Хранители душ

Глава 8

Лезвие продолжало жечь кожу — значит, демоны близко. Точнее быть, в вон той аудитории, куда сейчас войду я. Очешуенно. Чтобы немного сместить клинок в ботинке, я пригнулась, и случилось нечто невообразимое за сегодняшний день: мой камушек, который Малькольн велел ни в коем случае не снимать, слегка засиял, став ближе к руке. Лишь потом я заметила мелкие капли на локте — святая вода?

— А это что еще за фигня? — я выпрямилась, осторожно обхватив чудаковатый амулет — он переливался то голубым, то фиолетовым — какая красота! Но поражаться здесь нужно было другому: этой «дискотеки» не случалось раннее, кроме того случая — вчерашнего случая. Помню, что это началось, когда те кретины — не люблю называть их имен — оставили меня в спортзале без рубашки, но с адским огоньком. Было здорово — а как же? — до того момента, пока я не обнаружила, что мое ожерелье начало «подавать признаки жизни». Не припоминаю, чтобы кроме этих двух инцидентов была похожая «вечеринка».

Что это может быть?

Но ничего хорошего сочетание неизвестной цацки и святой воды не предвещало. Это заставило меня насторожиться, тем более, пугающие воспоминания решили нахлынуть весьма не вовремя.

Вот Малькольн укрепляет застежку на цепочке, при том она весит на моей шее, а я сижу в кровати, боясь что-нибудь сказать или спросить. Чувствую себя какой-то собакой на поводке. Мой интерес бьет через край и, не вытерпев неизвестности, я открываю рот:

— Почему я должна это носить?

Малькольн перестает возиться с цепочкой — отпускает ее и следует в поле моего зрения. Садится на корточки и как-то неодобрительно смотрит на меня, затем потирает переносицу, над которой пролегает глубокая морщина.

— Это защищает тебя. — И снова этот ответ.

Да сколько можно? Почему мне ничего не договаривают?

— От чего, Малькольн? — сдерживая плач, спрашиваю я, подцепляя пальцем камушек.

Он дергается, поднимает руки и показывает ими жест «спокойно». Ага, боится, что я сниму цепочку… Что же тогда станет? Я что, превращусь в оборотня? Абсурдные мысли смешат меня: оборотни, вампиры, русалки — все вымысел. Есть только демоны и Охотники.

— От тебя самой, — спустя несколько секунд, отрезает он, и эти слова врезаются в меня как корабль в айсберг.

Я учащенно дышу, пригвождая руки по швам. В горле пересохло, а неприятное наваждение терзает мой рассудок и тело. Как это понимать? Я не успеваю задать следующий вопрос, как Малькольн выходит за дверь, сказав напоследок:

— Не снимай его. Ни за что, Мелани. А иначе, ты знаешь, что тебя ждет.

Угрозы Малькольна всегда были настоящими, поэтому я не рисковала и не снимала этот чертов «сувенир», но сейчас нечто темное, взявшееся из неоткуда, подталкивало меня это сделать. Мой «папочка» все равно же не увидит, если я избавлюсь от «ошейника», верно? Думаю, он не исполняет роль Всевидящего Ока, и хотя бы на пару минут мне можно снять эту штуку…

Я потянулась к застежке. Живот скрутило в тугой комок от ожидания нечто такого, от чего меня… оберегал Малькольн. Он говорил, что камень защищает меня от себя же. Реально что ли? Если так, то кто я?

Мой «грандиозный» план сорвал директор, каким-то чудесным образом оказавшийся сзади — он что, пользуется телепортом? Кряхтя от злости, мужчина начал подгонять меня к кабинету химии, и я не стала сопротивляться, так как проблемы мне ой как были не нужны сейчас.

— Мелани Фрост, вы не должны разгуливать в учебное время по коридору!

— Оу, извините, — я похлопала глазами, втопив вперед. — Я не слышала звонка.

Мистер Майлз остановился и покачал головой, потирая красный лоб.

— Я слежу за вами, Мелани.

