ТРИ МГНОВЕНИЯ ГРЕШНОГО ЛЕТА

Глава 4

Перед самым окончанием рабочего дня позвонила дочь. Событие было экстраординарное,  Светлана бы меньше удивилась, если бы на другом конце провода услышала голос не Маши, а президента страны.  Ей сразу же стало как-то неспокойно. Что-то случилось, иначе бы дочь еще могла год не вспомнить о существовании матери.

-         Что-то произошло? – сразу же спросила Светлана.

-         А что могло произойти, ничего не произошло. У тебя всегда так, если я позвоню, то ты непременно считаешь, что случилась катастрофа, - довольно грубо ответила Маша. – Ты можешь приехать ко мне? – вдруг без всякой логической связи с только что сказанном спросила она. 

Грубый тон дочери не удивил Светлану, с некоторых пор она  по-другому разговаривала с ней редко. Эти перемены  начались вскоре после ее замужества. Сначала  Светлана возмущалась, негодовала, делала ей замечания, стыдила. Но все это приводила лишь к обратному эффекту, Маша либо не прекращала общаться  с ней совсем, либо делала это еще грубей. В  конце концов, ей ничего не оставалась делать, кроме как смириться. Иначе их контакты, как провода после урагана,  могли бы оборваться совсем.

Новые отношения с дочерью, долго были для нее самым настоящим потрясением. Она никак не могла уразуметь, что случилось с этой милой, нежной девочкой, какой бес вселился в ее тело?   Повинен ли в подобных переменах ее брак, или он только выявил то, что было до определенной поры скрыто от чужих глаз, Светлана определить не могла. Сначала она полагала, что это происходит под непосредственным влиянием мужа, но потом увидела, что скорей всего он тут ни причем. По отношению к ней он вел себя вполне корректно, даже пытался, правда без большого успеха установить между ними более тесные. И Светлане даже казалось, что  он втайне симпатизирует ей. По крайней мере, в тех редких случаях, когда они оставались одни, их беседы носили дружеский и непринужденный характер.  Но скорей всего именно дочь явилась тем препятствием, что помешало их сближению. В  присутствие своей жены Клод   сразу становился  каким-то скованно.

И потому Светлана почти уже не  сомневалась, что  брак оказывает на дочь далеко не самое лучшее влияние. С ее точки зрения их семейная жизнь была просто непостижимой. Во-первых, они никогда ничего не готовили, все покупали в готовом виде и в лучшем случае разогревали в микроволновке, а иногда обходились и без этого, съедали все холодным. Во-вторых, посуда они тоже не мыли, предпочитали есть на разовых тарелках, которые сразу же отправляли в огромный мусорный мешок. Он мог собираться целую неделю и лишь, когда класть уже в него было некуда, его выбрасывали. В-третьих, в квартире почти никогда не убирались и не мыли пол, а потому грязи и пыли было столько, что Светлана не могла долго в ней находиться. Несколько раз она не выдерживала, брала веник и тряпку и начинала генеральную уборку. При этом дочь, чтобы ей не мешать,  обычно садилась на диван, поджав под себя свои длинные ноги, и молча наблюдала за манипуляциями матери. При этом у Светланы возникло ощущение, что у Маши не появлялось даже мысли, чтобы ей помочь.

Светлана была уверенна,  что вскоре станет бабушкой. Однако прошло почти два года с момента свадьбы, а детей не было. Однажды она не выдержала и спросила Машу, собирается ли она заводить ребенка. Реакция дочери ее просто поразила, та вдруг вся покраснела, лицо исказила злобная гримаса. «А вот этого ты не дождешься,  я не собираюсь из-за какого-то там  спиногрыза терять Клода» - почти завопила она. «Ты вообще не собираешься иметь детей? – обескуражено спросила Светлана. «Если надо будет, рожу» - буркнула  Маша и отвернулась,  явно не желая продолжать эту тему.

