Как песок сквозь пальцы

Планы

Салах вернулся с заседания Дивана в возбужденном состоянии, чрезвычайно гордый собой и с отблесками молний в глазах.

— Я голоден! — Салах сбросил у порога церемониальный халат и одним движением подхватил супруга с пола. Прижав его к себе, он понес его в спальню.

— Азиз, мяса и побольше! Хищник проголодался! — успел крикнуть Ясмин, прежде чем за ними захлопнулась дверь.

— Да, я такой голодный по твоей милости, что съем для начала тебя, чтобы знал, что бывает, когда оставляешь мужа голодным!

Салах нежно уложил омегу на кровать, наслаждаясь видом Ясмина: расширенные зрачки, чуть подрагивающие ноздри, вдыхающие его запах. Похоже, не только альфа хочет этой близости! Когда альфа стянул с себя рубашку, он увидел, как скулы и шею супруга заливает жаркий румянец. Восхитительно! Как будто в первый раз, увидев перед собой мужа, Ясмин сглатывает голодную слюну. Такой красивый и горячий! Неужели это все ему?

Альфа не оставляет времени на раздумья и переживания. Он просто накрывает собой, пресекая ненужные мысли. Горячие губы клеймят, лишая воли и сомнений. Все стало незначительным, и только жидкий огонь, текущий по венам, заставлял стонать и выгибаться в его руках, позволяя делать все, что угодно. Сейчас не было ничего важнее этих губ, этого запаха, который заменял и воздух, и рассудок. И нет занятия важнее, чем мять, гладить и скользить горячими руками, касаясь кожи.… Так волшебно, нереально, и бесконечно правильно.

Последними остатками разума Дэйчи пытался удерживать себя от вскриков и громких стонов. Он закрывал себе рот под насмешливым взглядом золотых глаз, пытаясь не издать ни звука. Омега помнил, что совсем недалеко сидят за обеденным столом Сашши с Айданом и перепуганный Вилен. Но вскоре все стало неважным, когда горячий язык альфы скользнул по метке, вышибая искрами наслаждения последние мысли.

Когда все закончилось, и хищник насытился, Ясмин, улегшись на влажное, тяжело дышащее тело альфы, целовал взмокший горячий лоб, успокаивая легкими поглаживаниями. Спустя несколько минут в дверь поскреблись. Это Азиз принес полотенца. Ясмин быстро соскользнул с кровати и сам приоткрыл дверь, а то Салах обычно широко распахивал дверь, даже не думая предварительно прикрыться. Не хватало еще мелькать членом перед гостями. Конечно, Айдан только позубоскалит, а вот Вилен вполне может впасть в очередную истерику.

Забрав в приоткрытую щелочку два влажных полотенца, омега стал быстро протирать еще влажную кожу, пытаясь убрать не только пот, но и запах. Затем начал было обтирать Салаха, но ему стало нелегко уворачиваться от жадных рук, и поэтому, оставив в загребущих ручках полотенце, он просто отскочил подальше и начал одеваться.

— Кто-то хотел кушать? — смеясь, спросил омега. — Идем, тигренок, покормлю тебя, бедолагу, а то жада будет ругаться, мол, заездил голодного альфу так, что он встать не может и лежит днем на кровати!

— А почему тигренок? — надулся альфа, — что, до тигра не дотягиваю? Может, тебе стоит разглядеть получше? — Салах отбросил в сторону полотенце, бесстыдно сверкнув членом, который опять начал наливаться, — и тогда ты увидишь, что тигренок уже подрос?

— Даже когда тебе будет сто лет, — Дэйчи забрался на кровать и взял в руки лицо альфы, — ты все равно будешь моим любимым тигренком, добрым, ласковым и пушистым лапочкой. Будь тигром с другими, а со мной будь тигренком, нежным и добродушным. Хорошо?