— Эм, ладно, — я медленно моргнула и поспешила в аудиторию. Порой задумываюсь, сколько чудиков меня окружают…

Миссис Клэр — наша учительница по химии, отличающаяся от других преподавателей ярчайшим пофигизмом, даже ничего не сказала мне, когда я бесцеремонно прошествовала на свободное место и уселась на скрипящий стул. Учебник и прочие принадлежности брать на этот урок было не обязательно, так как миссис Клэр поучала нас методике устного восприятия информации. Эта безумная женщина, насмотревшаяся научных каналов, уверяла, что современные школьники лучше запоминают что-либо устно, а не во время писанины…

Мда. В этой школе много съехавших с катушек.

Включая этих демонов…

Вся четверка расположилась на первом ряду, и я была рада, что села на третий — хоть немного дальше от этих идиотов. Парни, улыбаясь во все тридцать два, смотрели в мою сторону так, словно ждали, что у меня вырастет вторая голова. Но наверняка они хотели посмотреть на мою реакцию за ту грязную игру с воображением Молли — что ж, я предоставила им такую возможность, сделав угрожающий вид, который… их только раззадорил. Ной заржал первым, затем подключился Грейсон, запрокинув голову и разразившись в лошадиных смешках — он был похож на огромного орангутанга по сравнению со своими дружками. И самым животным повадкам поддавался — угадайте кто? — Говард! Что и следовало ожидать. Этот чудила сначала подмигнул мне, затем облизнул губу и повел бровями. Несмотря на все, я старалась не делать вид, что заметила его идиотскую физиономию, а просто отвернулась, когда Люк — похоже, единственный, кто был в этой банде не по собственному желанию — извиняющее пожал плечами.

Не представляю, как придется убрать этих демонов, ведь в их арсенале телепортация, адский огонь и галлюцинации.

Чудненько.

Стоило мне вспомнить об этом дьявольском пламени, как что-то под рукой засветилось и… ой, черт, как горячо! Я резко отдернула ладонь от парты, где… медленно прожигалась надпись: «Пошалим?» Я оторопела, поспешно прикрывая послание. Руку обжигало, и, помимо этого, клинок «грел» кожу моей ноги, заставляя корчиться на стуле и выгибаться лучше любой стриптизерши.

Говард — гад паршивый! — посмеивался надо мной и все еще ждал ответа, на что я… показала ему свой фирменный неприличный жест. О, да! Я была благодарна природе, за такой длинный и ровный средний палец, зато бранила ее за один самый хреновый недостаток, «подаренный» мне, — высокий порог боли. Какая прелесть.

Не стерпев этого безумия, я подпрыгнула на стуле и яростно посмотрела в сторону парней. Ной снова достал мобильник — я уверена, что он уже включил камеру, — а его дружок — Говард, эго которого достигало невероятных размеров, перешел на новую грань безумия. Сначала я не поняла, что блеснуло в его руке, но потом… мне хватило одного лишь взгляда, чтобы очередной раз понять — этот Высший не способен шутить и играть по-честному. Демоны никогда не вели честную борьбу, поэтому большинство Охотников сейчас в могилах.

— Твою ж… — я вцепилась в парту руками, буравя взглядом кисть Говарда, покрытую адским пламенем. Конечно, он был еще тем выпендрежником, но своими сверхъестественными штучками особо не светился. Со своей-то силой он давно бы мог поджечь школу, а иначе, зачем он и его свита находятся здесь?

Демоны приносят только тьму и разрушения. Их природа — уничтожать все на своем пути: убивать, губить невинные жизни, заселять чужую территорию, путем пролития крови…

И-и-и я, как истинная Охотница Западного клана Огаста, пусть и не совсем достигшая возраста совершеннолетия и не имеющая определенного опыта, должна буду устранить эту масштабную проблемку, нависшую над моей школе. Знаете, и чем быстрее я это сделаю, тем лучше будет для меня. Что будет, если другие Охотники обнаружат Высших и убьют их раньше, чем я? О, я скажу…За не предоставленную нужную информацию вовремя тебя могут лишить вылазок на несколько дней или — что самое худшее — посадить под домашний арест и заставить очищать одежду Охотников от слизи Упырышей — самых отвратительных созданий, относящихся к Низшим демонам. Как известно мне, у Упырышей убитые нервные клетки, а вишенка на торте – их безпричиная потливость.

