Как песок сквозь пальцы

Красная нить

  Дни каникул летели быстрее, чем хотелось бы. Дэйчи погрузился в работу, Сашши появился в гостиной через три дня, выспавшийся и похорошевший. Его глаза опять светились мягким светом, на губах появилась легкая улыбка, а сам он опять стал прежним уютным и славным. Вилен появился на пятый день, похудевшим и несчастным. Волосы у него сильно отросли, и на голове уже была не стильная короткая стрижка, а воронье гнездо. Волосы у Вилена были жесткими и завивались крупными локонами, из-за этого они торчали в разные стороны. Но в то же время еще отросли не настолько, чтобы их можно было собрать в хвостик. Теперь каждое утро Азиз закалывал у него в волосах полсотни заколок и невидимок, а иначе волосы упрямо вылезали из шейлы.

Весь город был в курсе того, что один из туристов остался жить в гостинице. И это был не просто турист, а жених того самого умного омеги-биби, который учит всех грамоте. Город поделился пополам. Одни жалели альфу, который пытается вернуть благосклонность жениха, и даже пытались ему помочь, а другая половина полностью поддерживала Вилена. Ведь от хорошего человека из-под венца не убегают, наверняка, этот самый жених страшный негодяй и подлец. Пока первые жалостливо пытались помочь альфе, вторые устраивали ему каверзы и неприятности.

Весь город с восторгом наблюдал, как Вилен игнорирует альфу, подчеркнуто не замечая его, а альфа все равно продолжает с дотошностью сталкера преследовать омегу, пытаясь поговорить с ним. Пока первая половина умильно вздыхала и давала навязчивые советы жениху, звереющему от подобного участия, вторая половина, перегораживала ему дорогу, не позволяя приблизиться к учителю, «случайно» толкала его на улице, а потом удерживала его на месте, принося долгие и бестолковые извинения. На него периодически «не заметив», выливали помои, роняли с поребрика крыши вещи. Но за все неприятности извинялись и уверяли, что это вышло случайно и такое больше не повторится.

Жители города веселились, приглядывая за Виленом и Юстинианом, а потом, смакуя и приукрашивая события, пересказывали друг другу истории о гордом и умном омеге и незадачливом альфе, который решил во что бы то ни стало взять его в мужья. Каждая история перевранная, или сказать иначе, приукрашенная по-новому, все больше и больше становилась похожа на сказки Шахерезады, но это нисколько не смущало, ни самих рассказчиков, ни благодарных слушателей.

Юстиниан, тем не менее, не терял надежды на удачный исход и продолжал преследовать Вилена. Заодно он пытался встретиться с Ясмином, но омега всякий раз передавал через посыльного, что у него нет разрешения супруга на разговор с чужим альфой. Всякий раз слуга объяснял, что Юстиниан должен сначала встретиться с Салахом и взять у него разрешение на встречу с Ясмином. Но наследник был неуловим. Как бы его ни караулил у ворот Юстиниан, всякий раз наследник проскальзывал мимо. Впрочем, как и Вилен. Слуги, посмеиваясь над женишком, подсказывали омежке, у какого именно входа сегодня поджидает его незадачливый поклонник. И Вилен всегда выходил из других ворот в сопровождении охраны.

Вместе с похождениями незадачливого альфы, обсуждали решение принца-наследника взять в совет Дивана наравне со знатью самых уважаемых и успешных торговцев и даже одного хозяина гостиницы. Эти люди были не из знатных родов, и всем было интересно, как к подобному нововведению отнесется сам эмир?

Помимо этого вовсю шла подготовка к празднику. Люди шили себе праздничные одежды, на каждой кухне готовились специальные сахарные угощения: различные по величине сахарные фигурки «арусат ан-наби» — «невесты Пророка» — с бумажным пестрым веером за спиной и фигурки всадника с саблей в руке. Дети крутились рядом в надежде заполучить фигурку до праздника.

У Марка неожиданно появилось множество добровольных помощников. В каждой мечети каждый день его ждали помощники. Марку стоило только сказать, что и в какой последовательности надо сделать, как все срывались с места в желании помочь. Марк в каждой мечети оставлял своего ученика, который руководил помощниками, а сам только присматривал за исполнением и качеством работы. Поэтому работы по освещению мечетей шли очень быстро на радость всей общине. По мере готовности в мечетях загорался свет Ошая на гордость всем прихожанам. Вскоре по ночам не только внутренние помещения, но и каждый минарет, и каждый купол мечети был празднично освещен. По ночам город был освещен и, как маяк, был виден в пустыне издалека, даря надежду на отдых всем усталым путникам. Теперь уже в эмират приезжали соседи полюбоваться красиво освещенными мечетями и улицами. И с недавних пор даже по ночам было многолюдно, гуляли гости из других городов, любуясь диковинным светом на улицах и останавливаясь то в одном, то в другом ночном кафе, на радость торговцам. Гости пробовали диковинные замороженные щербеты и ясминчики, покрытые всевозможными глазурями.

