Такая разная любовь

Часть 1. Глава 5

Рос

Пять дней назад

- Ростислав Алексеевич, Ваш пакет документов готов. – молвила елейным голоском работник банка, повиливая бедрами передо мной и усаживаясь за стол, словно не на стул, а на нечто другое.

Томный взгляд, плавные движения рук, не оставляющий места фантазии вырез блузки, дорогая цепочка с чем-то, уходящим глубоко в декольте… Я же порву тебя, соска худющая! А ты все будешь извиваться ужом и охать… Сценарий не меняется. Снимаю давящий галстук и прячу его в карман, уставившись на нее. Похоть в бесцветных голубых глазках и знаки долларовых купюр… Она чуть приоткрыла свои пухлые губы в ожидании, но неожиданно я, ослабив ворот сорочки, опускаю глаза в документы и застываю в этой позе. Вот потеха-то! Думала, сейчас поведусь, как подросток со сперматоксикозом! Ха-ха…

Люблю обламывать молодух! Интересно наблюдать за их игривой реакцией. Как мартышки, копируют друг друга, или героинь мыльных опер, или боевиков. Вообще ящик не смотрю и не читаю ничего. Театра мне вполне хватает в жизни! После Московского Политехнического, как сдал экзамены, так и газету в руках не держал. Ни к чему мне эти актрисульки и их жалкие роли. Любая натуральная шлюха живет честнее, не изображая того, чего и в помине нет. А я помешан на честности. Такой бизнес, такое прошлое, такое настоящее.

Вот и сейчас, радуюсь удавшейся «прокрутке» по счетам «ФрайзерКомпани», но и знаю, что целым могу не доехать после этого. Так какого черта передо мной сиськами силиконовыми крутить? Пролистываю документы и ставлю свою подпись.

- Оформляйте. – безразлично передаю ей бумаги.

«ФрайзерКомпани» перекинула основные средства на «АзимутТрэйд», потому что затеяла сложную комбинацию с застройкой вдоль Третьего кольца. Нужны чистые счета, свободные руки и очень много хорошей доброй отваги, как во времена «щелковских» перестрелок, когда отец «учил» меня уму-разуму.

- Господин Фрай. Заключительная подпись. – проговорил уже мужчина в строгом костюме, слегка лысеющий, но с умными глазами и открытым лицом.

Вот такие люди нравились мне. Люди, с которыми можно общаться, у них есть чему поучиться. И главное, эти люди не будут играть, как мартышки. Киваю мужчине и жду, вновь жду, дергаясь внутри от волнения.

Карельцев Федор Михайлович, ожидающий результат от моих телодвижений, и имеющий грандиозные планы на застройку, будет весьма рад удачному стечению обстоятельств. Его «ПрофИнжиниринг» топчется на пороге жирного куска от тендера. А вот Зелецкий Борис Евгеньевич и его группировка будут очень даже огорчены, что «ФрайзерКомпани» не хочет играть «по чесноку». Собственно, не моя проблема. Тендер через месяц, и кому его отдать, я уж сам как-то решу.

Отец бы растекся мыслью по древу по этому поводу, бесконечно просчитывая, с кем выгоднее иметь дело, а вот я решаю быстро и четко. Мне нужна совершенно определенная сумма, спокойно выведенная в офшоры, чтобы я мог покинуть эту «Землю обетованную» с ее непомерными налогами и продажными властями и свалить в закат, построив гостиницу или, на худой конец, открыв отель, которые грели бы меня до пенсии.

Усаживаясь в свой внедорожник с этими мыслями, я мерно иду по кольцу, перестраиваясь на съезд у Балашихи. Внезапно замечаю рядом черный Tahoe, огромный как танк, тонированный, он подрезает меня и вынуждает свернуть на совсем другую отворотку. «В непонятках» вдавливаю газ до упора и стараюсь оторваться от него, но он настойчиво тянется за мной. Ошибка! Я все дальше ухожу по второстепенной трассе, где спихнуть меня на обочину будет легче легкого! Толчок в бок, и машина идет юзом, цепляя обочину. Со скребущим звуком начинает мотать корд на правых колесах и машину утягивает с трассы. Пытаясь вывернуть руль, я успеваю пустить кузов в кювет боком, поэтому «заваливаюсь» на крышу.

