Бойцы «Лупы»

«Путь домой был долгим и сложным»

Они уже не только не рвались в бой, в ночной дозор, или в разведку, они старались отсидеться в укрытии, в укрепленных лагерях, на оснащенных и защищенных со всех сторон базах. Они притворялись больными, ссылаясь на любые причины, лишь бы не идти под пули.

Вот карательные экспедиции это пожалуйста. Они смело и самоотверженно поджигали полиса на окраинах, расстреливали мирных жителей, травили поля, забивали скот, губили парники с растениями. Они считали себя цивилизованными людьми и искренне возмущались, когда их местные союзники в борьбе с восставшими совершали дикие жестокости. «Нелюди и мрази!» - негодовал Риккардо, не задумываясь о том, что только что загруженный им химикатами воздухоплавательный дрон обречет на мучительную смерть сотни людей. Теперь у них была новая цель - выжить! Не капитал накопить, а именно выжить. Иначе зачем любая, даже самая огромная сумма на счете если ты уже труп.

В один из дней отдыха, удобно устроившись на велорикше, что катил их по вечернему полису, они озабоченно обсуждали эту проблему.

Велорикша быстро крутил педали, непонятно как избегал бредущих по улицам людей и встречных рикш, и улегшихся посреди дороги собак, и неподвижно застывши, заспанных прохожих. Они проехали, даже не замечая, мимо проснувшихся после дневной сиесты уличных торговцев, которые, раскрыв лотки, полулежали на невысоких витринных столах, и явно не надеялись на покупателей. Правда, изредка кто-то подходил к лоткам выпить воды со льдом или чего-нибудь покрепче, засуетившийся хозяин тут же наливал в высокий стакан любой напиток.

Облезлые, обшарпанные дома зияли окнами без стекол и дверными проемами без дверей, сквозь них была видна убогая мебель: старые облезлые столы, такие же стулья, лежаки, почерневшая от грязи домашняя утварь.

В общем ничего не могло оживить унылые пейзажи полисов.

Да и зачем ему было знать здешние названия и имена этих людей? Разве это вообще люди? Копошатся как жуки, разве так могут люди? Что ему их судьбы, их дела, их заботы… Он уедет, и плевал он хотел на то, что с ними тут будет, да и останется ли в живых здесь хоть кто-нибудь из них… Главное самому уцелеть.

Но Риккардо заговорил о другом: тут один предлагает по дешевке всякие камушки, каких-то божков из драгоценных металлов, всё-таки эта планета сплошной рудник, за то и воюем….

- Как ты думаешь, дома то, наверное, можно неплохо заработать на перепродаже, а? Дураков всяких хватает. А? – предложил он Карлу.

- Да ну брось, - лениво отмахнулся Карл, - кому это все нужно? Да и где хранить, как везти? Могут подсунуть какое-нибудь барахло, ты и не поймёшь разницы. Ты что, специалист, можешь отличить изумруд от стекляшки, или золото от брезента?

- Ну уж золото то я отличу, а так, да, то есть нет, конечно я не специалист, - неуверенно промямлил Риккардо, - но посоветоваться можно. Вон сержант из второй роты, он у ювелира спрашивал…

- Ерунда это все, я думаю. - Подвел итог Карл.

Он давно заметил, что его друг последнее время ведет какие-то таинственные переговоры с непонятными людьми, что-то покупает, прячет, куда-то ходит. Когда Карл спрашивал, Риккардо бормотал в ответ всякую ерунду и что-то неразборчивое переводил разговор на другую тему. Ну и черт с ним! Хочет стать барыгой, челночником - на здоровье!

Солнце катилось к закату. Быстро темнело, но духота не спадала. Наконец они прибыли в отель «Ротор» - одно из редких убежищ, где европейцы могли, по выражению Риккардо, «Высунуть голову из дерьма и глотнуть свежего воздуха».

За решеткой, окружавшей отель, оставались пыльные раскаленные улицы, мешки с песком и мотки колючей проволоки вокруг немногих правительственных домов, назвать эти постройки «зданиями» язык не поворачивался. Перед террасой отеля, обвеваемой мощными вентиляторами, голубел в свете фонарей бассейн. Фонари не гасли, вентиляторы не останавливались - отель имел собственный генератор, и постоянные перебои с электричеством его не затрагивали.