Больше Светлана не заводила подобного  разговора, сознавая его бессмысленность и заключенную в нем большую раздражающую силу.  Дочь ей  все больше напоминала terra incognita причем, и   с каждым месяцем она только расширялась.  Поражала Светлану и то, как одевается Маша. Молодая красивая девушка почти не снимала джинсов и кроссовок. Она связывала это с главным увлечением или даже скорей страстью дочери – лошадьми. С некоторых пор она все больше убеждалась, что Маши гораздо интересней проводить время со своим жеребцом «Ласковым», чем с людьми. Однажды она была свидетелем их общения, Маша ласкала, целовала лошадиную голову точно так же, как женщина мужскую, что-то долго шептала животному  на ухо, словно бы поверяя ему самое сокровенное. Ее тогда, словно иглой, пронзила острая обида: для матери она не находит ни одного нежного слова, а вот для лошади их у нее неисчерпаемый запас.

После этого случайно подсмотренного эпизода Светлана долго пребывала в задумчивости. Мотивы поведения дочери оставались для нее во многом непонятными, то была какая-то иная психология коренным образом отличающаяся от ее психологии. И подобрать ключи к ней  никак не удавалось. Она не представляла ни какого должны они быть размера, ни какой конфигурации. 

Что же ждет ее на этот раз, гадала Светлана, подъезжая  к дому, где жили, вернее, снимали  квартиру Маша с мужем. Это была еще одна из загадок. Она не понимала, зачем им нужны эта шикарные  трехкомнатные апартаменты, за которые приходилось отдавать бешеные деньги.  А ведь Маша не раз жаловалась на их нехватку. Хотя Клод получал с точки зрения Светланы очень большую зарплату, но в одном из маленьких городков Франции жила его бывшая жена с двумя детьми. И  значительную часть своих доходов ему  приходилось отсылать туда.

Кстати, наличие этой семьи явилось причиной, почему Светлана с самого начала не одобряла этот брак.  По сути дела, Маша увела его от жены и детей, заставив пройти Клода через неприятный бракоразводный процесс. Но дочь такая мелочь не могла остановить, однажды она поставила перед своим возлюбленным, что называется вопрос ребром: либо она, либо супруга.   И тому ничего не оставалось делать, кроме как пойти на этот тяжелый шаг.

 Маша встретила мать, как обычно, сдержанно. Она даже не постаралась сделать вид, что рада их встрече. Зато ее лицо явно носило отпечаток озабоченности и даже растерянности.

-         Что-то случилось? – спросила Светлана.

Маша как-то неохотно посмотрела на нее.

-         Клод сегодня не ночевал дома, - ответила она.

Светлана похолодела: неужели начинается то, что она предполагала должно рано или поздно начаться.

-         А где он был, тебе известно?

Маша снова неохотно кивнула головой.

- Он позвонил и сказал, что они были с Жан-Пьером в ночном клубе.

Светлана поняла, о чем идет речь. Жан-Пьер Лафоррен был хозяином фирмы, в которой работал Клод. Она видела его однажды,  на свадьбе дочери, но этого ей хватило, чтобы составить о нем вполне четкое представление. Это был типичный прожигатель жизни, любитель женщин, изысканных вин, искатель бесконечных развлечений. Клод и Жан-Пьер считались друзьями, хотя Светлана сильно сомневалась в этом.  На самом деле, считала она, тому нужен  компаньон, с которым он бы весело проводил время. И потому заставлял Клода посещать вместе с ним увеселительные заведения. Причем, самые шикарные, а, следовательно, дорогие.

 Но в отличие от Клода, который жил на одну зарплату, Жан-Пьер был по-настоящему богат, родители оставили ему солидное наследство. Его же компаньону после всех этих походов приходилось экономить чуть ли не каждый грош, однако, судя по всему, Жан-Пьера это заботило менее всего.