Что за черт! Лет пятнадцать назад не удивился бы, но тут уж больно старые методы! Выбираюсь из машины, выбив дверцу, и не дожидаясь выстрелов в спину, ныряю за кусты, поспешно скрываюсь в лесополосе. Длинные ноги позволяют быстро шагать по снегу. Электронный ключ-доступ я всегда держу во внутреннем кармане, документы тоже со мной. Неприятное жжение вдруг врывается в мысли, и я замечаю кровь на груди. Да меня же подстрелили! С глушителя видимо, а у трассы совсем не слышно. Предплечье и рука начинают надсадно пульсировать болью. Морозный воздух бодрит тело под расстегнутой курткой, но мне удается пройти по неглубокому снегу достаточно далеко.

Вдали уже виднеются дома. На автомате добираюсь до стареньких полубараков на окраине и усаживаюсь за мусорными баками. Придерживаю полы куртки, чтобы кровь с тонкой сорочки не оставляла следов на снегу. Раненный волк, а голова пока еще соображает. Только сил осталось немного. Вижу приближающуюся фигуру ко мне. В длинном пуховике с пушистым капюшоном. Девчонка. Она подходит и разглядывает меня.

- Вам плохо? – лопочет, приближаясь.

Слабость начинает одерживать верх, и я почти отключаюсь, последними усилиями сознания цепляясь за ее лицо, красивые глаза, выбившуюся из капюшона прядь. Совсем молоденькая девчонка, слегка за двадцать. Она вовсе меня не боится, прекрасно понимая, кто перед ней.

- Что с Вами? Идемте, я попробую помочь… - подставляет плечо и держит мою закинутую на него руку. Коленки подкашиваются, она падает, но силится и встает, помогая идти. Кто же ты, сумасшедшая? Впереди подъезд, дверь, она открывает своим ключом и проводит меня внутрь, увлекая за собой. Стоит почувствовать запах обычной жилой квартиры, как я валюсь вниз, теряя сознание. Мне кажется, что тело качается на волнах, а я не могу открыть глаз. И нет страха за себя, словно я шел по снегу несколько километров именно сюда, достиг своей цели, пункта назначения.

***

Много лет назад

Старая цыганка с длинными распущенными прядями, иссиня черными с сединой, перехваченными цветастым платком, вышла навстречу мне и ребятам. По моей беззвучной команде стволы все опустили, а цыганские парни, опустив глаза, расступились.

Она вышла, словно из другой реальности, идя походкой молодой и грациозной девушки, но лицо было старухи. Глубокие морщины, сеткой опутавшие глаза и пролегшие на щеках. А глаза… Черные как уголь, и острые, как стальные ножи. Она замерла в метре от меня, оглядывая с ног до головы, словно только что украденного жеребца.

- Людей моих не тронешь, а то сам поляжешь. Землю… - она обвела рукой несколько ветхих наскоро собранных цыганских лачуг, - забирай. Она не принесет тебе добра. Будет лишь одна, кто даст покой твоей душе. Сначала стежочки сделает, - цыганка покрутила пальцем в воздухе, указывая на мою грудь, - А потом и сердце твое вынет! Будешь волком выть, своих грызть за нее!

Дурацкие слова. Не угрозы, а какие-то гадания на выезде. Но я прощаю, не испытывая никакой злости. Она женщина, чья-то жена, мать, пусть базарит, что хочет, не трону.

- Я могу машины пригнать, чтобы твоих людей погрузили и увезли, куда скажешь. – не шевельнувшись, отвечаю цыганке. – Миром разойдемся?

- А то. – она усмехнулась, и обернувшись к табору заговорила на своем языке.

Люди оживились, устремившись в свои дома, видимо, собирать скарб.

- Ты че, Рос, типа пожалел? – не выдержал один из моих парней.

- Че ни че, а с бабами воевать да с детьми тухлое дело. Одни старики да щенки тут. Мужчин их положили «елисеевские» еще на той неделе. – я вздохнул, разглядывая маленькую девочку, шарившую глазами по сторонам.

Она стояла в длинной юбке с развевающимися каштановыми кудрями и растирала слезы маленькими ладошками с разноцветными обручами на запястьях. Я подошел.

- Потеряла что-то? – спрашиваю.

- Куклу… - плачет малышка.

В этот момент к нам подлетает ее мать, видимо, испуганная моим приближением к девочке. Ну, че, сердце у меня не железное. Я вытащил из кармана свернутые цилиндром деньги и протянул женщине. Испуганные черные глаза метнули на меня испытующий вопрос.

