Хайшенвей*** Haishenwai Миллионка

Миллионка.Глава шестая.Кенрю и Толи

Машинально одевшись, я уже совсем собрался выйти на улицу, но меня окликнул дядя. Он стоял в дверях моей комнаты и смотрел на меня. Очки он так и не надел. Непривычно было видеть его без очков, но ещё непривычнее было видеть выражение мягкости на его лице. Мягкости и недоумения. Я разделся и вернулся в комнату. Дядя смотрел на меня и молчал. Молчал и я. Наконец, дядя спросил:

— Что произошло вчера? Я ещё на дне рождения заметил, что с тобой что-то не так, но решил расспросить тебя позже. А потом забыл. Так что случилось?

— Я… Вчера… Нет, дядя, я не могу об этом вспоминать! Прости, пожалуйста, но я не могу!

— Давай я буду задавать наводящие вопросы, а ты будешь просто говорить мне «да» или «нет». Ты вчера был в таком месте, где не был до этого никогда, да?

— Да.

— В этом месте ты увидел что-то, что тебя очень испугало, да?

— Да. Да, да! Дядя, я не хочу говорить об этом! Я боюсь!

— И все-таки тебе придётся поговорить об этом. В последний раз!

— Дядя, я принёс оттуда лист из книги, о котором ты сказал, что это подделка. Эта книга… Если ты заставишь меня говорить о ней, то я убегу из дома.

— Успокойся, Токагава. Я не буду тебя заставлять. Все, что я хотел узнать, я уже услышал от тебя. Племянник, я тебе ещё не все сказал. Несколько лет назад на раскопках я сломал ногу. Костоправ неправильно сложил кости. И… Мало того, что я остался на всю жизнь хромым, теперь боли мучают меня непрерывно и особенно, когда на улице такая погода, как сегодня. Вчера перед сном я был готов к боли, даже лёг пораньше спать, надеясь проспать боль. Обычно это не помогает. Но на этот раз… Рано утром, когда я тебя разбудил, мне было не до ноги. И не до предполагаемых болей. И вот сейчас… Сейчас я обнаружил, что моя хромота прошла и угроза боли, естественно,— Что ты дядя, — засмеялся мальчик, — какая там мода! Валенки, тулуп и ушанка, и никто тебя от местного не отличит!

— Эх, Токагава, — вздохнул Кенрю, — если бы все было так просто!

После прогулки по магазинам, дядя и Толи сели на лавочку и Кенрю сказал: — Я сейчас тебе кое-что расскажу, а ты слушай внимательно. Когда я закончу свой рассказ, ты поймешь, почему твоя вчерашняя находка так взволновала меня!

Я давно занимаюсь историей Бохая. У меня даже есть научный труд по этой теме, но, как ты понимаешь, я знаю не все. То, что я расскажу, касается тех изысканий, ради которых я приехал сюда, во Владивосток. Это касается истории Бохая.

Территория Приморья и Маньчжурии никогда не пустовала и была лакомым кусочком для захватчиков. Я начну свою историю с рассказа о племени мохэ. Мохэ — это древне-тунгусские племена, которые проживали на территории Приморья и Маньчжурии.

Чтобы не погибнуть от рук захватчиков, мохэ объединились и образовали свое централизованное государство. Это государство получило название Бохай.

Строились дороги, которые соединяли порты, военные укрепления и деревни. Возводились города. В этих городах было все: храмы и дворцы, дома для простых горожан и даже… школы. Бохайцы были культурным и очень образованным народом. Это отмечали все, японцы, китайцы, корейцы, а также правительство всех тех стран, которые присылали в Бохай своих послов. Но объединение спасло бохайцев лишь на некоторое время. Мирная жизнь длилась лишь несколько веков. Наступили средние века, и свирепая, уничтожающая сила, носящая имя кидани, смела в пыль великое государство. Но народы, населявшие территорию бывшего государства Бохай, недолго остались покорными захватчикам.

Получили эти непокорные племена имя чжурчжэни. Наученные горьким опытом прошлого, чжурчжэни понимали, что если хочешь мира, то надо готовиться к войне. В преддверии, увы, неизбежных войн, они начинали окружать свои города и порты сетью мощных укреплений. В этот круг попадали и караванные пути. Так появилась Золотая империя. Или как ее ещё называли, Золотая империя Цзин.

