь! Если вы можете жить как фрики, я не смогу! Мне семнадцать, если ты не в курсе. Я хочу жить! — после этих слов я выбежала из комнаты, схватила куртку, ключи от Импалы и села в автомобиль Винчестеров. Я уже завела ее и хотела ехать, как Дин вскочил на пассажирское сидение:

— Перестань! Вылези из машины!

Я со всех сил нажала на газ, рванув с места, так что Дину пришлось поспешно закрыть дверь машины. Он был очень зол:

— Эмма, немедленно остановись!

— И не подумаю.

— Сбавь скорость, дура, врежешься же!

— А ты не отвлекай меня.

— Это моя машина!

— А это моя душа!

— Эмма! Если ты сейчас же не остановишься, мне придется сделать это самому!

— Я остановлюсь только тогда, когда ты поклянешься оставить мою душу в Аду.

— Никогда!

— Вот как?! — я резко ударила по тормозам, остановила Импалу, вышла из машины и быстрым шагом пошла вдоль по дороге. Дин бросил машину и догнал меня.

— Эй! Куда ты вообще собралась?

— Куда подальше! Я хочу жить, Дин! Хочу жить счастливо и спокойно!

— Ты ничего не чувствуешь, ты не сможешь быть счастлива!

— Тогда какой в этом смысл?! Я не стою того, чтобы ворошить клетку. Довольно ставить мир под угрозу! Я уйду, и вы меня не найдете.

— Никуда ты не уйдешь! — Дин схватил меня за плечи и развернул к себе.

— Только попробуй меня остановить, и мне действительно придется совершить у******о!

— Ты не сможешь…

— Десять минут назад ты утверждал обратное! Отпусти меня немедленно!

— И не подумаю! — сказал парень, закинув меня на плечо, и направился к машине. Я билась, кричала и пыталась выбраться из его железной хватки, но ничего не выходило. Дин посадил меня на заднее сидение и быстро пошел к багажнику, чтобы что-то достать из арсенала, возможно веревку или что-то в этом роде. Но я не стала ждать, а быстро перелезла на водительское сидение и завела машину, Дин рванул ко мне, но не успел — я нажала на газ и моментально скрылась из виду, бросив парня одного на дороге.

Я добралась до ближайшего большого города, оставила машину на обочине на трассе. Сама пробралась в чей-то богатый дом через окно, украв у хозяев деньги. Все мои сбережения и фальшивые документы остались у Винчестеров, так что я не могла покинуть страну. Нужно было найти кого-то, кто сможет сделать мне новый паспорт и документы об эмансипации. Ну, а пока я временно поселилась в мотеле на окраине города.

Весь день я искала того, кто смог бы подделать документы. Нелегкая работенка, честно скажу. К вечеру я так вымоталась, что уже не замечала очевидных вещей. Я зашла в номер, закрыла за собой дверь и стала искать рукой выключатель, как вдруг кто-то схватил меня за шею, сильно нажимая на сонную артерию. Голова закружилась очень сильно, и хотя я пыталась отбиваться, из этого ничего не вышло, и я потеряла сознание.

Приходя в себя, я даже не совсем осознала, что вообще происходит и где я. Все-таки обстановка сильно поменялась. Я находилась в бункере в доме Бобби. Лежала, прикованная наручниками к постели, посреди металлических стен, расписанных древними рунами, а с потолка на меня смотрела большая защитная пентаграмма и большие лопасти вентиляции, со скрипом вращающиеся на слабом ветерке. Выбраться из наручников я не смогла, а надоедливый скрип лопастей сильно начинал раздражать.