Ратаев вернулся домой, когда день начал медленно сменяться ночью. Он не включил свет и блуждал по квартире привидением, совершая многочисленные мелкие, повседневные действия механически, на ощупь. Закончив домашние дела, уселся на диван и замер, подобно статуе Будды, глядя прямо перед собой. Золотистыми узорами светилось в темноте тиснение на корешках некоторых книг, выстроившихся на полках перед взором своего остолбеневшего хозяина. Он помнил наизусть расположение некоторых из них, занимавших до поры укромные уголки его памяти, чтобы теперь неслышно заявить о себе. Жизнь ничему не научила Ратаева. Он чувствовал себя подростком, видящим впереди себя сплошную стену тумана вместо ясного, понятного и неизбежно-определенного будущего. Пришла ночь, он продолжал сидеть. Утро застало его неспя