Гадость, знаю.

И ради сохранения своих рук чистыми в ближайшее время, я решилась пойти на крайние меры. Однако Говард пересек все границы: он кивнул на миссис Клэр, которой взбрело в голову показывать опыт с взрывоопасным веществом. При том, она сухо разглагольствовала о возможном случае взрыва, а Говард тем временем махал мне пальцами, на которых плясало убийственное пламя. Он явно собирался сделать этот эксперимент с химической штукой крайне небезопасным, поэтому мне пришлость подорваться с места прежде, чем в аудитории бы начался «фейерверк».

— Мисс Фрост, что вы… — Миссис Клэр не успела договорить, так как я — да простит меня Малькольн — с грандиозным грохотом снесла ее труды в раковину и подала команду всем лечь на пол.

В итоге, кто и оказался на полу, так это одна я. Класс взорвался в диких смешках, и я была удивлена, что ничего не произошло — видимо, Говард передумал все бомбить — но когда подняла голову на этого кретина, то не сразу поняла, что он этого и добивался — моего позора. Моего очередного позора. Господи, и запомнят же меня в этой школе…

Его улыбка не сравнилась бы с улыбкой самого Дьявола. Лицо заполыхало, когда четверка парней зашепталась, и Говард подмигнул мне, демонстративно сдув с пальцев огонь. Ну он и отхватит сейчас. Не с той Охотницей связался…

Как только я собралась встать и надрать ему — к несчастью — довольно неплохой зад, меня за шиворот подняла чья-то мясистая рука — оглянулась — ох, да это же миссис Клэр! Я нелепо улыбнулась — интересно, а мне получится объяснить, что я спасла их от…

— Мисс Фрост! — прогорланила она, не отпуская меня. — К директору! Немедленно!

Видимо, я снова в ауте.

Упс.

***

— Мелани, я, конечно, знал, что ты сумасшедшая, но чтобы настолько… — Дэйминг покачал головой, ведя меня к внедорожнику и как-то странно оглядываясь — я молилась, чтобы у него с собой не было клинка, с которым бы мог почувствовать присутствие Высших демонов. Хотя… оружие и Дэйминг — вещи неразлучимые.

Я поежилась, вспоминая свой конфуз и тех адских придурков, участь которых, отныне, будет просто ужасной.

— Я не знаю, что на меня нашло, — оправдывалась я, открывая дверцу его внедорожника.

Дэйминг помог мне забраться в машину и подпер плечом мое сидение, в удивлении выгнув брови.

— Правда? Смела со стола учителя колбочки с опасными химикатами и не знаешь, что на тебя нашло? — Парень ухмыльнулся, когда я виновато улыбнулась, понимая, насколько поступила глупо, да и Говард наверняка бы не стал делать нечто сумасбродное в кабинете, полном непосвященных.

Если бы не мое геройство, возможно, урок химии для нас был бы последним (включая меня). Но этого не поняли ни миссис Клэр, ни директор, к которому она приволокла меня. Второй раз за неделю побыть у мистера Майлза в кабинете за провинность грозило «исключением» из школы на некоторый срок, но Дэйминг, примчавшийся вместо Малькольна, обязанного по факту прибыть после моей «проделки» - заверил директора, что эта инициатива не совсем правильная. Зато он попросил дать мне другое наказание. Фантазия мистера Майлза и до того была ограниченной, и я это очередной раз поняла, когда он сказал, что продлевает то мое наказание — уборку в вонючем спортзале — за очередной дебош в стенах школы. Здорово…

Но меня пугало не это, а то, как отреагирует Малькольн, встретившись со мной лицом к лицу — меня точно по стенке размажет, я ведь ходячая неприятность. Возможно, Дэйминг и пришел сейчас, чтобы выручить меня, но факт, что не первый гневный телефонный звонок прервал заседание кланов Огаста, остается фактом.

— Я и… испугалась, что что-то может пойти не так…

По сути, это было правдой, но Дэйминг не поверил: он пригнулся ко мне, состроив удивленную гримасу.

