ПОМОГАЙКА

п*******е

Вернувшись домой, Калина долго звонила в дверь, но на звонок никто не отвечал. Разволновавшись, Калина поставила сумки с продуктами на пол и полезла в кошелек за ключами. Из квартиры доносились звуки музыки, громко вещал телевизор, а еще были слышны крики и плач. Забыв о сумках, Калина влетела в комнату и увидела… драку. Дрались Максим и Катя. Причем девочка лидировала. Не замечая Калины, Катя держала Максима за шею и изощренно ругалась. Калина и слов-то таких не слышала никогда. А Катя вдохновенно кричала на всю комнату:

— Признавайся, ты (здесь следовал непечатный текст) ябедничал?

— Нет, — пытаясь вырваться из крепких рук девочки, плакал Максим, — не ябедничал я!

— Ты (снова последовал непечатный текст) еще и врешь? Я же видела, как ты что-то говорил Ольге Ивановне на ухо!

— Нет, это совсем не то, что ты думаешь, — Максим вырвался, наконец, из рук Кати и отбежал в противоположную сторону комнаты.

— Ну тогда скажи, о чем ты ей говорил? — Катя с угрозой двинулась вслед за Максимом.

— Я не могу, это не моя тайна! — Максим обреченно закрыл глаза.

— Ах так! — Катя была уже рядом, и ее намерения не оставляли сомнения.

Калина успела вовремя. Перехватив руку Кати, она мягко опустила ее.

— Что здесь происходит? Почему вы дрались?

Ответом Калине было молчанье. Взглянув на ребят, женщина поняла, что ничего не добьется, устраивая допрос. Она попыталась подойти к девочке с другой стороны.

— Хорошо. Не хотите говорить — не надо! Но порядок вы навести обязаны! Когда я уходила, здесь было чисто! Сделаем так: Катя убирает эту половину комнаты, Максим — ту. А пока вы убираете, я расскажу вам вот что…

Калина коротко рассказала детям историю семьи Демидовых. О страшных подробностях она постаралась умолчать, но и в усеченном варианте история сильно подействовала на детей. Дети притихли и уже поглядывали друг на друга не так яростно. И тут Калина совершила ошибку: закончив рассказ, она решила из всего вышесказанного сделать вывод и сказала:

— Обрати внимание Катюша, какие мужественные мужчины и утонченные женщины были в твоем роду! Женщины рода Демидовых никогда не позволили бы себе осквернить губы теми словами, которые я от тебя сейчас услышала!

Реакция Кати была неожиданной, она подскочила на месте и закричала:

— Да? А их когда-нибудь били по голове, а мама у них исчезала неизвестно куда, а девчонки взрослые когда-нибудь устраивали им темную, а память они теряли?

Не дожидаясь ответа Калины, Катя выскочила из квартиры, дверь которой Калина так и не успела закрыть за собой.

Максим скулил в углу, как побитый щенок, и прежде чем отправиться за Катей, Калина задала ему вопрос:

— Ты что, действительно, ябедничал?

— Нет.

— А что же тогда произошло?

— Это не моя тайна!

— Ты понимаешь, что обидел Катю?

— Я не хотел, я даже сдачи ей не дал, когда она налетела на меня! Ты же сама учила меня, что девочек обижать нельзя!

— Я так понимаю, что ты мне не скажешь, о чем вы договаривались с Ольгой Ивановной?

Калина повернулась к сыну, но, увидев выражение отчаяния на лице мальчика, поняла, что лучше оставить его сейчас в покое.

— Я пошла за Катей! Надеюсь, к моему возвращению ты одумаешься и расскажешь мне обо всем!

Выйдя на улицу, женщина огляделась вокруг. Кати нигде не было. Калина подошла к пожилым женщинам, сидевшим на лавочке. Среди них была соседка Кати.

— Вы Катю не видели? Она поругалась с Максимом и убежала!