Но прошло время и теперь уже монголы вторглись в Золотую империю. После длительных войн, которые велись с переменным успехом, основная часть государства Цзин была уничтожена. И только чжурчжэни — удигэ, досконально знающие подземные ходы и укрепления, продолжали упорно и отчаянно сопротивляться. А в 17—18 веках берегов Тихого океана достигли россияне. И в истории Дальнего Востока начался новый этап. Появились поселения, строились города, развивалось сельское хозяйство, промышленность, торговля. Для защиты своих дальневосточных приобретений русские начали возводить крепости.

Появился город Владивосток, город, в котором мы сейчас находимся. Ты ничего не заметил странного в этом рассказе?

— Нет, дядя.

— Это потому, что ты в первый раз услышал эту историю. Тебе сложно все сразу осознать. Даже в таком упрощённом варианте, эта история для тебя сложна. А вот меня сразу, как я только занялся этой темой, поразил этот народ, его воля к жизни, его стремление к выживанию. Его упорство, цена упорства и плоды упорства. А плоды упорства, вот они: жизнь. На протяжении почти семи веков бохайцев, а потом чжурчжэней, жгли, убивали, вырезали под корень, уничтожали. Проходило какое-то время, а они снова возрождались и так продолжалось долго, век за веком. Теперь, после того как ты принёс этот лист, мне более или менее все стало понятно. Но мне нужна твоя помощь!

— Но чем я могу помочь тебе дядя?

— Расскажи откуда у тебя этот лист? Не отворачивайся! Племянник, ты что боишься? Посмотри на меня! И не бойся ничего, я с тобой! А чтобы тебе было легче, попробуй представить, что все, что произошло, было не с тобой, а с кем-то другим. А ты просто рассказываешь придуманную кем-то историю. Рассказываешь эту историю мне.

— Я попробую, дядя.

— Ты обещал отвести меня на Миллионку. А пока мы идём, соберись с мыслями и расскажи.

— Дядя, я уже говорил тебе, что у меня есть два друга, Павел и Сергей. Мы уже давно собирались спуститься в катакомбы или как они еще называют его, в подземелье. Верно, будет и так, и так. Но всегда что-то мешало, и вот вчера все получилось. Я плохо знаю Миллионку, но этот путь я кажется, запомнил. Тот путь, по которому вёл нас Павел, был довольно извилист. Мы проходили по лабиринтам дворов и проходов, мимо опиекурилен, банковок, домов терпимости, фабрики фальшивых денег, пункта скупки краденого. Пролезая в очередной раз в узкую щель, ведущую из одного двора в другой, я спросил название улицы. Павел покрутил головой, а потом обратился к китайцу. Спрашивал он на китайском языке, поэтому манза тут же ответил ему. Вот его ответ. Улица, по которой мы шли, называется; двор, где на кривизне верхней части дерева повесился хозяин Ван. А ещё есть двор к северу от двора, где на кривизне верхней части дерева повесился хозяин Ван. А также двор к югу от двора, где на кривизне верхней части дерева повесился хозяин Ван, а ещё, двор к востоку…

— Все, все, все! Токагава, остановись, пожалуйста! Про дворы на Миллионке мне все понятно, мне бы вот так же подробно про то место, где ты нашёл лист. тоже. Ты понимаешь, что это значит?

— Нет.

— Это значит, что ночью произошло что-то, что вылечило мою головную боль, мою хромоту, моё плохое зрение. Что ты на это скажешь?

— Нет, дядя! Я ничего не знаю! Ничего, ничего, ничего!

— А я думаю, что ты знаешь, только боишься сам себе признаться. Ну, отвечай, что ты принёс вчера в дом?

— Этот… лист из книги… там была книга, и я… Дядя, я не могу!

— Хорошо. Давай не будем больше об этом. Ответь мне лишь на последний вопрос, этот лист с письменами, похожими на бохайские, где ты его нашёл?

— Дядя, ты же говорил, что это подделка!

— Я был неправ. И все больше склоняюсь к этой мысли.