— Опасная Охотница напугалась… химических опытов? В самом деле? — Он издевался, а как еще иначе? Мы с Дэймингом любили друг друга подоставать, и я не осталась в долгу, пихнув его в бок.

— Заткнись, задница!

— Раньше ты называла меня суперменом, — напомнил он, потирая больное место.

Я громко ухмыльнулась и захлопнула дверь, оттолкнув его — Дэйминг криво улыбался.

— Наверное, только в твоих мечтах. — Я буквально перестала дышать, когда он переключил взор небесно-голубых глаз на мою шею, плечи, грудь, заставляя раскраснеться и стать похожей на японский флаг.

— Ты не поранилась? — нежно спросил он.

Я и сама не помнила, успела ли поцарапаться или поставить себе синяк, совершив эпическое приземление на пол, и прежде чем успела бы себя осмотреть на наличие ссадин и всего прочего, Дэйминг сделал это за меня.  Он отворил дверцу, взял мои руки в свои — у него невероятно теплая и приятная кожа — и стал их лихорадочно разглядывать, потихоньку подбираясь к лицу. Возможно, со стороны это выглядело странно, особенно когда он немного оттянул ворот моей футболки — наверняка чтобы удостовериться, что нет никаких ран (да, именно это), а затем провел слегка шершавой ладонью по моей оголенной коже. Я вздрогнула от неожиданного прикосновения и устремила на него взгляд — он что, вздумал меня лапать? Конечно, я, конченная извращенка, была не против — причем абсолютно — но вся пикантная ситуация, некогда сформировавшаяся в моей до одури больной голове, мгновенно раздробилась на мелкие кусочки со следующими словами Дэйминга.

— У тебя когда-нибудь оставались следы на теле от этого камня?

— Что? — я опустила голову, чтобы посмотреть на грудь — переливающаяся на солнце цепочка лежала на шее, обхватив необычный кулончик, напоминающий игру космических красок. Наверное, больше меня сейчас удивило не то, что камень, висевший на мне еще с того момента, как я себя помню, слегка светился, а то, что под ним на коже пролегало весьма большое пятно — оно напоминало ожог.

Я вцепилась в руки Дэйминга — надеюсь, он объяснит, что здесь происходит? — и подняла взор на него.

— Дэйминг!

— Тихо, Малышка, — успокоил парень, настороженно оглядываясь. — Ты не знаешь, что это может быть?

Я просканировала в голове всевозможные варианты. На уроке химии точно не могла получить это пятно. Когда уже захотела дать отрицательный ответ, озарение — весьма редкое явление у меня — вдарило в голову, разрушив барьеры сомнений.

— Святая вода, — выдала я, и Дэйминг тотчас побледнел. Я была не очень осторожной, когда разбрызгивала чудаковатое средство на Молли — пару капель (даже больших) попали на меня, и в сочетание с неизвестно откуда взявшейся отметиной это не могло значить ничего хорошего…

Что и подтвердил Дэйминг, пулей забравшись во внедорожник и протороторив.

— Только не пугайся, Малышка, но кажется, у нас проблемы.

***

Я достаю баночку со святой водой и собираюсь прополоскать ей свой клинок — она даст пущий эффект для убийства какого-либо демона, — но тут Малькольн, взявшийся словно из пустоты, вырывает у меня емкость. Я вздрагиваю, поражаясь его наглости и в то же время дерзости — что он себе позволяет?

— Эй! — возмущенно тянусь к баночке, но мой «отец» не собирается возвращать отобранную вещь — прячет ее на высокой полке, до которой мне — четырнадцатилетней девчонке — еще расти и расти. Он-то — двухметровое создание — сможет до нее дотянуться в любой момент.

— Сколько раз я тебе говорил просить Дэйминга это сделать, — стальным тоном отчеканивает Малькольн, яростно выдыхая. Его голубые глаза сверлят во мне дыру и будто хотят сжечь дотла. Такое ощущение, что он меня просто ненавидит за все, что бы я ни делала. — И вообще, разве я тебе не давал ту колбочку со святой водой? Зачем ты взяла целую банку?