Клод и раньше нередко приходил очень поздно, и пару раз раздосадованная Маша мимоходом жаловалась матери на эти гулянки. Но еще ни разу она не  слышала о том, чтобы он вообще не появился дома. Может быть, у него завелась другая женщина, и дочь подозревает о ней. И это-то ее и беспокоит.

Но уже через минуту она поняла, что ошиблась, Маша беспокоило совсем другое.

-         Валера вернулся, - неожиданно сообщила она.

-          Какой Валера? – не поняла  в первую секунда Светлана.  Но тут до нее дошло. – Липатов.

Дочь ничего не ответила, но по ее лицу Светлана поняла, что не ошиблась. Она кожей почувствовала, как накаляется ситуация.

Валера Липатов был сыном ее старой подруги. Хотя он был старше Маши на пять лет, но они росли практически вместе. И был в нее влюблен едва ли не с десятилетнего возраста. Причем,  к  удивлению и Светланы и его родителей с годами это чувство только усиливалось. И едва Маше исполнилось восемнадцать лет, он сделал ей предложение. Но тогда Светлана отговорила ее выходить замуж. И не потому, что ей не нравился, претендент на  руку дочери, наоборот,  считала,  что лучшую партию  найти будет трудно. Но она хотела, чтобы Маша сперва бы закончила институт, получила бы специальность, твердо бы встала на свои ноги, а уж затем бы создавала бы семью.

Дочь тогда согласилась с ее доводами, и отказала Валере. Вернее,  на общем семейном совете было принято решение отложить решение этого вопроса на пять лет до момента окончания ею  вуза. Валерий согласился ждать. Но затем  случилось это великое событие, Маша встретила Клода,  и сразу же вбила себе в голову, что хочет выйти замуж именно за него. Липатов, у которого с детства проявились математические способности, к тому времени был уже довольно известным  программистом. Его уже неоднократно звали работать за границу. Но до сих пор из-за Маши  отвергал все самые заманчивые предложения. Но, узнав, что ему ничего не светит, он с отчаяния  согласился.

Светлана  от своей подруги знала, что он очень успешно работал в Голландии, зарабатывал хорошие деньги. Однако других сведений о нем она не имела. До сего момента.

-         Ты хочешь услышать мой совет, что тебе делать в такой ситуации? – спросила Светлана. Она вдруг испытывала нечто вроде прилива радости; наконец-то и ее  гордой доченьки понадобилось ее мнение.

Маша удивленно посмотрела на нее.

- Да нет, мы договорились, что он приедет завтра вечером, и мы куда-нибудь  пойдем посидеть, - спокойно, как будто речь шла о нечто само собой разумеющимся ответила Маша.

- Что значит, где-нибудь посидите. А Клод, что он подумает? 

Маша пожала плечами.

- Он же торчит в своих заведениях целыми ночами, почему же я не могу поступать точно так же.  Меня пригласил мой старый друг, с какой стати  я должна ему отказывать.

- Он не просто твой друг, он гораздо больше, – напомнила Светлана.

-           Какая разница.

-         Тогда зачем ты меня просила прийти, если все уже решила?

Ответ дочери поверг в изумление Светлану своей неожиданностью. Нет, они уже никогда не поймут друг друга. 

На лице дочери появилось нечто вроде смущения.

-         Понимаешь, сегодня Клода пригласили на один важный  прием, там будет много иностранных бизнесменов. Клод связывает с ним определенные надежды на переход в другую компанию.

-         Это было бы очень хорошо, - вырвалось у Светланы.

Дочь посмотрела на нее своим неопределенным взглядом, который Светлана давно уже даже не пробовала истолковывать.

-         На приеме нужно быть одетым в вечернее платье и в туфлях.

-         Разве у тебя нет ни того, ни другого.

-         Есть. Я сегодня попробовала одеть туфли. Оказалось, что я совсем разучилась ходить на каблуках. Ты можешь меня научить?

Светлане потребовалось несколько мгновений, чтобы справиться с изумлением. 

-         Так ты меня пригласила для этого?