— Видели, видели, — согласно закивала одна из женщин, — выскочила, как ненормальная, и чуть под колеса машины не попала. Машина как раз въезжала во двор. Из машины вышла женщина и начала что-то говорить Кате, а та как взглянула на женщину и давай бежать! Испугалась, наверное! А эта женщина из машины…

— Ты совсем неправильно рассказываешь, — перебила товарок соседка Кати по квартире Анна Васильевна, — эта машина не въезжала во двор, а выезжала. Они подъехали к дому часа четыре назад. Я еще обратила внимание: машина остановилась, а из нее никто не выходит. Ждали, что ли, кого? Ну вот, когда Катенька из подъезда выбежала, они как раз собирались выезжать со двора…

— Нет, Анна Васильевна, это вы все перепутали! Катя пробежала мимо машины, а машина в этот момент затормозила, и из окна машины выглянула женщина и что-то крикнула Кате, а Катя, услышав голос женщины, бросилась к машине, а машина чуть ее не сбила.

Калина переводила взгляд с одной спорщицы на другую и думала, как потихоньку уйти, чтобы не обидеть женщин. Но Анна Васильевна разрешила ситуацию:

— Ну и что ты стоишь? Что глупости слушаешь? — недовольные соседки по лавочке загудели, выражая согласие, — искала девчонку, так беги ищи!

Калины выбежала из двора и огляделась вокруг. Кати нигде не было. Но Калина решила не сдаваться, ее терзало чувство вины. Если бы она не сказала последних слов, если бы не проклятая привычка всех воспитывать! Калина пробежалась по соседним дворам. Катю никто не видел. Ноги не несли женщину домой, она обвиняла себя во всем случившимся! Игорь доверил ей девочку, а она не справилась! Войдя домой и увидев ветровку Кати, Калина чуть не захлебнулась от слез. Чуть отдышавшись, она бросилась в комнату и начала трясти Максима:

— Говори, почему Катя на тебя набросилась? Зачем ты ябедничал учительнице?

— Я не ябедничал, — Максима так потряс вид матери, что он начал заикаться, — это учительница мне сказала, что у Кати послезавтра день рождения!

— И что? — чуть успокоившись, уточнила Калина.

— И мы решили сделать Кате сюрприз!

— Какой сюрприз?

— Ольга Ивановна решила, что послезавтра у нас будет День именинника! Кто-то прочитает стихотворение, кто-то будет петь, а кто не умеет ни того, ни другого, испечет торт, конечно, не сам, а с родителями. Катька вошла в класс в тот момент, когда мы с Ольгой Ивановной распределяли, кто за что будет отвечать!

— А почему же ты молчал?

— Ольга Ивановна сказала, что это тайна! Ты же сама учила меня, что тайны нельзя выдавать, тем более чужие!

— И только то? — схватилась за голову Калина, — что же мы с тобой наделали? Где мне теперь ее искать?

— Мама, — мальчик осторожно тронул Калину за локоть, — а ты позвони Оле Ерохиной! Может, Катя ушла к ним во двор?

— Ну если они гуляют, какой смысл звонить на городской?

— А ты на мобильный позвони! У меня есть ее телефон, я сейчас тебе продиктую!

Но Кати не было во дворе Оли Ерохиной. Оля пообещала собрать ребят и еще раз пробежаться по дворам. Через полчаса девочка перезвонила, они не нашли Катю. Отчаявшаяся женщина еще немного поискала Катюшу переходя из двора во двор, она гнала от себя страшную мысль, что с девочкой произошло что-то непоправимое. Медленно поднимаясь по лестнице домой, она увидела в своем почтовом ящике краешек письма. Калина, утром, до отъезда на Океанскую, уже забирала корреспонденцию и поэтому ее очень удивило письмо, которое появилось неведомо откуда. Женщина бросилась открывать почтовый ящик и увидела письмо, вернее, записку, сложенную вдвое. Она запретила себе читать записку пока не поднимется в квартиру. Внезапно ей стало страшно. В подъезде стало темнеть на галазах. Из всех углов ей слышались шебуршание и шорохи. Такой родной и знакомый до каждой трещинки подьезд, вдруг стал чужим и враждебным. Прижимая записку к груди, она влетела в квартиру. Ей стало так страшно, что у нее затряслись руки и она выронила послание. Максим подошел, поднял бумажку и заглянул в нее. Запах опасности ударил Калине в нос. Холодея от страшных предчувствий, она наклонилась к Максиму и забрала у него послание. Прежде чем развернуть записку, Калина сходила за лекарством и выпила две таблетки. Записка была адресована Катеньке, вероятно, ее бросили в почтовый ящик еще до того, как девочка убежала из дома