— К какой мысли?

— Что я был неправ. А алфавит, которым исписан весь лист, подлинно бохайский. Пока ты был у Енеко, я тут кое-что сравнил. И пока могу сказать только одно: я был неправ. Так, где ты нашёл этот лист?

— В подземелье. Под Миллионкой. Я ходил туда с друзьями. С русскими, Павлом и Сергеем.

— С русскими друзьями, это хорошо! А вот то, что ты пошёл туда, не предупредив никого — это плохо. Если бы с вами что-то случилось, мы бы даже не знали, где тебя искать.

— Ну, так уж получилось…

— Как получилось, так получилось, но пообещай мне, что в следующий раз возьмёшь меня с собой.

— Следующего раза не будет. Я никогда не вернусь больше туда.

— А если я тебя попрошу об этом?

— Нет! Дядя, не заставляй меня!

— Хорошо, хорошо! Успокойся. Давай позже вернёмся к этой теме. А сейчас пойдем, поприветствуем твою мать. Я слышу ее голос.

— Кенрю, — обратилась моя мама к дяде, как только мы появились в дверях, — что с тобой произошло? Ты помолодел на десять лет!

— Это потому, что он без очков, — сказал дедушка.

— А я думаю, дело не в этом, — засмеялась мама, — наверное нашему Кенрю понравилась какая-то из девушек, приглашённых на день рождения. Это так, Кенрю? Пора, пора, давно пора! Послушай, Токагава, — мама перевела взгляд своих чудесных глаз на меня, — ты не почувствовал ночью толчки? Было что-то похожее на землетрясение! Я вскочила и хотела всех разбудить, но толчки прекратились! Ну, Токагава, что молчишь? Ты почувствовал что-то или нет?

Я перевёл взгляд на дядю. Тот внимательно посмотрел на меня, а потом покачал головой.

— Нет, мама, я ничего не почувствовал, — ответил я.

— Сегодня воистину день чудес, — засмеялась мама, — ты, Токагава, говоришь сегодня нормальным голосом! Где-то вчера на прогулке ты потерял свой голос. Когда ты вчера пришёл и говорил еле слышно, я подумала, что это надолго, недели на две! А сегодня все в порядке! Ты заметил отец? — обратилась она к дедушке.

— Да, Кан-ин, я заметил! — ответил дедушка. — А скажи, Кан-ин, как ты себя сегодня чувствуешь? Я слышал, ты опять кашляла всю ночь! Этот город буквально убивает тебя!

— Нет, нет, отец! Тебе показалось! Я сегодня кашляла гораздо меньше! А как только началось землетрясение, кашель прекратился совсем!

В это время вошла Енеко. Она была хмурой и молчаливой. Дедушка и мама попытались ее разговорить, а когда у них ничего не вышло, взялись за ее воспитание. Я попытался выскользнуть из дома, но был остановлен восклицанием дяди.

— Подожди, Токагава, я пойду с тобой!

— Дядя, — от испуга я даже икнул, — я не пойду туда! Я не хочу идти туда! Я просто хотел подышать чуть-чуть свежим воздухом.

— Хорошо, Токагава, иди, гуляй! Просто я подумал, что никогда не гулял вместе с тобой! А ведь ты родился в этом городе и можешь показать мне самые красивые места! Судя по рассказам Кан-ин, здесь огромное количество красивых мест. Ну, возьмёшь меня с собой? У меня сегодня как раз выходной день.

— Конечно, дядя. Куда пойдём?

— Может, ты отведёшь меня в тот район, где был вчера? На эту… тысяченку!

— Миллионку?

— Да, на Миллионку.

— Дядя, Миллионка — это опасный район. Тебя могут среди бела дня у***ь только за то, что ты кому-то не понравился. За просто так! Тем более, после позапрошлогодних событий.

— Племянник, тогда мне непонятно одно! Куда смотрят твои родители? И почему отпускают тебя в такое опасное место!

— Дядя, но я же не один туда хожу, а с друзьями. И потом я же мальчишка, на меня никто и внимания не обратит, а ты взрослый и одеваешься ты… Ну, в общем, не так как одеваются на Миллионке.

