Не сделав и трёх шагов, девушка обернулась. Мы оба замерли.
— Ловушка это? — тихо произнесла она. — Как же я не догадалась….
Как будто правая рука её потянулась к сумочке, из которой уже вылетел один нож.
— Да нет же! — крикнул я — и только тогда бурной массой вспененной воды вдруг прорвались на поверхность все те слова, которые, я почувствовал, нужно, необходимо сказать, вне зависимости от того, верю я сам в них или нет (но я уже верил в них, хоть и стыдился этой веры):
— Подожди, ради Бога! Здесь только я, больше никто тебя не ждёт. Возьми свой нож. Ты можешь уйти, тебя никто не удержит, ты, Юдифь, которую наверняка не зовут Юдифью, так же, как меня не зовут Микеланджело или Иоанном-Павлом Третьим! Но не уходи, я очень прошу тебя!
Знаешь, я только что побывал у профессора, который