«Катерина, — гласила записка, — если хочешь, чтобы твоя мама осталась целой и невредимой, приходи в тот двор, где расположена кондитерская. Ты должна помнить эту кондитерскую, в этой кондитерской ты получила подарок. Приходи одна, захвати с собой ключ и фотографию. Никому ничего не говори. От тебя зависит жизнь мамы, записку забери с собой. Жду тебя в полночь.». Чтобы таблетки подействовали, надо было подождать минут пятнадцать-двадцать. Но у Калины не было этого времени. Сердце колотилось как ненормальное, в глазах стояли слезы, а горло, как всегда, не желало пропускать воздух ни туда, ни назад. Не в силах принять правильного решения, Калина начала метаться по квартире. Максим, ничего не понимая, смотрел на нее круглыми глазами. Схватив телефон, женщина набрала номер Игоря, потом вспомнила, что он уехал на судно, и схватилась за сотовый. Длинные гудки обещали соединение, но обещание осталось невыполненным. Игорь не отвечал. Бросив записку в сумочку, Калина начала лихорадочно переодеваться, потом опять схватила записку и перечитала, снова бросила. Время шло, а Калина, как в страшном сне, не могла двинуться с места и принять решение. Начала искать ключ, потом вспомнила, что сама спрятала его в клубе.

— Мама, ты куда-то собираешься? — подал голос Максим, — не ходи никуда, там же ночь!

— Нет, сыночек, мне придется идти!

— Это из-за записки?

— Да, сыночек, да!

Повисла пауза, мальчик расплакался от страха, увидев остановившиеся глаза мамы. Он решил, что мама все еще сердится на него за драку с Катей. Но Калина в это время лихорадочно перебирала все варианты в уме. Позвонить Тане, вызвать милицию — все не то! На часах было уже двадцать три пятнадцать.