— То есть, если я оденусь по моде этой Миллионки, ты возьмёшь меня с собой?

— Дядя, не хочешь же ты сказать…

— Да, Токагава, именно это я и хочу сказать. Сегодня после обеда мы с тобой совершим экскурсию по Миллионке.

— Но, дядя!

— Племянник, ты можешь сделать это для меня?

— Хорошо, дядя, а можно мне взять с собой друзей?

— Да. Я думаю, так будет даже лучше. Это те ребята, о которых ты рассказывал? Те, русские?

— Да, это они. Павел и Сергей.

— Решено. А теперь дорогой племянник, давай пройдёмся по магазинам, ты мне расскажешь, что носят сейчас во Владивостоке. Я не знал, что мужская мода Владивостока так уж отличается от моды Токио.— Но дядя, я же тебе про это и рассказываю! Павел сказал, что если идти долго по этому позёмному ходу, то можно, ни разу не выбираясь на поверхность, выйти за город и даже уйти в Китай! Ты представляешь, дядя, этим ходом можно добраться до Китая!

— Можно, Токагава, наверное, можно. Только нам с тобой Китай не нужен, что мы там будем делать? Давай уж сразу вернёмся в Японию, на родину твоих предков. До Японии ход нас не доведёт?

— Дядя, я понимаю и ценю ваш юмор, но что мне делать дальше, рассказывать или нет? Я не смею продолжать, если вам стала неинтересна моя история или вы в неё не верите!

— Прости, мальчик мой, я увлёкся! Конечно, рассказывай! Я не буду больше перебивать!

— Хорошо, дядя, если вы готовы слушать, то я продолжу свое повествование! Дядя, что с вами?

— Подожди, племянник, ты не слышал этого?

— Чего?

— Ты не слышал, как нас зовёт твоя мама?

— Да, слышал. Но думал, что показалось. Мы уже очень далеко от дома.

— Да, наверное, показалось. Человеческие уши не способны слышать зов на таком расстоянии. Ну, вот опять! Я отчётливо слышал, как твой отец ругает Енеко!

— Да, дядя, я тоже это слышу! Дядя, мы заболели?

— Нет. Не думаю. Ну, все, слава богу, что наваждение прошло! Я больше ничего не слышу, а ты?

— И я не слышу.

— Ну, продолжай, племянник, рассказывай свою историю! Ты остановился на том…

— Я остановился на том… Дядя, мне плохо! У меня кружится голова! И все тело вибрирует! Дядя, я хочу домой!

— Что, что с тобой, Токагава?

— Мне надо домой! Домоправительница вздумала заняться уборкой!

— Токагава, о чем ты говоришь?

— Дядя, я вижу это! Она протирала пыль и уронила на пол книгу с листком внутри. Книга и листок полетели в разные стороны.

— Токагава, почему ты весь трясёшься? У тебя озноб?

— Нет, дядя, мне уже лучше! Домоправительница хотела выбросить лист в мешок с мусором, попыталась его согнуть, — мальчик зябко передёрнул плечами, — но когда у неё ничего не получилось, решила вложить его снова в книгу, а книгу положить на место. Уф! Лист в безопасности!

— Токагава, и как мне понимать то, что ты мне сейчас наговорил? Может, вернёмся домой?

— Нет. Зачем? Уже все в порядке! Мы рядом с домом Павла. Ещё две-три минуты, и мы будем на месте.

— Подожди, Токагава, я хочу кое-что рассмотреть. Здесь что-то написано. Написано на разных языках. Вот и на японском языке кстати тоже. О, это интересно! Через полчаса здесь начнутся крысиные бои. Принимаются ставки. Токагава, подожди меня, куда ты побежал?

— Дядя, я ненавижу крыс! В том месте, где я нашёл лист, были полчища крыс. Наверное, целый миллион или миллиард!

— С крысами все понятно! А петухов ты тоже боишься?

— Нет, конечно.

— А тараканов?

— Дядя, вы опять шутите?

— Нет, я серьёзно! Вот в этом балаганчике начнётся сейчас петушиный бой, а рядом тараканьи бега. Что бы ты хотел посмотреть?