— Хорошо, — Салах подмял под себя Ясмина, с легкой грустью глядя на него. — Я люблю тебя так сильно, что согласен быть для тебя кем угодно, хоть тигренком, хоть лошадкой, даже осликом вислоухим, только бы ты был рядом и счастлив.

— Знаешь, мне слёз на сегодня достаточно! — Дэйчи уперся руками в крепкую грудь мужа. — Это все от голода! Я, когда голодный, мне тоже всегда грустное на ум приходит. Пойдем, я тебя покормлю, и ты мне все расскажешь, как там толстожопики поживают?

— Идем, — Салах напоследок лизнул супруга в нос и отпустил.

Когда они вышли из спальни, первым, кого они увидели, был довольный жада.

— Как я понял, с Диваном ты разобрался достаточно сурово! — жада поднял вопросительно бровь, но судя по скачущим в его глазах бесенятам, он сам прекрасно знал ответ на свой вопрос.

Салах кивнул ему в ответ и уселся за низеньким столиком, накрытым специально для него. Там было действительно много мяса и острых закусок. В воздухе пахло душистыми пряностями. Салах постелил салфетку на колени и принялся есть прямо руками. Он брал кусочки мяса и макал его в разные соусы. Он ел с таким аппетитом, что рот Дэйчи наполнился голодной слюной. Он сел рядом с мужем и сделал умильную рожицу, совсем как Рон, когда выпрашивал что-нибудь вредное, но вкусное. Салах только хмыкнул и, стряхнув соус со своего куска, предложил его Ясмину.

Вначале соус на мясе показался сладким и терпко душистым, он так гармонично сочетался со вкусом жареного мяса, что Дэйчи пожалел, что его было на мясе так мало. Омега даже зажмурился от удовольствия под недоуменным взглядом альфы и жада, но потом горло полоснуло жаром. Из глаз потекли слезы, язык и небо будто присыпало углем из жаровни, а изо рта, казалось, вместе с воздухом должен был вырываться огонь. Омега закашлялся и потянулся за водой, чтобы залить пожар, полыхающий внутри. Но из его дрожащей руки воду выхватили и вместо нее вложили кусочек лепешки.

Салах с мягкой улыбкой похлопал его по спине и продолжил есть. Он так щедро поддевал кусочками мяса жуткий соус, что на это было просто страшно смотреть.

— Я тебе дам все, что ты захочешь, — Салах смотрел на супруга с сочувственной улыбкой, — и твои желания для меня важны, но есть вещи, куда омегам лучше не соваться, и оставить их исключительно для альф. Ты согласен?

Дэйчи закивал головой, стараясь медленно дышать носом, чтобы утихомирить огонь внутри себя.

— Жада, а что ты слышал про Диван? — Салах насмешливо посмотрел на родственничка, которого просто распирало от возбуждения.

— Говорят, молодой наследник изволили гневаться, — очень глубокомысленно произнес жада и поджал губки, удерживаясь от смеха, но улыбочка все равно проскальзывала на его хорошеньком личике. Он продолжил трагическим шепотом, заламывая руки и закатывая глаза к потолку, как актер из омежьего любовного сериала. — Говорят, что очень уважаемые и досточтимые люди от ужаса еле выползли по окончании заседания, а некоторых потом целый час успокоительным отпаивали, чтобы у них ноги перестали дрожать.

— Я тебе по секрету скажу, даже больше того, — склонившись к жада, таким же трагическим шепотом ответил Салах, — мне показалось, по запаху, что кое-кто со страха обделался. Хорошо, что у всех штаны широкие, а на ногах сапоги. Унесли свой позор с собой, хлюпая на ходу.

— Двое, — жада склонился к внуку, сделав трагическое выражение сияющей рожицы, — двое очень уважаемых людей ушли, оставляя влажные следы на камнях внутреннего дворика, — омега и альфа довольно рассмеялись, глядя в глаза друг другу. — Конечно, это были следы от слез, которые они проливали по потерянному теплому местечку в Диване, — жада с самым сосредоточенным видом стал расправлять юбку. – Да, такая потеря повод для горьких слез! А кто будет набирать новый состав Дивана? Ты сам или отца дождешься? — жада цепко посмотрел на внука.