— Максимка, сыночек, ты ложись спать. Не волнуйся, с Катей все будет хорошо! Ты, главное, спи и никому не открывай, кто бы ни звонил в дверь. Я, когда вернусь, дверь сама открою! — Калина говорила и сама не понимала смысла своих слов, но, наверное, говорила правильные вещи, потому что Максим переоделся в пижаму и пошел в детскую. Вытряхнув вещи из дамской сумки прямо на пол, Калина вытащила из этой кучи ключ от клуба. На улице было хорошо. Дневная духота улеглась, на смену ей пришел туман. Дойдя до двери клуба, Калина пожалела, что не взяла фонарик. Жители дома, к которому примыкал клуб, уже давно спали. Окна были темны. Калина только с третьей попытки попала в замочную скважину и вошла в клуб. Женщина шла по зданию клуба, включая по пути весь свет. Добравшись до игровой комнаты, она с ужасом посмотрела в сторону столика с игрушками. В первый момент ей показалось, что столик стоит не так, как она его оставляла. Но, вглядевшись, поняла, что ошиблась. Все стояло на своих местах. Калине послышался какой-то шорох, она насторожилась, но потом расслабилась, вспомнив, что закрыла за собой дверь клуба изнутри. Но шорох повторился еще раз. Калина повернулась и обомлела: на пороге комнаты сидела крыса. Она была крупной, размером с маленького котенка. Вероятно, крыса не привыкла, что на ее территории кто-то ходит по ночам, и пришла узнать, что за внезапный гость пожаловал. Не раздумывая, Калина швырнула в крысу сумочкой. Истинная хозяйка клуба шарахнулась в сторону, но удалилась, все же не теряя собственного достоинства. Доставая ключ, чтобы закрыть за собой входную дверь, Калина поминутно оглядывалась. Ей казалось, что крыса следит за ней. Выйдя на улицу, она вдохнула воздух полной грудью и попыталась успокоиться. Ведь торопиться то собственно говоря было некуда. Автор записки приглашал Катю явится к двенадцати часам ночи. Место о котором упоминалось в записке, знала только Катя и анонимный автор. Когда писалась записка подразумевалось, что ее прочитает Катя и наверно никто не думал, что она попадет в руки Калины. Впрочем, хозяева записки обезопасили себя, предпологая, что может произойти самое худшее и записка попадет в чужие руки, поэтому не был указан точный адрес того места, куда надо было придти Кате. Калина села на крыльцо клуба и задумалась. Женщина точно знала, что найдет похитителей по запаху, который шел от записки. С ней уже такое было в Харбине. Тогда, стоя перед 710 номером в гостинице «Глория», она точно знала, что за дверью находится источник зла. Точно такие же чувства владели сейчас женщиной. Она знала, что запах приведет ее к людям, являющихся источником всех бед для семьи Демидовых, но все же Калина заставила себя сидеть неподвижно и обдумать ситуацию со всех сторон. Калина не боялась, нет. Она пыталась найти выход из положения. Решить ситуацию так, что бы Катеньке не был нанесен вред. Но сколько Калина не думала, выхода из положения найти не могла. Надо было идти. Она понюхала записку. И закрыла глаза, пережидая резкую боль. Прошло минуты две прежде чем она решилась приоткрыть глаза. Так и есть, запах обрел форму. От записки шла явственно видная полоса. Полоса была черного цвета. В Харбине полоса была багровой, а сейчас черной. Или ситуация усугубилась до того, что дальше уже ждать было нельзя или просто в ночи не видно было багровый это цвет или черный, но Калина поднялась с крыльца и пошла туда, куда вел ее запах. Полоса указывала на центр города. Дальше она могла идти прямо или свернуть в какой то переулок, но это уже будет дальше, а сейчас Калине надо было срочно добраться до центра города. До Светланской. Транспорт уже никакой не ходил, поэтому Калина вначале хотела поймать такси, но, когда это ей не удалось, пошла пешком. Дойдя до ГУМа, она остановилась. Запах стал слабее. Она явно пошла не в ту сторону. Пришлось немного вернуться. Теперь направление было правильным. Линия повела ее дальше в направлении улицы Семеновской. Этот квартал до революции назывался Миллионкой, он был самым злачным местом в городе. Если преступник, который убегал от полиции, успевал добежать до Миллионки, то полиция прекращала преследование. Ловить преступника в трущобах Миллионки не имело смысла. Квартал был изрезан трущебами, подземельями, узкими улочками, сообщавшимися друг с другом. Миллионка имела славу бандитского района. Зажиточные люди боялись заходить туда даже днем. Это был квартал, где жили бок о бок, китайцы, корейцы, японцы и русская беднота. Но вернемся к Калине. Запах довел ее до арки, в глубине которой, стояли развалины старых домов. А сбоку примостилась новенькая и красивая кондитерская, выглядевшая довольно странно на фоне помоек и разрушенных домов. Калина дошла до предполагаемого места встречи за двадцать минут. Механически переставляя ноги, она не думала ни о чем. И ничего не боялась. Она была уверена, что к ней никто не пристанет и не остановит, потому что самое страшное ждало впереди. Так и произошло. Когда Калина прибежала к тому месту, которое как она думала, было указано в записке, было примерно десять минут первого ночи. Точного времени Калина не знала, так как в горячке оставила дома и часы, и сотовый телефон. Пот лил с женщины градом, половину дороги она шла в сопку, вторую половину бежала. Отдышавшись, Калина обратила внимание, как тихо и пустынно вокруг. Нигде не наблюдалось ни одного человека. Женщина похолодела, ей пришло в голову, что она опоздала! И с Катюшей произошло что-то ужасное! Калина стояла возле арки, не зная, что ей теперь делать, то ли идти дальше за линией, то ли постоять и подождать людей, которые написали записку Кате. Поэтому мужчину, вынырнувшего из подворотни, она встретила чуть ли не с восторгом!