У бассейна лежали в шезлонгах здоровенные загорелые парни и молодые женщины, некоторые из самых отбитых лапали и сдирали трусы с местных красоток прямо у бассейна, еще там были бойцы вспомогательных служб, секретарши разных боссов и гражданских шишек, слетевшихся сюда, как коршуны на падаль. Там, где война и разруха и голодающие люди лежат на обочинах разбитых дорог, как не парадоксально, всегда замешаны большие деньги.

Миниатюрные красотки, завернутые по щиколотки в свои черные юбки, разносили лимонад, спиртные напитки. Звучала музыка, из бассейна слышался смех, крики, вздохи сексуальных женщин.

Карл и Риккардо небрежно бросили рикше комок смятых купюр, местные деньги давно пора было измерять весами, а не номиналом на купюрах. Рикша кланялся, благодарил. Потом медленно, тяжело дыша, стал педалировать дальше по улице, высматривая новых пассажиров. На его тощем, высохшем теле можно было без труда сосчитать ребра.

Карл и Риккардо, скинув одежды, бросились в бассейн, прихватив с собой местных голеньких девушек. И хотя вода была очень теплой, и даже немного горячей, как будто кто-то забыл вынуть кипятильник, она все же была прохладней воздуха.

Потом они лежали на облезлых, плохо надутых матрацах, пили ледяное пиво и лениво ласкали женщин, которые были топлес.

Главной темой разговора был строго засекреченный, но всем известный приказ «готовиться к эвакуации». Ура, всех уже задолбала до самой печени, эта дурацкая военная компания и эта планета с невыносимым климатом.

Пока они тут убивали и погибали, где-то там, в кулуарах правительства, велись переговоры, проходили конференции, на которых пытались выторговать, как бы по удачней вывести войска с планеты Евросоюза, искали предлог, чтобы поприличнее закончить военную кампанию, и убраться оттуда, где их никто не звал, куда они вторглись и оказались оккупантами, где весь народ, кроме кучки продажных чиновников, был враждебен по отношению к ним и сражался против них с оружием в руках, требовал их ухода.

А они, оккупанты, мечтали о возвращении домой. Но все ли? Нет, конечно. Вот еще один солдат из их отряда длинный, жилистый, как культурист перекаченный, лейтенант, уже хлебнувший с излишком, разоткровенничался и жаловался:

- Черт бы их побрал, - говорил он о своем высоком начальстве. - Они получили звезды себе на грудь, заняли высокие чины, бабла немерено хапнули с того что мы здесь умираем. Все, мерзавцы, на себя работали, на собственный бизнес. Выкачали отсюда все что можно, а теперь их ждут теплые местечки. Между прочим, в бою я их что-то не видел. Им к фронту ближе ста километров приближаться категорически запрещено. А мне вот нет, пиздуй в пекло! И то, что мне всего ничего накопить осталось, им на это плевать! Сволочи! Мрази! Ублюдки! Это не мы здесь людей губим, а они… Знал бы, давно этими камушками занялся. Только опосля мы и начинаем соображать…

Он еще что-то долго бормотал плаксивым голосом. Наконец Карл не выдержал:

- Хватит ныть! Знаю я тебя, небось уже дома себе виллу отстроил и блядями дорогими все комнаты набил. Радуйся, что ты живой и невредимый остался. Я вот все трачу и твоим грязным бизнесом не занимаюсь. Вернусь, уж как-нибудь устроюсь, о ветеране позаботится наше родное государство. Все же наш президент сам из военных структур. - Карл хитро посмотрел на своего приятеля.

Но Рикк смущенно промолчал, внимательно изучая перламутровую ящерицу, поделку из местного драгоценного металла.

Друзья снова вместе с бабами и всплеском бросились в бассейн, но потом долго молча лежали, устремив взгляды в черное небо, украшенное мерцавшими крупными звездами.

Карл размышлял о том, что где-то идет настоящая жизнь, работают, учатся, любят, путешествуют, читают, коллекционируют марки, занимаются сексом и обмениваются партнерами, а он болтается на этой богом забытой планете, в этом богом забытом краю, где в жаре и духоте, у него в голове остались лишь одни мысли о ненависти тех, кого здесь убивают его соотечественники и кто убивает их.