Я сглатываю — получается нервно — и поспешно поднимаюсь с колен. Малькольн почем-то запрещает мне самостоятельно орудовать святой водой. Боится, что у меня руки растут не из того места, и я обязательно что-нибудь пролью? Конечно, это так, но я не настолько неуклюжа.

— Дэйминг занят, и ту колбочку я истратила.

Малькольн смотрит на мой кулон и запускает пятерню, обхваченную золотыми кольцами, в грязные волосы — у него совсем нет времени даже на водные процедуры.

— Мне плевать, что мой сын занят. С таким лучше не шути, в очередной раз вызови его и попроси обработать клинок. Мелани, — он переключает взор на банку со святой водой и хмурится, — ввожу еще одно правило: не смей брать без спроса воду, иначе…

— Что? — взрываюсь я, бросая клинок на пол — звон разносится по всей Оружейной. — Опять какие-то правила или запреты? Да?! Сколько уже можно, я живу в этом доме, как…

— Скажи спасибо, что вообще живешь в этом доме! — неожиданно, кажется, и для самого себя, кричит Малькольн. Видя, как в уголках моих глаз скапливаются слезы, он ослабляет напор, и выражение грозного пса постепенно улетучивается, когда он отходит к двери, не забыв дать мне очередное правило. — С этого дня, Мелани, ты будешь лично подходить ко мне, чтобы я давал тебе определенное количество воды. Ты отличаешься от других Охотников — это твое проклятье, от которого не избавишься никогда. Лучше следуй моим указаниям, а то сделаешь хуже же себе.

— Эй! — Дэйминг поманил меня в дом, отворив входную дверь — нам повезло, что в гостиной не бродила Нэнси, которая просто обожала там порхать с тряпкой или шваброй. — Все чисто. Идем.

— Это выглядит странно, Дэйминг, — заметила я и юркнула внутрь. Он мне так и ничего не объяснил, зато я знала по его словам, что нам нужно найти какую-то… книгу. Если это поможет добыть информацию, то я готова на все, лишь бы разъяснилась ситуация с пятном и этим украшением.

— А что поделать? — прошипел он, тихо закрывая дверь за мной. — Мы не можем заявить Нэнси, что у тебя не только проблемы со школой, но и с кое-чем, — кивнул на цепочку, — сверхъестественным.

А он прав. Нэнси пусть и тот человек, которому мы можем доверять, но при таком раскладе обстоятельств лучше попридержать язык за зубами и не разбрасываться правдой.

Меня, кажется, обожгла святая вода — или это сделал этот чертов кулон? — а еще в мою школу, где я просто обожаю учиться, нагрянули демоны — Высшие демоны во главе со вселенским придурком по имени Говард, который, похоже, начал грязную игру. Адский огонь, галлюцинации… что будет завтра? Начнется настоящий Армагеддон?

 В любом случае, к этому нельзя привлекать Охотников. Раз решила избавиться от назойливых демонят сама, следовательно, сделаю это. Мелани Фрост не из числа тех, кто бежит от опасностей, сверкая пятками, или кто дрожит от страха, не переставая. Кстати о страхе — Малькольн как бы в курсе, что я — его прекрасная доченька — устроила очередной дебош в стенах «святой» школы, и, думаю, он не будет в восторге, встретившись со мной с глазу на глаз. Эх, чувствую, прольется сегодня чья-то кровушка…

— И ты думаешь, в той «волшебной» книге мы найдем что-то полезное нам? — Я осматривала дом с опаской — если выплывет Нэнси, придется объяснить, что Дэймингу пришлось сбежать с саммита, чтобы забрать меня из школы — такую опасную хулиганку! — как говорил мистер Майлз. Он еще не оклемался после того, якобы, моего поджога. Утверждает до сих пор, что это я пыталась испепелить школу — серьезно что ли? Кончено, я ненавижу этот срач и балаган там, тем более, после появления тех демонов, но устроить большой костер в стенах «своего второго дома» желания пока не возникало.

— По крайней мере, надеюсь, — признался Дэйминг, прилипнув к стене — он выглядел как шпион-неудачник, нелепо выглядывая из-за угла.