— Здравствуйте, — закричала она, хотя мужчина был еще далеко, — вы не видели здесь маленькую девочку? Ее зовут, Катя, Катя Демидова! На ней было надето… Ой, простите, я несу полную чушь! Конечно же вы не видели ее, сейчас же уже много времени, глухая ночь! Я понимаю, что задаю глупые вопросы, но… Вы не подскажете, сколько сейчас времени?

Сообразив вдруг, что ее вопрос звучит глупо, Калина начала объяснять мужчине про сотовый, про часы, оставленные дома. Пока она говорила, мужчина подошел почти вплотную.

— Что же вам не спится-то ночью, — добродушно проворчал мужчина, погружая руку в недра кармана, — сейчас скажу время, только сотовый вытащу.

Но предмет, который достал мужчина, мало походил на сотовый. На обдумывание этого обстоятельства у Калины осталось достаточно времени, после того как она пришла в себя. Потому что ее банальным образом оглушили, а потом куда-то унесли. Долгое время Калина не могла разлепить веки, голова болела так, что, казалось, сделай она малейшее движение ресницами, и мозги выплеснутся наружу. То ли в комнате было жарко, то ли лицо у Калины горело, но Калина чувствовала, как капли пота стекают по лицу. Но страшнее боли и унижения был запах. Он был такой сильный, что Калине показалось, стоит ей резко выдохнуть, как из ноздрей и рта вырвется огонь. Перед глазами Калины мелькали точки, которые превращались в оскаленную морду китайского дракона и тут же распадались. Калина и ощущала себя сейчас этим драконом: столько обиды, боли и ненависти скопилось у нее внутри. Потом дракон снова рассыпался точками, и Калина услышала плач. Ребенок плакал монотонно и безнадежно, это скорее было похоже на громкое непрерывное хныканье. Два голоса спорили о чем-то ожесточенно и бескомпромиссно. Звуки музыки по телевизору, громкий голос юмориста и взрывы хохота заглушали и плач, и спор. Калине казалось, что под ее лежаком развели небольшой костер: она вся горела. Женщина терпела, сколько могла, но когда терпение кончилось, попыталась приподняться, но тут же упала навзничь. Кто-то из споривших щелкнул пультом от телевизора, и в комнате стало тихо. Слышался только голос ребенка.

— Заткни ей рот, — недовольно проворчала женщина, — ненавижу ее хныканье. Семь лет я терпела и притворялась, что люблю эту девчонку, но больше не могу. Когда она была совсем маленькой, я готова была придушить ее, когда она вот так непрерывно хныкала. Слышишь, закрой ей рот!

— Тебе надо, ты и закрывай, — голос ответившего, Калина уже сегодня слышала, — мне давно уже надоела и ты, и все твои дела!

— Ах так, — завелась женщина, — я ее успокою! Я ее так успокою, что ей на всю жизнь запомнится!

— Ладно, не заводись! — попытался утихомирить женщину, мужчина, — давай лучше подумаем, что с этой ягодкой делать будем? Как ее там зовут?

— Калина, — недовольно буркнула женщина, — полей ее водичкой из чайника, сразу и очнется!

— Чайник горячий, — засмеялся мужчина, — сама же недавно грела.

— Тем лучше, — парировала женщина, — полей ее кипяточком! Сразу очнется и, надеюсь, поймет, что с нами шутки плохи!

Сделав над собой неимоверное усилие, Калина, открыла глаза. С первого взгляда было видно, что она находится в каком-то офисе. Два роскошных дивана стояли друг против друга, на одном лежала Катя, а на другом Калина. Женщина, спорившая с мужчиной, стояла возле окна, спиной к Калине. Когда она повернулась к свету, Калина с удивлением узнала в ней… Ингу, женщину, погибшую в Суйфэньхэ. Калина еще не успела осознать то, что увидела, как вдруг почувствовала в ушах сильную пульсацию крови, которая сменилась ощущением, что сердце падает вниз, и ледяным холодом, мгновенно охватившим все тело. Потом кончики пальцев стало покалывать, а Калина услышала голоса, они звали и звали, повторяя только одно:

— КАЛИ-НА, КАЛИ-НА, КАЛИ-НА!