Все это показалось Карлу бессмысленным. Бессмысленное существование, потраченная жизнь в пустую, неосуществленные мечты, ушедшее здоровье…. Впрочем, здоровье пока не ушло. Карл самодовольно поиграл мощными, напряг бицуху, затем железные мышцы живота, погладил могучие ляжки, поковырял пальчиком в жопе. Ребром ладони он легко рассекал кирпич, ребята изо всей силы ударяли ему по животу палкой, и палка ломалась, как солома. Самбо, каратэ, айкидо, джиу-джитсу - все эти боевые искусства учили драться и побеждать голыми руками и не были для Карла тайной. Он был мастер всех этих боевых искусств, впрочем, как и многие другие отбитые десантники в его прославленной дивизии. Он освоил все это еще там, в лагере, спасибо инструктору, чтоб крокодилы этого пидора съели, разорвали на части, на куски! Карл, после тренировочного лагеря, усовершенствовался здесь, в схватках с противником. Еще он кое-чему научился вдобавок. Вернется, попросится в личную охрану главы государства. На худой конец, какого-нибудь министра, ну ладно, х**н с ним с министром, вышибалой в пивную или деньги будет вымогать своими кулаками для мафии из несостоятельных должников. Все эти мысли вызвали у Карла внезапный приступ смеха, особенно про мафию его развеселило, Риккардо с удивлением посмотрел на своего друга.

- Ты чего? – спросил Рикк.

- Ничего, планы на жизнь строю. - Карл опять рассмеялся. - Воздушные замки, такие грандиозные у меня планы, послушай: вот возьмут меня на государственную службу. А если не возьмут, так стану правой рукой мафиози какого-нибудь.

- Да брось ты… - Риккардо явно раздражали фантастические планы друга. - Я вот думаю открыть ресторанчик или бар…

- Точно. - Карл продолжал смеяться. - А я к тебе пойду вышибалой! А?

- Опять! Ну хватит фигню нести, я серьёзные вещи говорю, - поморщился Риккардо, - я ведь серьезно. Ну? Не могу только название придумать. Ты учти, - озабоченно продолжал Рикк, - название это уже половина дела. Публика любит пестрое, что-то запоминающееся, название должно быть ярким. Я уже десяток перебрал, все не то: «Котлован», «Канал», «Песчаная пустыня», «Сто богов», «Планета», «Под солнцем», или «Планета под солнцем» …

- Что ты все какие-то здешние названия берешь? - Карла увлекла игра. - Есть же и другие… Можно же придумать что-то другое…

- Нет, у меня идея, надо, чтоб экзотика этого места была, понимаешь, чтобы клиенты чувствовали атмосферу, как будто они тоже попали на эту планету. Они пришли в ресторан, где хозяин ветеран военной компании, прошел огонь и воду, ему все нипочем, он отчаянный малый. Ты меня понимаешь? Вот входит человек в большой зал ресторана, там полутьма, со стены смотрит на него голова из руин, на потолке звездное небо и звезды такие огромные как здесь и другие планеты видно близко, близко, а под потолком вентиляторы, а лопасти как лопасти нашего транспортника, на стенах украшения из местных безделушек, официантки голожопые, похожие на местных красоток. А?! Голенькие официантки! Ух! Как тебе идейка?

- Нашел! - неожиданно вскричал Карл и даже вскочил на ноги. - Нашел название! С тебя пиво?

- Если название хорошее, разрешу тебе в моем баре пить пиво бесплатно. Только не напиваться! А то какой из тебя вышибала. Ну?

Карл сделал эффектную паузу и торжественно произнес:

- «Гагра»! «Гагра»! А?

Некоторое время Рикк молчал, переваривал услышанное. Потом вскочил, хлопнул себя по ляжкам, заорал:

- Гениально! Здорово! Молодец! Будешь и виски пить бесплатно! «Гагра»! Это то, что надо. Одену официанток в бикини как твою подругу, - деловито добавил Рикк. - Молодец, Карл, просто здорово!

Просто здорово! Название есть, остались пустяки: выжить, вернуться домой, заиметь деньги, купить бар, приобрести клиентуру…. А так порядок, главное, название есть!

Карл участливо посмотрел на друга.

Вдруг события помчались стремглав. Риккардо провернул какую-то особенно удачную «сделку» и перевел домой солидную сумму. А тут вышел как раз приказ о возвращении на родину. Солдат начали быстро эвакуировать. По алфавиту. Карл шел раньше Риккардо, но в дела мирские вмешались высшие силы, и из соображений начальства первыми уезжали те, кто по алфавиту стояли дальше, и настал день, когда Риккардо вернулся из штаба с сияющими изумрудами вместо глаз, он уже успел где-то пропустить от большой радости стаканчик другой, Рикк размахивал официальным предписанием. Через три дня его отправляли домой.