Салах выделил Рону в сопровождение трех его ровесников-альф. И хотя они и выглядели намного старше, но это не мешало им вместе бегать по улицам, помогая Рону снимать самое интересное для Ошая. Рон с удовольствием снимал, и как украшают мечети, и как делают сахарные фигурки. Он вместе с новыми знакомыми заходил в дома к жителям, в лавки к ремесленникам и купцам, где их угощали вкусными финиковыми лепешками и разрешали снимать «для Ошая», как они живут и работают. А еще он снимал, как Вилен ведет занятия с детьми и взрослыми. И полные лавки торговцев, которые с удовольствием показывали свой товар и рассказывали, как хорошо стало жить, когда пропали злодеи из северного города. Рон снимал караваны, которые заходили в город и растворялись в людской толпе. И шумные базары, на которых продавали и меняли все на свете.

Салах старался успеть везде. Он озадачил новый совет Дивана, начав рассказывать о перспективах развития города, дополнительных возможностях пополнения казны и создания рабочих мест для жителей. Алан посоветовал начать разговор с новыми советниками именно с вопросов их собственного обогащения. Если они сами будут кровно заинтересованы в нововведениях, то не станут чинить препятствия при принятии новых законов. А, значит, и дело пойдет с самого начала быстрее, это потом можно будет подкорректировать амбиции и укоротить жадные ручки, чтобы не хватали больше, чем могут проглотить.

Очень кстати пришлась работа Макиавелли «Государь». У Дэйчи как раз была копия этой работы, сохраненная с одного факультатива по прикладной философии. Омега с удовольствием ее распечатал и отдал Салаху. Прочитав до половины, альфа сцепился с Аланом, споря об этичности такой власти и правильности подобных советов. Дэйчи смотрел на него с мягкой улыбкой. Какой тигренок, оказывается, идеалист! Жада, придя на звук возмущенного порыкивания внука, потребовал объяснений и выслушав тезисы Макиавелли, как ни странно, сразу же поддержал их, чем вызвал бурю негодования у внука. «А как же честь? Свое слово надо держать!» - кричал возмущенный наследник. И все повторялось заново.

Дэйчи посоветовал хотя бы дочитать книгу до конца. Жада потребовал себе копию книги. Дэйчи дал ему требуемое, и помимо этого еще пару работ Конфуция и трактат Томаса Гоббса «Левиафан». Дэйчи пожалел, что не сохранял все материалы, но, к сожалению, старый ноутбук обладал не самой большой памятью, и Дэйчи сохранял, как правило, не сами работы, а ссылки на них, чтобы было при необходимости проще их найти. А сейчас в отсутствии сети они были полностью бесполезны. Те несколько работ сохранились у него чудом, потому что он готовился к семинару и собирался их перечитать дома, чтобы найти наиболее подходящие для лекции цитаты.

С тех пор практически каждый вечер у них велись жаркие споры на тему «что такое хорошо, и что такое плохо»! Причем самое большое удовольствие от всего получал, как ни странно, жада. Он терял всю свою насмешливость и невозмутимость и, сверкая глазами, бросался в спор. Дэйчи старался не участвовать в спорах, он просто наслаждался, наблюдая за самим процессом и подкидывая время от времени цитаты, которые порой сами всплывали в голове. Он никогда не увлекался ни экономикой, ни политикой, его больше интересовала сравнительная культурология, которая, хоть и была связана с политическими течениями и вероисповеданиями, но касалась непосредственно литературы.

Когда Дэйчи начинал интересовать какой-либо поэт, то он изучал не только его биографию, но и эпоху, в которой тот жил, религию, которую он исповедовал, знаменитых людей, которые жили в одно время с ним. Это позволяло взглянуть на работы поэта не как на листы испачканные чернилами, а как на его слезы и боль души, запечатлённые на бумаге.

Однажды вместе с жада пришел Амин, но, не поняв сути спора, тихонечко ушел к себе смотреть с остальным гаремом сериал. Сашши только после этого перевел дух и опять заулыбался, включившись в разговор. Вилен в любом споре все сводил к ущемлению прав и свобод. И на поверку оказался сущим анархистом! Его тезисы добавляли огоньку в споры, а любой его язвительный выпад в сторону Сабаха, сводился к шутке ехидными комментариями Ясмина. Рон, открыв рот, слушал подобные перепалки, время от времени показывая Вилену, насколько прогрессивным Сабах становился с каждым днем.