Я хмыкнула, подплывая к нему и осматривая территорию: Нэнси нет на первом этаже, чего он шкерится?

— Ладно, — я вытерла потные ладони о джинсы и шагнула вперед, отчего Дэйминг напрягся и велел мне пойти в «укрытие» — да он издевается! — Слушай, прекрати страдать этой фигней! Здесь нет Нэнси…

— Я не…

Он не успел договорить, так как я перебила его, поинтересовавшись:

— И куда мы идем? В библиотеку? — Я вспомнила пыльную комнату, заставленную старыми бесполезными книгами, и громко цокнула, давая задний ход. — Там на самом деле есть то, что сможет объяснить нам чертовщину, творящуюся со мной?

— Мелани… — осторожно отрезал Дэйминг, вытянув руку в жесте «спокойно». Хочет меня заткнуть? Пф, не дождется.

Я продолжила возмущаться, только теперь яростно жестикулируя.

— Выползай уже оттуда, а ни то я… — следующий мой шаг назад сопроводился неестественным визжанием, какое присуще только банши, и я, взвизгнув, тоже подскочила, как и то — по ощущениям — лохматое… чудище, неизвестно откуда взявшееся сзади. — Че-еееерт!

Я резко обернулась, и тут перед моим взором промелькнула изогнутая полукругом тушка, которая шипела и выпустила когти — о-о-о, вот ими сейчас она раздерет мне глотку (в противном случае перекусит сонную артерию ночью).

— Гарольд! — истерично выпалила я, проклиная тупого кота — откуда он тут?! — Чтоб ты провалился, мелкий зас…

Со следующим злобным рыком вожака, моя злость куда-то улетучилась. С дикими животными лучше не шутить, да и мне хватает царапин на ногах.

— Х-хороший котик. — Я подняла руки, словно признавая поражение, и Гарольд стервозно дернул хвостом — кто воспитывал этого говнюка? — А-Дэйминг…

— Не двигайся, — шепотом посоветовал он, и я пожалела, что не послушала его раньше.

Но все же, мне нужно было его поругать за…

— Нельзя было сказать, что это Лох-несское чудовище выползло из своего логова?

— Я пытался предупредить вас, мисс, — язвительно кинул Дэйминг, делая снисходительный поклон. — И прекрати бояться этого кота…

— Говорит парень, прячущийся за стенкой, — подметила я, стараясь даже не дышать — Гарольд следил за каждым моим движением, и если бы я попыталась бежать с дикими воплями, он бы впился в мою и до того искалеченную ногу — впрочем, как всегда.

— Если я выйду, он в любом случае набросится на кого-то из нас.

— Точнее, на меня, — поправила я, вспоминая все случаи с этим животным, которое обожало погрызть мои косточки. — Не находишь ничего странного, что он всегда кидается на меня?

Дэйминг ухмыльнулся и предположил:

— Может быть, он не любит девушек?

— То есть, он гей? — прыснула со смеху я, и тут Гарольд зашипел — ой! — а какие у него зубы… Странно, что к своему мусику — как любила называть его Нэнси — не прискакала его хозяйка, которая, я уверена, достала этого адова кота из самой Преисподние.

— Кот-гей? — уточнил Дэйминг, захлебываясь со смеху. Вообще-то, у нас тут серьезная миссия пытается нарисоваться. — Ну, извини уж, по тому, что он недавно делал с моим бедным и, отныне, оскверненным тапочком в виде кошки, такое не скажешь.

Не обращая внимания на то, что нас, кажется, стал понимать Гарольд, ощетинившись и приготовившись к прыжку, я ошеломительно спросила:

— У тебя есть тапочки в виде кошки?

Прежде чем Дэйминг ответил, и я поняла, что это может быть отличным компроматом на него, Гарольд пулей ринулся на меня, когда я нечаянно… опустила руки. То ли моя «подвижность» сподвигла его на грандиозный прыжок, благодаря которому он с легкостью вцепился в мой бок и вонзил острые зубы в… него, то ли его больные остатки мозга, определившего меня, как какую-то гребанную мишень для выброса его всемирной кошачьей злости.