- Не грусти, друг мой! - Риккардо обнял Карла за плечи, - ты бы посмотрел, что там делается! Очередь! Всех так спешат отправить, словно повстанцы уже в городе. И недели не пройдет, тебя отправят тоже. Встречу тебя у трапа и прямо ко мне в бар, бочонок пива привезу прямо на гипердром. Ха-ха!

Карл действительно расстроился. Уезжал его друг. А ему еще сидеть здесь оставалось неизвестно сколько…

Риккардо уехал, обещав прислать письмо; они долго прощались у гигантского зеленого транспортного корабля, хлопали друг друга по плечам, обнимались, прикладывались к фляжке…

Карл посмотрел вслед исчезнувшему в миг гигантскому межпланетному судну и размышлял о том, что скоро такой же транспортный корабль прибудет за ним и унесет и его в родные края. В конце концов, оставалось ждать недолго. Обещали же, блин…

Эх, если бы он знал, что скоро должно было случится!

Недаром среди людей распространена поговорка: «Если у вас все хорошо, не расстраивайтесь - это скоро пройдет».

Неожиданно на следующую ночь роту подняли по тревоге: группа партизан напала на военные склады. Сонные, недовольные, живущие уже в будущей мирной жизни, солдаты примчались в полис в нескольких километрах от города, где находились эти сраные, уже подчищенные и без того, склады. Все горело синем пламенем. Растерявшаяся охрана, к тому же не очень, как выяснилось, трезвая, разбежалась. Партизаны прятались в окрестных домах и пускали оттуда мины и короткие очереди. Огонь грохотал, мины рвались, жители полиса, боявшиеся за свои жалкие домишки, кричали. Росли пожары над полисом!

Прибывшее подкрепление открыло беспорядочную стрельбу по домам чьи окна были открыты, увеличив сумбур и тревогу местных. Карл, проклиная все па свете, строчил из автомата в темноту и вдруг почувствовал сильные удары в ногу, в спину, в ягодицу, и в шею. Боль была адская, и он потерял сознание.

Он пришел в себя в госпитальной палате, где было светло, прохладно от кондиционера, хорошенькие сестры в голубоватых коротких халатиках, из-под которых высовывались чулочки, спешили выполнить любое его желание…

Но особых желаний не было. Кроме одного: скорей убраться от сюда к чёртовой матери! Оказалось, что шальная мина, разорвавшаяся у него далеко за спиной, добросила до него несколько осколков. Осколки были на излете и серьезных ран не нанесли, но все же впились в мышцы. Пустяковые, но очень болезненные, эти раны не давали спать, жгли, и Карл ругался матом, иногда стонал, капризничал как ребенок и вообще вел себя как фуфел, сознавал это, а потому злился еще больше. Но медсестрички хихикали и жалели его.

По ночам в городе слышались выстрелы, взрывы, свет то и дело гас, переставал работать кондиционер, тут же наваливалась невыносимая жара, услужливые сестрички куда-то исчезали, а раны начинали жечь огнем, словом, жизнь становилась веселая до безобразия.

И вот однажды под вечер во двор с ревом въехали крытые брезентом грузовики, раненых без особой нежности погрузили в них и отвезли на гипердром. Наконец-то! с**а, наконец-то дождался! Наконец-то домой, Карл готов был стерпеть все на свете, лишь бы скорей покинуть эту сраную адскую планету, жителям которой причинил столько зла и на которых был так зол. Впрочем, логически мыслить он сейчас не мог. А даже если бы и мог, то пох.... Все равно, по его и его товарищей логике, виноваты во всем были эти проклятые политики и дипломаты, которые почему-то считали, что когда по их приказам пытают, убивают, насилуют женщин и сжигают целые рабочие поселения, то это делается во имя всеобщего блага. И что вообще Карл и его соотечественники всегда и во всем правы. Ну да и в пизду, главное он отправляется домой и гори оно синем пламенем!

Но, очередная улыбка судьбы! Не домой его отправили, а пока что просто перебазировали на какой-то блок пост, островок безопасности, военная база, над которой развевался флаг его родины.

На голом, унылом плато, за колючей проволокой и рвами стояли бараки. Здесь долечивали вывезенных с материка раненых. Значит та база сдалась под натиском повстанцев, сделал для себя вывод Карл.

Ерундовые ранения, а провалялся он с ними еще два месяца. Особенно угнетало Карла то, что шрамы у него останутся на спине, на икрах, на ягодицах. Как же он теперь будет щеголять по нудистскому пляжу с таким задом, подумают еще, что он убегал, струсил, бежал со всех ног с поля боя, а его сзади достали.