В такие вечера сердце Ясмина пело от счастья, он совершенно забывал, что пройдет совсем немного времени, и любимый уедет, увозя с собой сына. А позже и ему самому придется покинуть эту планету. От таких мыслей сердце сжималось от боли, а Салах терял слова, внезапно оглядываясь на супруга с тревожным взглядом. Теперь каждую ночь они любили друг друга так жарко, будто в последний раз, словно утром они расстанутся навсегда. Неизвестно, откуда потом Салах брал силу работать целыми днями, но сам Ясмин, наплевав на все свои обязанности, самым бессовестным образом спал до обеда.

***

Накануне праздника вечером в гостиную пришел Марк с довольной улыбкой на лице. Он заявил, что сделал все, что мог и тем счастлив. Настроение у всех было благодушное и расслабленное. Неожиданно Алан достал карты и предложил «расписать пульку», как в старые добрые времена. Дейчи сбегал за конфетами, которые всегда были у Салаха для детей. Азиз поставил удобный столик.

Айдан отказался играть в карты, потому что это нехорошо, на конфеты или нет, но карты это нехорошо. И, поняв, что поспорить и покричать сегодня не получится, с недовольным видом ушел к Амину. Вилен и Салах сели вначале играть, но быстро сдались. Вилен ушел писать письмо родителям, а Салах улегся рядом с книгой, так чтобы смотреть на супруга. Его забавляло, как всегда спокойный и сдержанный Ясмин с горящими глазами пытается удерживать покер-фейс.

И все было бы хорошо, не достань Алан из кармана горсть шоколадных конфет. Омеги только судорожно вздохнули, сглотнув голодную слюну, и вот тогда началась серьезная игра, без всяких поддавков и шуточек.

***

Айюб возвращался в город уже в сумерках. Он очень удивился, увидев над городом мягкое сияние. Это было очень необычно и волнующе. Он, вообще, чувствовал себя счастливым, как ребенок. Поездка сложилась на удивление удачно. В самом начале у него был неприятный разговор в Совете Преданности, который, как ни странно, прошел легче, чем он ожидал. Проблема с заброшенным городом была давно известна, и количество расплодившихся в нем банд доставляло неприятности не только эмирату ад-Дин, но и другим соседям. Но в отличие от Айюба они не занимались борьбой с самими бандами, предпочитая охранять только свои границы. Они ругали и Айюба, по чьей вине город оказался обезглавлен, и Совет, что так и не смог найти преемника умершего эмира.

Большой Совет Преданности больше волновало не столько уничтожение проблемного города, сколько торговля с неверными. Оказывается, караванщики вместе с плитками разносили фантастические истории о нововведениях в эмирате: свете Ошая в домах горожан и ремесленных лавках, плитки, для которых не нужен горючий камень, а только солнечный свет. А еще о толпах неверных, которые получили разрешение посещать город и смущать умы людей золотом.

Айюба попытались втянуть в богословский спор о чистоте веры и излишних соблазнах. Все эти разговоры и дебаты опять грозились растянуться до бесконечности, вызывая гнев и раздражение Айюба. Но здесь очень кстати Саид рассказал о том, что в песках можно выращивать корма для животных и корнеплоды, для того чтобы кормить людей. Оказывается, у Айюба во дворце живет настоящий волшебник, который может рассказать, как заставить зацвести пески!

Эмиры повскакивали с мест и стали кричать, что это неправда! В песках не может ничего расти. Все пробовали время от времени что-нибудь посадить и вырастить, но вода, которой поливали, уходила в песок! В песке на солнце сгорало все живое! И тот кто говорит обратное – лжец! Саид схватился за ритуальный кинжал. Его посмели обвинить во лжи? Дело дошло бы до кровопролития, не вмешайся малый Совет, остудив горячие головы.

Айюб только не застонал от досады. Он не хотел делиться Сашши ни с кем! Он хотел, чтобы Сашши принадлежал только ему одному! Но рассказать о парниках, и не рассказать о Сашши было невозможно. Чтобы остановить возможное к***********е, Айюбу пришлось рассказать о Сашши, о парниках и капельном корневом поливе. Об урожае овощей и зелени, которые приносили парники. О кормовых сортах, которые великолепно себя чувствовали под палящим солнцем, своей сильной и густой ботвой защищая свои же корневища от солнца и сохраняя влагу.