- На еду твоим отпрыскам. – махнув рукой в сторону их построек, отворачиваюсь и шагаю к нашим машинам.

- Ну, ты душа… - восклицает мой мордатый напарник с погонялом Дизель.

- Сам рос голодным и нищим… - не знаю зачем, вдруг сказал. Осекся и уселся за руль большого внедорожника. – Вызови сюда пару фур и грузчиков. – бросаю Дизелю.

Он готов был выполнить любой мой приказ. Мне даже не стоит проверять его исполнение. В рабочей команде ослушаться старшего – подписать себе приговор, тем более смотрящего. Я занял место, любезно предоставленное отцом, Алексеем Фрайем, и сейчас мой авторитет вполне себе оправдан. В раздираемой противоречиями стране главенствует криминал, и каждый рвет свой кусок, не стесняясь.

Я рос в глобальной нищете, деревенском бараке, наблюдая, как скатывается и умирает моя мать. Не помнил я ничего из своего детства, ни одного светлого пятна, только грязь, голод, наркоманские сходни. Мать умерла в мои неполные пять, и пару лет я провел в детском доме. А потом вдруг случилось чудо. Однажды меня, исхлестанного за воровство хлеба в столовой и посаженного в воспитательную комнату в подвале, потребовал к себе заведующий детским домом номер три.

В его кабинете сидели еще двое, одетые так, как и не видел никогда. Казалось, будто это люди из другого мира. Красивые представительные мужчины в черных брюках с блестящими пряжками и модными кожаными плащами.

- Вы можете забрать мальчика. Документы я уже передал… - лопотал невнятно Герман Петрович, краснея и потея в своем кресле.

- Почему он еле живой, а? – один из мужчин подошел ко мне и задрал рубашку.  – Ты сечешь детей, сука? – гримаса на лице мужчины меня почему-то не испугала. – Ворон, как ты думаешь, педофилам и ублюдкам форменным пригодятся пальцы для самоудовлетворения в камере?

С этими словами названный Вороном встал с места и двинулся к Герману Петровичу, а мужчина, стоявший рядом со мной, вдруг взял меня за руку и повел прочь. Я шел, словно в другую жизнь, но уже заочно, не зная ее, очень туда хотел, ибо все прожитое до этого, было полным говном… И признаться честно, то я ликовал, понимая детским сознанием, что сейчас этому козявочному начальничку придет трындец. За меня заступились чужие люди…

В детском доме были разные дети, но с одним на всех общим горем. Кто-то остался без родителей из-за посадки их на нары, у кого-то погибли, лишены родительских прав. Но даже на их фоне я выделялся полной безысходностью и беспросветом своего детства, мрачного и тошного, как тот гадкий притон…

Спустя примерно час красивая большая машины привезла меня к загородному особняку с петушками на острых макушках крыши и флигелей. Они забавно покручивались на ветру, а на пороге стояла пожилая женщина в сером платье.

- Здравствуй, Ростислав. Мы рады тебя видеть. – начала она первой.

Я молчал. Если бы в тот миг моя сказка рассеялась как дым, наверное, свихнулся бы от горя. Женщина взяла меня за руку и провела в большую комнату. На стене висела голова медведя, а ножки у огромного стола напоминали лапы льва.

- Как ты привык, чтобы к тебе обращались? – спросил мужчина средних лет, сидевший во главе огромного стола.

- Рос. – тихо ответил я и подошел к нему.

Я чувствовал своей кожей и сознанием, что я здесь не случайно. Но зачем такому обеспеченному человеку понадобился я? Я же никто… - Зачем Вы привезли меня сюда?

- Мой сын не будет жить в детском доме. – многозначительно и холодно произнес мужчина, отвернувшись к камину. – У тебя глаза твоей матери. – он сделал паузу. – Катя позаботиться о тебе.

Я обернулся. В дверях стояла эта женщина, встретившая меня на крыльце. Ее глаза были добрыми, с небольшими морщинками, опоясавшими немного полноватые щеки. После того, как я жил и что видел, этот дом стал для меня на многие годы лучшим, что могло произойти в моей жизни. И Катя, с ее добродушным нравом, но высокомерным ко мне отношением, и Алексей Фрай, отец, абсолютно чужой все эти годы человек, вспыльчивый, мстительный, не пытавшийся занять место даже друга. Ему было все равно. А я вот вытянул-таки счастливый билет…