Пришел день, когда угрюмый пожилой военный врач, осмотрев его, долго писал что-то, ставил печать и наконец сказал:

- Все, парень, считай здоров. Пора тебе отправляться домой и постарайся не снимать штаны на людях, а то еще подумают, что ты не из храбрых. – посмеялся добрый дядя доктор, но Карлу это показалось очень несмешным, и тут он вспомнил чему его учили в тренировочном лагере: «Ненавидеть всех».

Тогда-то и настиг Карла новый удар. Комендант госпиталя посмотрел справку, выданную врачом, и сказал:

Поздравляю с выздоровлением. А вот с отъездом придется подождать. У нас тут народу не хватает. Охраны никакой. Так что ненадолго выздоровевших задерживаем. Ты не бойся, это, ха, ненадолго. Очередной выздоровеет и на твое место, а ты домой.

Он внимательно и сочувственно выслушал бурные протесты Карла и, когда тот выдохся, сказал:

- Все бля? Больше ничего сказать? Ну и прекрасно. Ты еще тихий, вежливый, другие в истерике задыхаться начинают. Ты же контрактник, тебе хорошее вознаграждение за службу капает на счет. Ну? У нас тут спокойно, без происшествий, не то что там, от куда тебя приволокли. Ну все бля, теперь иди служи. Оружие получишь в шестом бараке. И не стесняйся, как захочется ругаться, приходи… я привык. А то что-то скучновато здесь, я же тебе говорю, совсем без происшествий. Но охрану все равно положено...

Карл поплелся в шестой барак, получил автомат и стал «служить, служивать, добра наживать», как в сказке бля.

Служба была легкой. Раз в два дня он заступал на пост. Шел к складу, к штабу, в порт, садился в тенек и, отложив автомат, сладко спал. Остальное время бездельничал.

И в этой дыре он проболтался еще без малого полгода.

Но постепенно поток раненых иссяк. Выздоровевших отправляли домой, и, да ну не может быть, пришел день, когда, как всегда, в жуткой спешке весь госпиталь, да и вообще всю эту временную базу стали эвакуировать.

Кто-то грузился на серые длинные военные транспортные корабли, которые, покачавшись возносились в небо, и мерно исчезали за горизонтом.

Кто-то грузился на вертолеты и после пересадки на другом большом острове безопасности пересаживался на транспортные гиперлеты.

Карлу давно уже все это стало безразлично. Ну завтра улетит, ну через неделю какая разница, если задуматься, то лететь, то ему было некуда…

Он знал все последние новости, всемирная и межпланетная информационная сеть работала без помех. Карл прекрасно знал, что дурацкая война, да какая война, какой-то нелепый, никому не нужный конфликт, даже не конфликт, а карательная операция, закончилась, непрошеным гостям пришлось убраться. И ему в том числе. Ну и значит пора возвращаться домой, только где он, его дом.

Первые восторги от приветствия и возвращения ветеранов, героев военной кампании на далекой чужой и агрессивной планете быстро прошли, и все эти отучившиеся работать, но научившиеся убивать и вести себя аморально и нагло по отношению к другим людям и женщинам, отчищены войны, стали всех раздражать. Количество «рабочих мест», как изящно выражались СМИ, сокращалось, безработных и так хватало.

Словом, ждать теперь на родине восторженного приема не приходилось. Хорошо, если Риккардо окажется верным другом, тогда на первых порах он найдет у него пристанище. А у кого же еще? Родителей, жены и детей у Карла не было, а старший брат, это старший брат, Карл сам не хотел лезть в его семью. Жаль, а может, как раз наоборот, хорошо. К благополучному брату он ни за что не поедет, они и не общались, и не переписывались совсем, да и ну его в задницу.

Немного тревожило то, что от Риккардо не было никаких вестей. Карл писал ему, пытался связаться по мобильнику или интернету, но ответа так и не получил. А ведь прошел уже без малого год…

Вертолет, проболтавшись часа два над морем, опустился на голую бетонную платформу большого острова. Им выдали сухой паек, напоили водой и загнали в гигантский транспортник, выкрашенный во все оттенки зеленого цвета.

Карл покрутился, стараясь поудобнее усесться в безалаберно установленном кресле, застегнул ремни и почти мгновенно заснул.

Так прошёл весь путь он спал и видел сны, как он возвратился в родные края…