— Нет, не буду ждать, — притворно вздохнул Салах. — Я разогнал одних, значит, мне и собирать других придется. У отца был Диван, когда он уезжал, значит, к его приезду должен быть НОВЫЙ!

В комнату просочился визирь со стопкой бумаг. Он склонился в церемонном поклоне перед омегами и, дождавшись кивка, уселся перед наследником. Они стали рассматривать кандидатуры новых советников. Разогнав дряхлых старцев, Салах сказал, что стоило вернуть двоих из них, которые не впали окончательно в маразм и рассуждали вполне здраво. Во-первых, это будет полезно для новых советчиков, как напоминание, что к наследнику надо относиться серьезно, а во-вторых, будет хорошо выглядеть со стороны: мол, не всех разогнал, самых умных оставил. Салах с визирем внимательно рассматривали каждую кандидатуру, чтобы не привести в Диван людей необразованных или лодырей. Салах искал людей из знатных фамилий, которые хоть как-то себя уже проявили, или в торговле, или в путешествиях.

Айдан сидел рядом с внуком, попивая щербет. Он не участвовал в разговоре, просто время от времени громко говорил Ясмину о тех или иных пристрастиях кандидатов, на которые почему-то не обратил внимания визирь. Визирь каждый раз краснел и злился, но ведь жада ничего не говорил Салаху, он просто разговаривал с зятем. Он рассказывал тому, как порой обманчива бывает внешность. И случается, что в добропорядочных семьях рождаются садисты и насильники, и как много пагубных привычек у избалованных детей, которые в руки ничего не брали тяжелее ложки.

Салах был удивлен подобными откровениями. Его растили в спартанских условиях вместе с другими альфами. Он вместе со всеми вставал до утреннего намаза, чтобы успеть и в конюшнях отдежурить, и малышам помочь, и сделать утреннюю разминку. О том, что он наследник, вспоминали только по вечерам, когда все отправлялись отдыхать, а он занимался с репетиторами.

А когда ему исполнилось двенадцать, то ему выделили отдельную комнатушку в казарме, где он мог читать учебники хоть до утренней побудки, и где у него стояли его любимые книги о космосе и приключениях. Потом в эту комнату стали наведываться биби-переростки из питомника. Свои отдельные покои ему полагались только в качестве приложения к гарему. Салаху было странно слышать, что наследников можно растить в лености, как физической, так и умственной.

Понятно, почему дети ремесленников не учатся, они помогают родителям и осваивают профессию, которая будет кормить их. Но почему бы не дать хорошее образование наследникам обеспеченных родов? Чем же им тогда заниматься целыми днями?

Вскоре все кандидаты визиря были рассмотрены, но людей для совета все равно не хватало. Салах недоуменно посмотрел на жада, тот в ответ только пожал плечами.

— Как же так? — удивился Салах. — Неужели достойные люди в нашем эмирате закончились?

Визирь закрыл папку с бумагами и вздохнул.

— Хорошо! — Салах поднялся с пола и прошелся по комнате. — А если не из знати, а просто из уважаемых и успешных людей города? Например, таких, как мой брат, тот который держит гостиницу в центре. Я заходил к нему в гости, он говорил, что дела идут прекрасно, и они с мужем собираются выкупить еще и соседнюю гостиницу, чтобы расширить дело.

— Твой брат, — визирь недовольно скривился, — пошел младшим мужем к безродному повару. Он отказался от титула лишь бы досадить семье.