— Господи! — я замахала руками, пытаясь содрать с себя лохматый ком идиотизма — и на кой черт мы держим в доме этого кота?! — Проклятое животное!

Дэйминг кинулся меня выручать — о, боги, смотрите, кто вылез! Одним резким движением схватив наглого кота за шкирку, который, похоже, обслюнявил мне всю футболку — нужно будет не забыть ее постирать — и, вышвырнув его куда-то в сторону, схватил меня за руку и как-то даже для себя испуганно сказал:

— Бежим.

Шутить с этим зверем было опасно, и мы сразу рванули по лестнице вверх, не дождавшись, пока Гарольд очнется и даст за нами деру. Забравшись на второй этаж под звуки скользящих по полу когтей, мы ворвались в нашу кладовку, где Нэнси обожала ставить пустые ведра, и, естественно, не обошлось без того, что мы запнулись о них, закрыв дверь и тем самым отрезав нас от единственного источника света. Чем и славились кладовки Охотников, так это неисправными лампочками и крохотным пространством — мечта любого клаустрафоба!

Тьма расползлась перед взором, и, несмотря на то, что я валялась в обнимку с ведром на полу, на моем лице висела глупая улыбка.

— Никогда бы не подумала, что мы будем убегать от кота! — усмехнулась я, откинула ведро и поднялась с помощью протянутой руки Дэйминга. Интересно, как он меня увидел?

— Я всегда знал, что у Гарольда не все в порядке с бошкой, но чтобы настолько, — добавил Дэйминг, не отпуская моей руки, и мне почему-то взбрело в голову вспомнить все то, что он говорил мне: те теплые слова, пахнущие явно не дружбой, искреннее теплое признание о том, как он относится ко мне. И почему мы еще не поговорили об этом? И… почему ведем себя так, словно ничего между нами и не было?

Восприятия его ладони в темноте казались иными. Нет зрительного контакта. Только касание. Кожа к коже. Рецепторы обострены до предела, и нет той неловкости, что существовала между нами, когда мы повзрослели и стали по привычке держаться за руки, когда, например, шли куда-то вместе, или Дэйминг меня успокаивал. Во всем, кажется, был виноват мрак. И с этой секунды, с которой снова возродилось то странное чувство внутри меня, я стала хоть немного любить темноту. Пусть это прозвучит глупо, но мне нравились это тесное пространство, тишина, разбавляемая только звуками когтей Гарольда, который тщетно пытался попасть внутрь.

Не обращая ни на что внимания, мы приблизились почти вплотную друг к другу. Я ощущала теплое сладостное дыхание на своей шее, пробуждающее страстное пламя, которое зажигало меня, как свечу. Э-э-э, может быть, у меня действительно поехала крыша, но я захотела, чтобы между нами, наконец, произошло то, чего мы, кажется, оба сейчас желали.

— Малышка, — голос Дэйминга показался неестественно грубым и хриплым.

Я замерла и наслаждалась этим моментом, давая ему волю говорить дальше. Тем более, в таких моментах я лучше играю роль молчуна.

Ощущения его пальцев, бережно сжимающих мою ладонь, было не передать словами. Я была рада даже тому моменту, что он просто здесь, со мной, а не где-то на опасной ночной вылазке, которая может стать последней для него.

Мое дыхание участилось, когда я почувствовала, как он сокращает между нами жалкие дюймы. Пусть я и не видела его лица, зато предполагала, что на нем то ли идиотская улыбка — прям как у меня — то ли нечто другое — влюбленное выражение? Стоп, какое? Влюбленное?

Но вот именно в этот пикантный момент мне нужно было схватиться за камень и вспомнить кое-что странное:

— Он же светится.

Дэйминг зашевелился. Послышалось что-то вроде… разочарованного вздоха? — а потом он отступил назад. Отлично, Фрост! С такими темпами у тебя никогда не будет парня.

— Кто светится?

— Камень, — продолжила я, решив разрушить нашу романтическую идиллию. Все-таки, это может подождать. То, что сейчас нам надо выяснить, гораздо важнее, чем… наши отношения.

— С чего ты взяла? — Дэйминг разъединил наши руки — настало мое время печально вздыхать.