— Дядя, если вы не против, я хотел бы продолжить наш путь. Вот ворота во двор, где живёт Павел.

— А этот… Павиел…

— Павел, дядя. Его зовут Павел.

— Этот Па-ве-л… Как легко тебе даётся выговаривание этих мудрёных русских имён и как тяжело мне. Этот Павел, он не удивится, что ты привёл меня с собой?

— Думаю, что нет. Ну, вот мы и на месте. Дядя, сдвиньте, пожалуйста, вот этот кирпич! А то у меня не хватает сил. Вот так! Павел такой выдумщик! Когда поворачивается этот кирпич, в жестяную трубу летят мелкие камни. Павел слышит это из своей квартиры и понимает, что пришли свои. Это он придумал!

— Надо же, мне все больше и больше нравится твой друг, хоть я его ещё не видел. Смотри-ка, кирпич встал на место. Что, ещё раз сдвинуть его?

— Да нет, всегда хватало одного раза! Может, его нет дома? Дядя, вы не против, если я просто покричу ему.

— Я не против. Но, бедный мальчик, как же ты далёк от культуры своих предков. Разве в Японии мальчик из порядочной семьи позволил бы себе это? Стоять и кричать под окнами!

— Дядя, его наверняка нет дома. Иначе он бы уже появился.

— Токагава, а не проще ли пойти и постучать в ту дверь, за которой он живёт?

— Мне это ни разу не приходило в голову. Он никогда не приглашал меня к себе. А я не хожу никуда без приглашения.

— Я рад, что хоть это Кан-ин тебе привила. Понимаешь, Токагава, я… Слушай, а почему вдруг стало так шумно?

— Дядя, сегодня последний день китайского нового года. Вероятно, такой шум из-за того, что все веселятся. Это начинается праздничное шествие! Дядя, пойдём, посмотрим!

— Что я, праздников не видел?

— Такого, дядя, я уверен, ты не видел! Ну, пойдём!

— А как же твой друг?

— Он, наверное, где-то там! Он так любит праздники! А сегодня праздник Юаньсяо, праздник фонарей! Дядя, посмотри, сколько фонарей украшают дома и улицу. Они все разноцветные! А когда настанет вечер и все фонарики зажгутся, вся Миллионка станет такой красивой!

— Токагава, на родине твоих предков тоже празднуют новый год, и… Племянник, что это ты купил у этого грязного китайца?

— Дядя, это круглые шарики из рисовой муки. У них разные начинки. У меня начинка сладкая. Если хочешь, дядя, я куплю тебе тоже рисовый шарик, и ты скажешь, какая у него начинка.

— Нет, Токагава, не надо мне покупать рисовый шарик.

— Один китаец в прошлом году рассказывал мне, что шарики символизируют полную луну, как знак единения всех членов семьи и полного благополучия семьи.

— Ты понимаешь по-китайски?

— Немножко. Но этот китаец говорил по-русски. Так вот, он рассказывал, что у них в Китае отмечают этот праздник в семейном кругу, любуясь полной луной, и красочным зрелищем горящих фонарей. Этот китаец родился здесь, во Владивостоке, прямо как я. Скоро стемнеет, и в небо полетят хлопушки и фейерверки.

— Боже мой, какой шум! Зачем так много музыки?

— Дядя, сегодня на улицу вышли все китайские оркестры. Но я не договорил. Родители того китайца уже умерли, а он продолжает жить по тем законам, по которым живут на родине его предков, и чтит обычаи и праздники.

— Оказывается, ты у нас общительный мальчик. Ну, что тебе ещё рассказал этот китаец?

— Вглядитесь в эти фонари. Когда стемнеет, на них выступят загадки и ребусы, и мы сможем их разгадать. И ещё, есть Юаньсяо в которых не сладкая начинка, а предсказание будущего. Дядя, ты хочешь узнать своё будущее?

— Нет. Я не верю предсказаниям!

— А я хочу! Подожди, я вижу знакомого китайца. Ван, вы продадите мне рисовый шарик с предсказанием?

— Конечно, мой господин. Продам вам и вашему спутнику.

— Это мой дядя. Он не хочет предсказание.