-         А что такого, ты же почти всегда ходишь на каблуках. Даже сейчас. 

-         Да, я люблю ходить на каблуках, - пробормотала Светлана. – Хорошо, давай попробуем поучиться.

Следующий час они посвятили уроку хождения на каблуках. Привыкшая ходить в удобных и мягких кроссовках, Маша в первые полчаса походила на вставшего на коньки медведя. Ее длинные ноги выгибались в  какие-то странные восьмерки, то и дело спотыкались, подгибались в самые ответственные минуты. Светлана объясняла, как надо ставить стопу, как следует при этом держать тело. К счастью, дочь довольно быстро восстанавливала утраченные навыки. И все же Светлана видела, что ей не хватает легкости и элегантности, привычка ездить верхом сыграла с ней плохую шутку, сделав ее походку чересчур грубой. 

Дверь отворилась, и в комнату, застав их за этим странным занятием, вошел Клод.  Впрочем, если кто и смутился, то это была Светлана.   

- Учусь ходить на каблуках, - деловито пояснила мужу Маша.

-         Это важное дело. Но нам уже пора собираться, - сообщил он.

-         Ухожу, - объявила Светлана, поняв намек. – Свою миссию я успешно выполнила.  – Ей хотелось поговорить с Клодом, понять, что же все–таки происходит в их семейной жизни. С помощью  дочери  она сделать это не  может.  Но она знала, что Маша будет крайне недовольна подобными расспросами. Да и о чем ей спрашивать ее мужа? Изменяет ли он своей жене, собирается ли жить с ней дальше?  Вряд ли на эти вопросы она получит вразумительные ответы. Только добьется того, что в следующий раз Маша не пригласит ее даже обучать ее великому искусству хождению на высоких каблуках. 

-         Удачно вам провести время, - пожелала им на прощание Светлана.

-         Большое спасибо, Светлана Викторовна, - как всегда с чисто европейской холодноватой вежливостью поблагодарил Клод.

Что касается дочери, то она даже не сочла нужным как-то отреагировать на слова матери.

Светлана посмотрела на эту странную пару и вышла из квартиры. Ей было немного стыдно, но она не могла скрыть от себя, что с облегчением покидает это жилище.

Всю дорогу домой она гадала, какие сюрпризы принесет ей компьютер. Ее так захватила эта мысль, что она даже забыла про свои неприятности, связанные с дочерью. В конце концов, пусть сами разбираются в своих отношениях, они уже не дети. Тем более, Маша все равно ее не слушает. Как только что выяснилось, единственные советы, которые она готова воспринять от матери, - это, как ходить на каблуках.

Светлана приехала домой, бросила сумочку на диван и села к компьютеру. Ее охватило сильное нетерпение. И что с ней такое творится, ждала целый год, соблюдала траур, а тут не может выдержать пару минут необходимые для загрузки программы.

Наконец компьютер выполнил все положенные действия и оказался готовым к дальнейшей работе. Светлана зашла в Интернет. Вот и нужный сайт. Сейчас она наберет пароль, который выведет на ее анкету.

Теперь оставалась сделать последнюю операцию, войти в свою почту. Сердце, которое и так учащенно билось, почти стало отбивать барабанную дробь.

Почта оказалась обильной, пришло  шестнадцать сообщений. Светлана погрузилось в их чтение. Этот процесс продолжался почти час. И когда она закончила знакомство с посланиями, то почувствовала, что обескуражена. Это было не совсем то, что она ожидала. Или совсем не то. Точнее определить  она не могла.

Примерно половина сообщений содержали откровенно непристойные  предложения. Она их не только отвергла, но уничтожала сразу же по прочтению. Другие действительно предлагали знакомство, но их авторы в большинстве своем не вызвали в ней желание откликнуться на эти приглашения. И Светлане было не просто сформулировать даже для самой себя, почему эти послания  у нее отторжение. Скорей всего дело заключалось  в стиле. Практически вся сознательная  часть ее жизни была связана с литературой, и у нее выработалось тонкое его чувство. Для нее стиль был не просто способностью личности грамотно и связно излагать свои мысли и чувства, описывать окружающий мир, а одним из ярких проявлений его натуры, наличия умения  адекватного отражения происходящих в мироздание процессов. И если она не находила в человеке такого дара, то  быстро теряла к нему интерес.