— Да, — жада дал знак, и слуга быстро налил ему еще щербета, — хотя у них равный брак, и он не всегда бывает снизу, — жада с непроницаемым лицом изучал свою чашку, — но официально, ОН младший муж. Ты видел его мужа, повара? — жада стрельнул глазами на внука. — Он крупный, как альфа, а твой брат похож на оми, тонкокостный и быстрый, как лань. Было бы странно, если бы в браке он был старшим. Люди бы в это не поверили и зубоскалили над ними. Твой брат всегда ценил личную свободу выше, чем почет и привилегии. Им комфортно вдвоем. Хотя я слышал, — жада улыбнулся, — они решили взять в семью женщину, время пришло, и они хотят слышать в своем доме детский смех.

— Мой брат успешный человек, и в его благородном происхождении никто не посмеет усомниться! — Салах посмотрел на визиря. — Почему бы его не позвать в совет Дивана?

— Он младший муж! И кроме того, он отказался от титула, взяв в мужья простолюдина! — визирь покраснел от злости.

— Это мой единоутробный* брат! — Салах резко развернулся и сделал шаг к визирю, тот в ответ сжался. — Как ты смеешь сомневаться в его благородном происхождении?

— Ну, в городе достаточно семей успешных торговцев и осевших караванщиков, в чьих жилах течет благородная кровь эмира. — Жада продолжал разговаривать со своим щербетом.

— В Диване должны заседать успешные люди вне зависимости от происхождения и рода занятий, которые своей жизнью и успехом доказали, что они достойны уважения, — Салах подошел к визирю и навис над ним, как скала. — Подготовь список кандидатов к завтрашнему дню.

Визирь промолчал. Насупившись и сжав в ниточку губы, он поклонился вначале Салаху, потом омегам и ушел, сжимая папку в скрюченных пальцах.

— Тигррр! — Ясмин с улыбкой нырнул мужу под руку и легко поцеловал его в щеку. — Большой и стр-рашный!

— Хочешь соус? — Салах лизнул супруга в нос и сразу отпустил. — Засиделся я сегодня! Пойду с братьями разомнусь!

Салах передернул плечами и вышел из гарема. Ясмин с улыбкой посмотрел ему в след. Жада довольно смотрел на Ясмина, о чем-то размышляя.

— Дэйчи, ой, Ясмин, - из угла раздался жалобный голосок Вилена.

Вначале Дэйчи, заглядевшись на мужа, не отреагировал, но потом повернулся на жалобный голосок, и с ухмылкой посмотрел на молодого омегу.

— Что же мне делать? — Вилен казалось, сейчас расплачется. – Ну, с женихом этим, чтоб он провалился!

— Да ничего не делай! — Дэйчи пожал плечами. — Туристы уедут, и он уедет вместе с ними. Займись-ка сегодня делами в библиотеке. Найди, наконец, те загадочные письма!

Вилен удивился простому решению и, просияв, поскакал, как козлик в библиотеку.

— Сашши, ты, кажется, начал писать отчет в институт, если поспешишь, то ты еще успеешь добавить его к почте, уходящей с этим лайнером.

Сашши тоже приободрился и побежал выискивать, куда он засунул гербарий и последний отчет в институт.

— Айдан, — Ясмин уселся возле жада и заглянул ему в глаза, — откуда вы так много обо всех знаете?

— Ну, я не смотрю сериалы, — омега отставил чашку и легко поднялся, — поэтому у меня много времени. Я иду в хамам, составишь мне компанию?

Ясмин, с удовольствием смыв с себя остатки семени и пота, расслабился на горячей полке хамама, пока его разминали и растирали. Из обычной полудремы его выдернул смех Айдана, Дэйчи прислушался. Банщица как раз заканчивала свой рассказ о туристах, которые прибыли сегодня в эмират с экскурсией. Там были туристы не только с Земли, но колонисты с других планет. И на одной из них очень ценилась яшма. Они ценили ее и как драгоценный камень, и как лекарство. Они принимали растолчённую в пыль яшму в качестве лекарства от многих болезней. Эти туристы, обнаружив украшения из яшмы по смешной для их планеты цене, бросились скупать все, что находили. И украшения, и поделки, и просто отполированные камни. Они ходили с мешками, полными камней, к радости уличных мальчишек. Хулиганы подбрасывали на улице мелкие камешки яшмы, которая на Сабахе ценилась не больше щебня, и с восторгом наблюдали, как туристы, обнаружив в очередной раз «сокровище», валяющееся просто на земле, с кряхтением наклонялись и, воровато оглядываясь по сторонам, засовывали его в мешок.