— Это он думает, что не хочет, а на самом деле ему просто необходим Юаньсяо с предсказанием.

— Но мой дядя не повторяет два раза. И он не верит в предсказания.

— Мой господин! Я продам вам два шарика по цене одного. Возьмите Юаньсяо, не пожалеете.

— Хорошо. В конце концов, дяде совсем нет необходимости знать, что один из шариков для него. Может, я решил купить все два шарика для себя.

— Племянник, я тоже хочу знать то, о чем ты так долго говоришь с этим китайцем! И вообще, это неприлично, когда двое говорят, а третий не понимает, о чем они говорят.

— Прости меня, дядя. Я уже закончил разговор с китайцем. Теперь, если ты не против, я хотел бы рассмотреть, что лежит внутри шарика.

— Хорошо, мой мальчик. Сейчас мы дадим отдых нашим усталым ногам. Судя по иероглифам на этом доме, мы можем зайти сюда и перекусить. Я давно хотел попробовать китайскую водку.

— О, нет, дядя. Только не это!

— У тебя есть возражения?

— Нет, дядя, что ты? Кто я такой, чтобы возражать старшим. Просто однажды летом нам довелось с Павлом увидеть, в каких ужасающих условиях китайцы изготавливают пиво и водку. А когда мы увидели сам процесс, у нас закружилась голова и подступила рвота.

— Ну ладно, ладно. Убедил. Не буду брать. Но против саке, ты, по крайне мере, не возражаешь?

— Дядя, ты взрослый человек. И тебе совсем не обязательно советоваться со мной в таком деле. Ты закажи себе то, что считаешь правильным, а я пока прочитаю то, что сулит будущее. Дядя, ты был прав, в моем Юаньсяо написана какая-то чепуха.

«Сложи головоломку!» — было написано в Юаньсяо.

— Какую головоломку я должен сложить? — разозлился мальчик. — А может это не моё Юаньсяо, а дядино, и предсказание предназначается ему? А ну-ка, открою второй рисовый шарик. Что здесь написано? Фу, тоже какая-то чепуха, да ещё стихами: «Мёртвый вещь свою искал, а живой ее забрал. Пусть живой ее вернёт, и мертвец тогда заснёт. Мёртвый отдаст свою жизнь, а живой свою смерть. Этот клад бесценен. Открой его и…».

— Токагава, ну-ка покажи, в чем я там был прав?

— Ты был прав в том, что нельзя было читать эту чепуху! Тут написано про мёртвого, который отдаст свою жизнь, если взамен живой отдаст ему свою смерть!

— Ну-ка, ну-ка, что-то это мне… Племянник, ты не мог бы одолжить мне эти бумажки.

— А я хотел их выбросить! Дядя Кенрю, ты же говорил, что предсказаниям верить нельзя!

— Токагава, то, что я говорил, остаётся в силе! Я просто прошу не выбрасывать эти грязные листки, а отдать мне! Кстати, а как ты прочитал то, что там написано? Ты что, умеешь читать по-китайски?

— Нет, дядя, предсказание написано на четырёх языках: русском, китайском, японском и корейском.

— Странно, неужели у кого-то так много времени, чтобы сидеть и писать предсказания на разных языках. И, более того, надо же все эти языки знать, прежде чем все это написать!

— Мой господин чем-то недоволен? — рядом со столиком материализовался китаец, продавший Юаньсяо. — Господину не нравятся предсказания? Пусть господин не обижается, я дам бесплатно два новых Юаньсяо с предсказаниями.

— Токагава, что говорит этот китаец?

— Он предлагает заменить старые предсказания на новые. И очень боится того, что ты недоволен предыдущими предсказаниями!

— Скажи ему, что я всем доволен. Я не сержусь на него, меня просто мучает любопытство, где он научился писать на четырёх языках.

— Дядя, китаец не понимает ваш вопрос.

— Спроси его, кто писал эти предсказания?

— Он говорит, что сам и писал!

— Тогда спроси его, на каком языке написаны предсказания?

— Он говорит, что на китайском!

— Токагава, меня уже утомил этот старый китайский врун! На, покажи ему, эти замызганные бумажки!