Голоса скандировали, поднимаясь по звуковой лестнице все выше и выше, пока не превратились в неразличимый звук. Калина стала погружаться в вязкое болото нереальности. Смуглые руки последователей богини торчали из этого болота, готовые подхватить свою богиню и сложить к ее ногам свои жизни, как вдруг Калина услышала шепот. Голос, торопливо шептавший заклинание принадлежал ей, но женщина готова была поклясться, что никогда даже не слышала слов, которые произносил голос:

Кали-на свет-двери открыты!

Бессмысленное, на первый взгляд, заклинание заворожило Калину, она начала повторять его за своим же голосом, четко звучащим над простором болот, смуглые руки отбивали такт. Из тумана начала выползать всякая живность и располагаться вокруг ног женщины: звери и птицы шли, ползли, летели со всех сторон. И все это в полной тишине: ни воя, лая, ни хлопанья крыльев слышно не было. И, наконец, появились люди. Калина узнала их, хотя никогда не видела наяву. Впереди стояла семья Егоровых и Демидовых, а за ними стоял лес людей, живших задолго до нашего времени и времени, людей, изображенных на старом фото. Люди встали полукругом, но полукруг не был завершен, в воздухе стояла напряженная тишина. Наконец воздух начал колыхать и на поляну вышла семья китайцев, цепь их пращуров была еще больше, чем та, которая тянулась за русскими. Но круг был по-прежнему не завершен. Ожидание сделалось невыносимым, когда к поляне приблизилась женщина. В отличие от остальных людей, она казалась более реальной, Калина даже услышала ее шаги. Она встала в круг и замкнула его. Этим последним звеном круга была Инга — мама Катерины. И тогда Калина все поняла. Люди начали скандировать имя Калины, лишь Инга молчала, но зато, когда остальные замолчали, она сказала: «Великая Кали, великая мать, спаси мою дочь! Она последняя в нашем роду! Та, которая была половиной меня, не ведает, что творит! Став половиной, она потеряла разум и разрежет нить жизни моей дочери без сожаления! Спаси Ее, спаси последнюю!».

Калина, которая одновременно была Кали, подняла руки вверх и поляну окутала благоговейная тишина. Потом туман начал сгущаться, поднялся ветер, он начал гнать клочья тумана, мять и лепить их. Сгустившийся туман превратился в воронку торнадо. Потом уменьшился и упал в протянутые руки богини. Температура на поляне резко упала. Воронка превратилась в подобие штопора, который тут же замерз и лежал в руках Кали, сверкая гранями.

— Да будет так! — протяжно пропела богиня. И мир вокруг начал рушиться.

Калина пришла в себя от плача Катюши, который стал значительно громче. Открыв глаза, еще раз посмотрела вокруг, но за время то ли сна, то обморока, ничего вокруг не изменилось.

Женщина, стоявшая у окна, вдруг развернулась и в упор посмотрела на Калину. Потом подошла к Кате и ударила девочку по лицу. Кольцо с камнем оставило у девочки на щеке кровавую царапину, но удар сделал свое дело: девочка ненадолго замолчала. Голова у Калины пошла кругом. Женщина, похожая на маму Катерины, вела себя совсем не как мама.

— Где ключ и фото? А ну не отворачиваться! Я тебя спрашиваю, где ключ…

— Я не знаю, тетя Рита, — расплакалась Катя, — не бей меня, я ничего не знаю!

— Опять врешь! Мало я тебя учила! Ну мерзавка, если ты сейчас…

— Ключ у меня, — наконец сообразив что происходит вмешалась в разговор Калина, — оставь девочку в покое!

Постукивая каблучками, женщина подошла к Калине. Несчастная пленница от страха, что ее сейчас ударят, зажмурилась, но надменная красотка только коротко потребовала у Калины ключ-ложку. С трудом приподнявшись, Калина нащупала ключ в кармане и отдала его странной женщине.

— А где фото? — вкрадчиво поинтересовалась лже-Инга, — Ты опять решила меня кинуть? Мало тебе Харбина? Петька, — вдруг взвизгнула она, — что мне делать? Эта дура не отдает фотографию!

