Довести преподшу. (Не) влюбляться

Глава 2

Ну, ничего. Я научу его хорошим манерам. Еще побегает за мной, когда нужен будет допуск к зачету. Ведь взяток я не беру.

– Если кто-то еще желает продемонстрировать свое хамство – прошу за дверь, – невозмутимо говорю я.

Все остальные студенты молчат. И я, кивнув, сажусь за стол. Отлично, значит больше ни с кем таких проблем не будет.

– Список отсутствующих, пожалуйста, – говорю, ища глазами старосту. – И так много времени потратили. Побыстрее.

Невысокая, полноватая девушка с темными волосами шагает ко мне и кладет лист с фамилиями отсутствующих на стол.

– Где фамилия студента с последней парты? – спрашиваю ее.

– Вот, – она указывает пальцем на фамилию «Берснев». И, подумав, шепчет: – Ксения Владимировна, вы зря тратите на него нервы. Его отец один из спонсоров универа.

Понятно, так и думала. Поэтому за учебу и не держится. Но зря.

– Спасибо, – улыбаюсь уголками губ и отпускаю ее.

Затем, снова поднявшись со стула, поправляю воротник рубашки и диктую студентам тему лекции. Конечно, вместо того, чтобы полностью посвятить себя материалу, я размышляю о поведении Берснева. Пока я не знаю, как вести себя в такой ситуации, но успокаиваю себя тем, что укрощение этого мажора послужит мне отличным опытом. А как укротить его я обязательно придумаю.

Остаток пары проходит спокойно. Оказывается, в этой группе еще есть студенты, которые действительно хотят учиться – они отвечают на вопросы и задают свои. Я вижу их участие и это поднимает мне настроение.

На кафедре, в перерывах между парами, я общаюсь с другими преподавателями. Заодно узнаю немного больше о студенте, который слишком хорошо успел мне запомниться.

– Ты про Лешу Берснева? – приподнимает брови Наталия Александровна – преподаватель по экономике. – Он неплохой парень, хоть и заносчивый. С ним надо подружиться.

Что? Неплохой? Мы точно говорим про одного человека?

– Он ушел с моей пары, – задумчиво сообщаю я.

– Говорю же, заносчивый, – невозмутимо отвечает коллега. – Учеба его интересует меньше всего. Лучше не обращать внимания.

– Как это? – изумляюсь я. – Разве такое поведение позволительно?

– Ксюш, я тебе так скажу, – вздыхает она. – Не ищи себе проблем, просто делай свою работу. Иногда нужно закрывать на что-то глаза. Ты еще слишком молода, хочешь справедливости в этой жизни. С возрастом будешь спокойнее.

Я ничего ей не отвечаю. Пытаюсь переварить только что сказанное. Наверное, в этом университете преподаватели действительно закрывают глаза на поведение мажоров. Но разве это правильно? Разве мы должны позволять вытирать об себя ноги?

Чуть позже я провожу еще одну пару у другой группы. И там среди студентов не находится таких наглецов, как Берснев. Честно говоря, лучше бы он прогуливал не только мой предмет, но и учебу в целом – таким образом я вполне смогу чувствовать себя спокойно на работе. Но, как назло, его мажористое величество попадается мне снова. На этот раз в коридоре, когда я решаю купить кофе в автомате.

Берснев замечает меня почти сразу. Как и я его. Смотрит открыто, в его глазах так и читается «и что ты мне сделаешь?». Я не отвожу взгляда, даю понять, что не стану отступать. Однако, он тоже не сдается. И когда мы подходим совсем близко друг к другу, ослепительно улыбается:

– Как день проходит, Ксения Владимировна? – остановившись напротив меня, спрашивает он.

– Проходил бы лучше, если бы ты извинился, – говорю ему я. Приходится задирать голову, чтобы сохранять зрительный контакт.

Вскинув брови, Берснев усмехается.

– Чего? Это за что?

– За свою наглость, – невозмутимо отвечаю я.