Если бы об этом говорил один человек, то в его словах бы сомневались. Но об этом чуде говорили сразу два эмира! И многие загорелись желанием посмотреть на это своими глазами! Айюб разрывался от противоречивых желаний. С одной стороны ему хотелось всем рассказать, что этот волшебник-агроном на самом деле омега и его дыхание. Красивый и нежный Сашши! А с другой стороны хотелось спрятать его, как редкий бриллиант, в казну под охрану, чтобы никто даже тени его не увидел! Как показать альфам свободного омегу? Пусть и чужеземца, но редкостного красавца и, главное, такого хорошего специалиста!

А вдруг Сашши выберет себе другого альфу? Они ведь даже не разговаривали! Сашши такой красивый и умный, он понравится всем, но должен же он понимать, что они связаны друг с другом! Айюбу порой казалось, что у него в груди поселилась маленькая птичка. Эта птичка была связью с Сашши. Айюб теперь прекрасно чувствовал Сашши, каждое мгновенье он знал, как у него дела. В самом начале, когда он уехал, птичка в груди плакала и грустила, и альфе хотелось, наплевав на все дела, вернуться к нему! Прижать к груди и сцеловать слезинки с глаз. Перевернуть весь мир, лишь бы Сашши улыбался и не грустил.

А потом птичка успокоилась, став веселой и довольной. Айюба тогда тоже отпустило напряжение, которое сжимало ему сердце огненными тисками, не позволяя дышать и думать здраво. Каждую ночь засыпая, Айюб клал руку на грудь, где жила маленькая птичка, дарящая одним своим существованием радость. Айюб понял, как сильно он соскучился именно по Сашши, по его запаху, по его смеху, по его голосу.

Все внутри просто сжималось в предчувствии встречи. Вот он опять его увидит… увидит… И что? Они опять будут молча глядеть друг на друга… Айюб порой завидовал работникам теплиц, они могли разговаривать с Сашши хоть каждый день! У них были общие разговоры, а сам альфа ужасно терялся каждый раз, когда видел Сашши, как юнец, впервые увидевший омегу. Он не знал что сказать, все слова рядом с ним были так пусты и незначительны! Рядом с самым необыкновенным Сашши!

Айюбу никогда не приходилось добиваться расположения и благосклонности омег. Они появлялись в его жизни сами по себе, Айюб никогда не задумывался о том, чтобы что-то делать, привлекая их внимание. Наоборот, это омеги всегда боролись за его внимание и добивались его. Первых омег ему подарил отец на совершеннолетие, некоторые омеги рождались в городе и попадали в его гарем с разрешения оми. Он был дыханием отца, и не хотел видеть множество наложников в гареме Асада. До того, как наследник вошел в возраст зрелости, новых омег рожденных в городе отец раздаривал соседям к различным праздникам. А когда Айюб вошел в возраст, то все новые омеги доставались сразу же ему. Точно так же как и все те, которых присылали в дар из других эмиратов, независимо от того, присылали ли их отцу или сыну.

Ни один омега не вызывал у него таких эмоций, как Сашши. Айюб даже и не представлял, что можно испытывать такое по отношение к другому человеку. Айюб всегда воспринимал гарем вроде, как хамам. Полезно для тела, можно снять напряжение и приятно провести время. Наложники периодически беременели и рожали, это воспринималось обыденно, только рождение наследника радовало, ведь теперь будущее эмирата было обеспечено правопреемником! Неожиданной радостью стало рождение второго наследника, Айюб был благодарен за это Амину, но к самому омеге он не испытывал никаких чувств. Амин был пятым наложником, попавшим в его руки, и оставался с ним на протяжении всей его жизни, альфа привык, что он всегда рядом. Но он был таким же, как все остальные омеги. Если закрыть глаза, то его лицо сливалось с лицами других наложников, а с Сашши все было по-другому!

Айюб не знал, как подойти, как начать разговор первым. Да и о чем? Как сказать омеге, что…

Он сам себе не мог признаться, что чувствует к нему. Как рассказать о птичке, живущей в груди?

Примечания:

http://knigosite.org/libraryead/20746

http://t2.gstatic.com/images?q=tbn:ANd9GcT3rkqhtpj6sTC_fIzv-sy1dpo6xD8Nah-f1bN_kYpnZE5Kx8n2vA - Древняя китайская пословица гласит:"Невидимой красной нитью соединены те, кому суждено встретиться, несмотря на Время, Место и Обстоятельства. Нить может растянуться или спутаться, но никогда не порвется."