Из шестнадцати посланий она после долгого  и тщательного отбора сохранила всего три. Они  были совершенно разные по форме и содержанию, да  их авторы   были непохожими друг на друга людьми не по возрасту, ни по социальному положению, ни по интеллектуальному уровню. И все же   их объединяло нечто общее, каждый из них сумел буквально  в нескольких строках обозначить свою индивидуальность.

Светлана решила, что ей следует немного отвлечься от этого увлекательного чтива и заняться чем-нибудь другим. Да и  желудок  требовал пищи. У дочери даже не возникло и мысли, что ее мать может быть голодной и неплохо ее бы покормить. Впрочем, она не была уверенна, что в доме Маши имелись хоть какие-то продукты. Зачем, раз они идут на прием.

Светлана не стала выключать компьютер, отправилась на кухню и занялась приготовлением ужина. Ее снова овладели сомнения. Должна ли она отвечать на эти послания,  не лучше ли будет навсегда, как о надоевшем любовнике,  забыть о них. Она все-таки не девочка, чтобы безрассудно бросаться в любовные авантюры, да еще  неизвестно с кем. Но в таком случае, что ей остается делать, сидеть целыми вечерами у телевизора и смотреть про счастливую  жизнь других людей. Она вспомнила недавний разговор с Ларисой. В самом деле, и чего она боится, хуже, чем сейчас, все равно  не будет. Ее жизнь  в какой-то момент внезапно распалась. Была семья: муж, дочь. Затем ушла дочь, потом погиб муж – и привычный мир, в котором она пусть и не была счастлива, но все же чувствовала себя достаточно комфортно, исчез, ничего не предоставив взамен. По сути дела она уже давно пребывает в пустом пространстве, которое не знает, чем и кем наполнить.  И когда появляется нечто, вернее некто, предлагающий это сделать,  она снова хочет вернуться в свою раковину, закрыть наглухо створки и сидеть в этом тесном помещение,  страдая от одиночества и невостребованности.  А значит, хватит сомневаться, хуже не будет, а будет ли лучше? Но как это можно сказать, не пережив всего то, что она должна пережить.

Светлана почувствовала облегчение оттого, что все же  удалось расправиться со своими сомнениями. Теперь ее стало теребить желание немедленно ответить на выбранные послания. Но она не спешила, поела и только после этого снова села за компьютер. Она решила, что не будет  мучиться над составлением фраз,  а напишет самый  простой текст: она рада, что получила письмо и готова к продолжению знакомства. Отправив послания, выключила компьютер. Так как было уже поздно, скорей всего ответы она получит только завтра.

Светлана легла в кровать, но быстро поняла, что заснет не скоро. Подумав,  решила, что сейчас самое время познакомиться с шедевром своего нового начальника. Действительно ли он оказался плохим писателем? А вдруг он  непризнанный гений.

Она достала его роман и погрузилась в чтение. Через  час отложила книгу и грустно вздохнула. Увы, Тамара оказалась права, читать этот текст невозможно. Слишком уж все банально и пресно, как не посоленное блюдо. Даже, в общем неплохой стиль не спасает положение, а лишь только подчеркивает убогость и скудость содержания. По крайней мере, надо отдать должное автору в одном, он вовремя понял свою бесталанность  и  прекратил заниматься  сочинительством. Далеко не у всех хватает мужества совершить такой поступок, и они упорно продолжают наводнять мир своими бездарными творениями. 

Хотя роман и не увлек ее,  зато выполнил другое полезное дело, навел на нее сон. И за это она с полным правом может сказать спасибо автору. С этой мыслью Светлана уснула.