— Не отдает, так и не требуй, зачем тебе этот кусок бумаги, тем более старой?

— Не лезь туда, в чем ты не бум-бум! — зло зыркнула на мужчину красотка, — там слова какие-то на старой фотографии написаны. Без них никак! А эта дура молчит!

— Да ты ей и сказать-то не даешь! Дай я попробую! Милочка, — обратился мужчина к Калине, — отдай нам фотографию! Тебе она ни к чему, а Ритке она дорога как память!

— У меня нет фотографии, она осталась у Игоря!

— Тьфу ты, пропасть, — заверещала Рита, — и братец мой тоже здесь замешан! Ладно, попытаемся открыть без фотки. Надо только, чтобы эта пискля проклятая замолчала!

Женщина и мужчина отошли к окну. Мужчина вертел ключ и что-то недовольно бубнил, женщина молчала, а потом залилась неожиданно странным и высоким смехом. Совещание продолжалось минут десять, потом Кате и Калине велели подняться и идти вперед. На улице было темно, но Калина все же увидела, куда их ведут. Конечной точкой, вероятно, был все тот же двор на Семеновской, куда привела ее линия. Офис, в котором пришла в себя Калина, находился в соседнем дворе. Так что идти долго не пришлось. Как уже говорилось двор был небольшой. Почти все жилые здания были разрушены, лишь сбоку от входа стояла кондитерская. Яркие краски кондитерской смотрелись странно на фоне развалин окружавших ее. Луна ярко освещала двор, и Калине было видно все до мельчайших подробностей. Калина и днем бы не разобралась в руинах, в которых лежал двор, но мужчина уверенно повел пленниц к цели. Маргарита держала за руку Катю, а Петр Калину. Развалины дома не обещали никаких сюрпризов, но мужчина уверенно повел свою женскую команду вперед, налево и вглубь. Не прошло и пяти минут, как Петр открыл какую-то дверь в стене, и все четверо стали спускаться вниз. Ступеньки кончились, и мужчина велел всем пригнуться и войти под своды разрушенной стены. За стеной снова оказались ступеньки, и дорогу перегородила дверь. Ложка-ключ сразу же вошла в замочную скважину, но это было все.…Как ни старался Петр, ключ не проворачивался. Он вытащил ключ и долго чистил замочную скважину. Лунный свет чуть-чуть проникал в помещение, но помогал мало, и мужчина злился и ругал сообщницу последними словами. Не выдержав, та вырвала ключ и снова вставила его.

Увидев, что сообщники увлеклись отпиранием дверей, Калина подумала, что неплохо бы попытаться убежать, но тут же ощутила в свободной руке холод амулета власти, который напомнил ей о том, что она не только Кали, богиня плодородия, но и богиня мщения. Поймав взгляд Кати, Калина улыбнулась девочке и спокойно выдернула руку из потных пальцев Петра.

— Можно я успокою Катю, — спросила она мужчину, — вы не бойтесь, мы не убежим!

Петр равнодушно кивнул. Меньше всего он сейчас думал о своих пленницах. Он бы даже отпустил их, если бы не странная ненависть Риты, которую та питала к своей племяннице.

— Уйдите в сторону и не мешайте, — повелительно проговорила Маргарита, — и чтобы не звука! Убью на месте того, кто издаст хоть звук, — и тетушка с ненавистью покосилась на свою маленькую племянницу. — Мое имя начинается на букву «Р», и все в этом подвале принадлежит мне! Я последняя из Демидовых!

— Я тоже Демидова, — вдруг дерзко закричала пришедшая в себя Катюша, — я Катя Демидова!

— Ты ублюдок, — затряслась в приступе ненависти Рита, — ты не имеешь права носить эту фамилию! Твое имя начинается не на ту букву! — Рита так толкнула Катю, что девочка отлетела к стене подвала.

— Да ты что, совсем охренела? — бросился к подельнице Петр, — Нет, я с тобой с ума сойду! Или открывай дверь, или дай это сделать мне! Слишком многое поставлено на карту, чтобы вот так просто…