– А что вас так задело-то? – покачиваясь с пятки на носок, беспечно спрашивает он. – Радовались бы, что спутал вас с первокурсницей. Но вкус у вас реально не очень. Вам бы шмоток нормальных прикупить и возможно из вас бы получилась секси преподша.

Я плотно сжимаю губы. Рука так и чешется, чтобы отвесить ему пощечину. Кажется, меня никто и никогда еще так не раздражал, как этот нахал.

– Послушай, Алексей, – начинаю было я.

– Вау, все-таки узнали мое имя, – хмыкает он. И приподнимает подбородок. – Ну? Продолжайте.

Ведет себя так, будто дает мне разрешение говорить. И это еще больше меня бесит!

– Я забуду, как ты себя сегодня вел, – терпеливо говорю я. – И ты будешь более уважительным ко мне и моей дисциплине. Иначе…

– Иначе? – усмехается Берснев.

– Иначе будут сложности в учебе, – прямо заявляю я. – Не будешь допущен к зачету из-за прогулов, например.

– В этом случае вы, Ксения Владимировна, – умело копируя мой тон, отвечает он, – не будете допущены к своей работе.

Я недоуменно смотрю на него.

– Что это значит?

– Не доставайте меня, присмыкаться все равно перед вами не стану, – предупреждает он. – Зато могу устроить вам веселые деньки.

– Это мы еще посмотрим, – сощуриваю глаза я.

Берснев весело смеется.

– Такая вы вся из себя важная, – качает головой он. – А могли бы здесь работать с кайфом.

– Я не позволю тебе так безответственно относиться к моей дисциплине, – качаю головой я. – Можешь больше не появляться на моих парах. И чтобы получить зачёт, тебе придется очень постараться.

– А я буду появляться, – нагло улыбается Берснев. – Только для того, чтобы видеть, как краснеет ваше лицо, когда будете на меня агриться.

Я приоткрываю рот от возмущения. Но этот идиот, все еще улыбаясь, касается указательным пальцем моего подбородка и заботливо его мне закрывает. А потом, шутливо поклонившись, идет дальше.

Он меня снова сделал. Снова выставил дурой. Я рассерженно смотрю ему вслед, ощущая, как пылают щеки. Дыхание учащается, я здорово нервничаю и моя уверенность в том, что я смогу как-то контролировать поведение Берснева угасает.

Оставшиеся пары я веду без прежнего энтузиазма. И домой иду озадаченной. Хорошо, что у меня есть человек, который может поддержать меня и понять. Мой Алекс. Вспоминая о нем, я чувствую, как разливается тепло на душе.

Но дома, вместо любимого человека, меня ждёт пустота. И когда я звоню Алексу, слышу лишь гудки.

– Отлично, – вздыхаю, устало опустившись на пуфик.

Наверняка, Алекса опять задержали на работе. В последнее время мы видимся все реже, у него слишком плотный график. И мне ничего не остается, кроме как смириться с этим.

Положив сумку на тумбочку, я бреду в душ, затем разогреваю ужин и звоню маме. Она очень просила рассказать ей, как прошел мой первый рабочий день. И я рассказываю, конечно же опуская неприятные подробности.

– Ксюш, ты такая у нас умница, – слышу радость в голосе мамы. – Так держать! Все соседки от зависти помирают с тех пор, как ты уехала с нашего городка.

– Спасибо, – слабо улыбаюсь я, ковыряя вилкой макароны.

– От папы тебе тоже привет, – говорит мама. – Очень тебя любим! Ты – гордость нашей семьи. Продолжай в том же духе, девочка.

Пообещав ей, что так и будет, я прощаюсь и скидываю вызов. Все мое детство мне твердили, что в будущем я обязательно стану преподавателем. И вот, стала. Оправдала ожидания родителей, продолжила трудовую династию. Скольких трудов и нервов мне это стоило – не счесть.

И что теперь? Из-за какого-то студента, который возомнил себя королем универа, я должна отступить и забыть о своих принципах? Да никогда! Я буду и дальше бороться. И на этого Берснева обязательно найду управу.