— Минутку! — Я полезла в сапог за пустой колбочкой от святой воды. Возможно, есть надежда, что в ней еще что-то да осталось. Молли я обрызгивала, но наверняка истратила не все. Ну, надеюсь. А это чудо-средство мне достается крайне редко — Малькольн сам выдает мне определенное количество, в основном, для обработки клинка, и ни я, ни Дэйминг не понимаем, почему он запрещает самостоятельно мне распоряжаться святой водой. Расспросы об этом заканчиваются той же угрозой, когда начинаю интересоваться о предназначении этого чертова украшения — исключением из клана. Пожалуй, это самое суровое наказание.

— Нашла! — я вынула маленький бутылек и, раскрутив его, обмакнула пальцы в остатках святой воды и прошептала с гулко-колотящимся сердцем. — Смотри.

Я не была уверена, что эффект фонарика снова объявится, как в тот веселый денек в спортзале, но когда я поднесла мокрые пальцы к камню, он засветился — не сильно ярко, но и не тускло, и лицо Дэйминга, охватившееся бликами голубого и фиолетового, исказилось в шоке.

— Афигеть, — протянул он, переводя взгляд с меня, на кулон и — обратно. — И что это… что ты сделала?

— Святая вода, — я невинно пожала плечами, уверенная, что у Дэйминга сейчас начнется истерика.

И началась.

Схватившись за волосы, он откинул голову. Затем опустил руки, а потом снова провел пятерней по взъерошенной шевелюре и указал на камень.

— Давно это началось?

Я нервно сглотнула. Нужно упустить некоторые детали, если спросит.

— Недавно.

— Он жжется?

То пятно на шее не было ожогом наверняка, а так бы я почувствовала, что он появился.

— Н-нет.

— Светится при контакте со святой водой?

— И только, — кивнула я. Такого сумасброда раньше не было, иначе бы я заметила.

Дэйминг сжал губы и завертелся волчком. Я не понимала его чрезвычайной нервозности, хотя тоже была на грани срыва от неизвестности.

— Отец скрывал от нас кое-что, — заявил он, остановившись. Я вылупила глаза, приготовившись слушать его, скорее, пугающую речь. — Ничего не объяснял, заставлял тебя носить эту чертову штуку на шее, выдавал святую воду по расписанию, а теперь, — он ткнул в камушек, продолжающий сиять и освещать полки с «Клорексом» и прочими моющими средствами, — эта дрянь оставляет на твоем теле пятна и еще светится! Черт! Это не может больше продолжаться так! Сколько можно?!

Я судорожно вздохнула, дрожащими пальцами сжимая камушек — мне самой было не ясно, откуда он взялся, и зачем его ношу. Так же, никто из Охотников даже не подозревал, что цацка на мне, которую принимают за обычный талисман, на самом деле с «сюрпризами».

— Дэйминг, мы ничего не можем поделать с этим, — заметила я, приоткрывая дверь — кажется, Гарольд соизволил уйти отсюда — да и к счастью!

— Нет, можем.

— И ты думаешь, в той книге, о которой… — всплеснула руками, — … я ни разу не слышала, мы найдем ответы на все наши вопросы?

— К черту книга, — выплюнул он; его желваки пришли в буйный танец. — У нас под носом уже столько лет маячил источник гораздо подостовернее.

Я сглотнула. Живот скрутило от неприятного предчувствия.

— Малькольн? — Когда Дэйминг кивнул, я открыла рот и, быстро сунув тускло-святящийся кулон под футболку, замотала головой. — Нет! Ты совсем?! Он же исключит нас из клана, если…

— Да плевать мне, знаешь, Мелани! — крикнул Дэйминг, схватив меня за плечи, отчего я содрогнулась. Он редко пребывал в плохом расположении духа, и сейчас как раз был этот случай, при каком мне следовало бы не перечить ему. — Я сейчас же поеду к Малькольну и расспрошу его обо всем.

Конечно, это неплохая идейка, но довольно абсурдная.

— Ты с ума сошел? — как ни кстати заметила я, скидывая его руки с плеч. — Малькольн и другие Охотники еще на совете. Ты в курсе, чем это все может обернуться?