Кроме этого, банщицы рассказывали, что сегодня приехало не два автобуса, как было в прошлый раз, а три. И туристы скупали в этот раз не поделки из меди, а ковры и посуду. А знать распродавала свои поношенные вещи, как на блошином рынке. Стыд и позор! Потом разговор плавно перетек в обсуждение общих знакомых и какие-то сплетни. При этом Айдан охал, переспрашивая и задавая наводящие вопросы. Дэйчи уснул на этом моменте, все равно всех тех людей он не знал, а массаж всегда действовал на него расслабляюще.

Проснулся он от того, что жада достаточно бесцеремонно тряс его за плечо.

— Пошли, надо зайти на кухню, — Айдан довольно улыбался. — Там можно узнать много интересного и про парники Сашши, и про посадки, и про то, как в городе люди стали у себя во дворах семена в горшках рассаживать. Сашши, оказывается, подарил своим работникам ростки клубники, и теперь каждый может иметь дома кустик с драгоценной сладостью. А еще в горшочках начали выращивать разные душистые травки для еды!

— Айдан, можно я никуда не пойду? — взмолился Ясмин, сладко потягиваясь. — Я все равно не силен в тайных заговорах и интригах. Можно, я пойду дальше писать свою докторскую?

— Тебе разве не интересно, что в городе делается? — удивился жада.

— Интересно, — Ясмин натягивал штанишки на чуть влажные ноги, — но докторскую писать еще интереснее. И там еще надо написать рецензии на две присланные работы, которые я так и не успел сделать к этой отправке почты, а теперь, когда Салах в городе, у меня времени на работу совсем не остается, — Ясмин натянул тунику и вытащил отросшие волосы из ворота. — Я раньше так много успевал, а теперь барахтаюсь на одном месте. Стоит только услышать запах Салаха, как все мысли просто как ветром выдувает. Просто катастрофа!

Айдан довольно рассмеялся, а женщины, пряча улыбки, делали вид, что ничего не слышали. Дэйчи до самого ужина занимался своей работой. Азиз без него отправил почту с последним автобусом. Потом пришел Алан и начал перекладывать бумажные деньги Федерации в сундук. Он хотел о чем-то спросить омегу, но увидев, как тот сосредоточенно набирает текст на ноутбуке, не решился беспокоить. А потом появился Салах, и самым бесцеремонным образом усевшись за спиной омеги, прижался к нему всем телом. Шаловливые ручки стали блуждать по шелку туники, и омега опять потерял и мысли, и дыхание. Дейчи со вздохом закрыл крышку ноутбука. Все равно мысли из головы разлетелись, как птички при виде кота.

Вечер пролетел быстро. К ужину пришел Айдан. Когда это увидел Амин, он тоже бросил свой сериал и прибежал в гостиную к Ясмину. Ревниво поблескивая глазками на жада, он постарался сесть поближе к сыну. За ужином Салах опять начал разговор с Аланом об экономике, налогах и бюджете. Он был потрясен тем количеством денег, которые осели в казне города после посещения его туристами, а ведь это только налоги, и основная масса денег осталась у торговцев. Он долго рассуждал с Аланом о деньгах, которые появились в городе.

Алан рассказал, что теперь торговцы работают по договоренности с ремесленниками из других городов, которые по двойной цене привозят вещи, готовые к продаже туристам. О трех багги-автобусах, которые совершают теперь практически регулярные рейсы в соседние города, и об оживлении торговли и в них. О караванщиках, которые с удовольствием приезжают в город, где все скупают, а не меняют. И как те развозят по планете электрические плитки и фонарики, а еще рассказы о волшебной торговле с неверными.