— Дядя, китаец говорит, что не писал такого. Такого предсказания не было в его Юаньсяо. Он говорит, что мы что-то перепутали! Кроме китайского, он не пишет ни на каком языке. Он может говорить на китайском и русском, понимает корейский, но писать может только иероглифами!

— Знаешь, что, Токагава, у меня пропало всякое настроение, и я не буду ждать, пока мне принесут саке. На, дай этому вруну монетку, и пошли отсюда. Пора нам найти твоего друга Павла.

 — Да вон же он! Только он, похоже, за кем-то гонится! И этот кто-то… — Токагава вытянул ногу, и человек, за которым гнался Павел, споткнулся и упал. — Этот кто-то… Девчонка? А так сразу и не разберёшь! Грязная какая, и одежда явно не ее! Размера на четыре больше!

— А, попалась! Спасибо, Толи! Я за этой лахудрой бегу уже минут десять! У меня захоронка в катакомбах, а она хотела меня обокрасть!

— Врёшь! — неожиданно высоким и певучим голосом проговорила крупная и рослая девочка, — ничего я у тебя не крала!

Слово «крала» девочка пропела на высоких нотах. Звук был столь высоким, чистым и пронзительным, что перекрыл гул ближайшего оркестра. Вокруг возник маленький пятачок тишины. Рядом со спорящими стали собираться любопытные прохожие.

— Не крала, говоришь, а почему я тебя обнаружил рядом с моей захорон… — Павел не договорил, увидев, как один из прохожих почти вплотную приблизился к спорящим, — в общем, сама ты врёшь!

— Не вру я! — пропела девочка. — Батюшка Феофан говорит, что врать большой грех! И я не вру, даже когда очень хочется!

— Токагава, — обратился дядя к остолбеневшему племяннику, — посоветуй молодым людям выяснять отношения где-нибудь в более тихом месте, посмотри, каким любопытством горят глаза зевак! Тем более что где-то рядом представители закона. Звук полицейского свистка ни с чем не спутаешь. Он звучит везде одинаково, что в Японии, что в России.

— Павел, — проговорил вышедший из столбняка Токагава, — пойдём куда-нибудь, где не так много народу и все выясним! Да, познакомься, это мой дядя Кенрю! Я тебе про него рассказывал!

— Прибить бы эту воровку, а не выяснять! Что тут выяснять, убегала, значит, виновата!

— И все-таки, Павел, давай куда-нибудь отойдём.

— Хорошо. Пошли к Семёновскому покосу, вот где много укромных уголков. Там и поговорим!

— А что ты будешь делать с девчонкой? Верёвкой к себе привяжешь?

— Эй, ты, убегайка! Пойдёшь сама или действительно тебя привязать?

— Пойду сама!

— А ты разговаривать нормально не можешь? Ну, без пения этого?!

— Не могу! Скажи, куда мы идём?

— Ты что, ещё и глухая? Я же сказал, к Семёновскому покосу!

— Я не глухая! Я просто…

— Что просто? Толи, что же ты стоишь? Пойдём с нами! И дядю своего возьми, если он не против!

— Нет, дядя не против. Мы и пришли сюда, чтобы встретиться с тобой! Но тебя не было дома.

— А я как раз в подземелье был. Хотел найти то место, где мы были вчера. Хотел сам, в спокойной обстановке, посмотреть, что же тебя так напугало!

— И что, нашёл?

— Нет. В таких случаях говорят: «Черт по кругу водит!». Вроде по меткам вот-вот выйду, ан нет, не то место.

— Токагава, — вступил в разговор дядя, — ты не забыл, что мне тоже очень интересно, о чем вы говорите!

— Прости, дядя, — спохватился мальчик, — я сейчас все переведу! Дело в том…

Пока мальчик переводит дяде все вышесказанное Павлом, прислушаемся к тому, о чем говорит сам Павел с девочкой.

— Если ты не крала, так чего же убегала?

— Я украла, но не у тебя. Вот и убегала.

— Что-то я не понимаю. Если украла не у меня, то зачем убегала от меня.

— Что же тут непонятного? Я подумала, что ты один из тех, кто меня ищет!

— А зачем сидела около моей захоронки?

— Да не знала я про твою захоронку! Я просто спряталась в катакомбах и сидела там две недели. Или около того.

— Голодная?

— Да. Последние три дня я ничего не ела.

— А что у тебя за пазухой?

— То, что я украла.

— А что ты украла?

— Платье у мадам Харуко.

— А зачем?

— Ты издеваешься, что ли? Я еле языком ворочаю, а ты вопросы глупые задаёшь!

— Но-но, поговори мне ещё! Что-то ты темнишь! Если пряталась, то почему не ушла вглубь катакомб? Почему сидела почти у самого входа?

— А вот и потому что!

— Почему, потому что?

— Да, я тебе скажу, а ты потом, как все мальчишки, трусихой будешь меня обзывать!

— Не буду. Говори.

— Я… Побоялась идти в глубь катакомб. Там так страшно.

— Ничего страшного там нет. Там даже безопаснее, чем наверху.

— Если ты такой смелый, что же ты захоронку почти у самого входа спрятал?

— Да потому что люди обычно ищут спрятанное где-то в глубине, и им в голову не приходит, что лучше всего все прятать на виду.

— Павел, — вмешался в разговор Токагава, — дядя спрашивает, видел ли ты книгу, когда вытаскивал меня из провала?

— Я же уже говорил тебе, — досадливо отмахнулся Павел, — не было там никаких книг, а также змей и крыс! Ничего не было.

— Не злись, Павел! — примирительно сказал Токагава. — Сейчас не я спрашиваю, а дядя. Я просто перевожу!

— Я не на тебя злюсь, а на себя! Я такой опытный проводник! Знал бы ты, сколько человек я вывел через катакомбы, и вдруг не могу найти какой-то дырки в земле. Свежей дырки. Она издалека должна быть видна!

— Понятно! — ответил Токагава, — Дядя предлагает сходить туда ещё раз. Он говорит, что может быть, когда я буду рядом, ты что-то вспомнишь.

— Чепуха. Ну, причем здесь ты? Ведь ты понимаешь… Опа! Девчонка свалилась! Обморок! Эй, ты, воровайка! Очнись! Вот незадача, даже имени ее не знаю!

— Что с ней?

— Обморок. Наверно от голода!

— Дядя говорит, что знает способ, как привезти девочку в сознание! Он археолог. Очень часто в экспедиции…

— Толи, кончай разливаться соловьём. Я верю, верю! Пускай делает то, что может!

— Дядя, сказал, что ему нужна вода. Тут есть вода?

— Сколько угодно! Тут же раньше были болота. Сейчас принесу.

— Токагава, — обратился дядя к племяннику, — на самом деле, никакая вода мне не нужна. Я могу привести ее в чувство сию секунду. Я знаю несколько точек на теле, но… На самом деле я хотел с тобой посоветоваться. Ты доверяешь этому мальчику?

— Странный вопрос. Я дружу с ним уже три года, и он никогда… А что случилось?

— Да ничего не случилось. Посмотри, вон твой друг несёт воду. Сейчас вернём девочку в мир говорящих, вернее поющих. Ну, вот и все. Как ты себя чувствуешь девочка?

— Я не понимаю. Речь очень быстрая. Мальчик, о чем спрашивает этот японец?

— Он спрашивает, как ты себя чувствуешь?

— Уже лучше. Только есть очень хочется.

— Будет тебе еда. А, кстати, как тебя зовут? Пора бы нам уже познакомиться! Меня зовут Павел.

— А меня Анастасия или просто Си. Так меня называют все подружки и друзья.

— Хорошо. Пусть будет Си. А теперь я познакомлю тебя с этими двумя. Это Токагава, мы называем его Толи. Его имя тоже сокращено. А это его дядя. Токагава, это Анастасия или просто, как она говорит, Си.

— А я тебя знаю, — улыбнулся Токагава, — ты подружка моей сестры Енеко. Ещё сегодня утром Енеко плакала, вспоминая, как тяжело тебе пришлось в жизни. Кстати, она мне рассказала про то, как за тобой гналась полиция. Павел, — обратился он к другу, — все, что она рассказывала, про кражу и про полицию, правда. Енеко все видела. А мой дедушка даже пытался ей помочь.