Но после разговор зашел о будущем. Алан предупредил, что крайне глупо рассчитывать, что такое положение дел будет всегда. Надо двигаться дальше. Надо развиваться. Потому что, где нет развития, начинается застой и загнивание. Салаху стало интересно, а куда можно двигаться, когда все и так чудесно и понятно. Что, открыть еще больше лавок для торговли? Но на него сразу обрушилась целая волна предложений и рекомендаций.

Сашши говорил о развитии аграрного производства, о птицефермах и животноводстве. Вилен говорил о поднятии образования, что пора искать людей умных и грамотных, и стимулировать их учить других, что нужна всеобщая грамотность. Он утверждал, что надо учить грамоте не только альф, но и омег, и бет. И обязательно начать выпуск собственной газеты, чтобы люди могли прочесть официальные новости, а не те, что уже дважды перевранные приносили слуги с базара. Алан туманно намекал на создание производства, о новых для Сабаха технологиях. Ясмин говорил о привлечении на планету инопланетных специалистов для осуществления грандиозных проектов, но для этого необходима поддержка местного населения. Сами местные жители должны быть готовы принять новые идеи и искать возможности к их осуществлению.

Салах слушал всех, широко раскрыв глаза. Он, похоже, совсем не ожидал подобного мозгового штурма. Айдан слушал, внимательно прищурившись, казалось, он впитывает каждое слово, произнесенное второпях. Амин слушал, приоткрыв рот и непонимающе хлопая глазами. Но он был первым, кто вынес из всего этого сумбура решение:

— Надо заказать большую благодарственную службу во всех мечетях. Аллах так помогает нашему эмирату, а впереди будет столько всего непонятного! Надо обязательно хорошо помолиться, чтобы Аллах нам помог преодолеть все трудности и прояснил наши мысли для великих деяний!

Повисла тишина. Все переглядывались, не зная, что ответить, но как, ни странно его поддержал Ясмин.

— Амин прав, надо начинать с народа. Помощь духовенства здесь будет просто неоценима!

— Отец оставил мне список первоочередных дел и обязательных решений, — Салах достал из широких штанин сложенные в несколько раз листы, стянутые для удобства резинкой. — Здесь написано, чтобы я обязательно отправил Марка для организации освещения мечетей. Он уже завтра приедет домой вместе с Роном.

После этого разговор пошел тише и спокойнее, касаясь уже более практических областей. О создании школ и обучении в них детей вне зависимости от их происхождения. О возрасте, с которого стоит начинать образование, о методах образования, и необходимости введения помимо арабского еще и общепланетарного языка, как обязательного к обучению. Как ни странно, но именно Вилен первый сказал, что местный язык должен быть обязательно сохранен. Ведь на многих центральных планетах все население разговаривает только на общепланетарном, а с потерей языка, теряется самобытность самого народа. Все становятся обезличенными, как будто сделаны по одному шаблону.

Разговор сразу переключился на местные обычаи и праздники. И тогда к разговору подключился Айдан, он рассказал о том, как раньше проводили праздники. Как эмир участвовал во всех народных праздниках. Но в связи с тяжелым экономическим положением и с разбойными набегами о праздниках пришлось забыть, и вместо затрат на них закупать на «зиму» продукты и раздавать их в бедных районах, чтобы поддержать общину. Но в этом году туристы внесли такое оживление в торговлю, что о голоде уже не стоит переживать, и может, действительно стоит устроить большой праздник после благодарственной молитвы?

— Завтра сын приедет, — Ясмин встал со своего места, — я отправляюсь спать, хочу завтра быть свежим!

Ясмин всем церемонно поклонился и отправился в спальню. Салах проводил его голодными глазами. Этот взгляд не остался незамеченным, и все сразу стали прощаться и разбредаться по своим комнатам. Последними ушли Айдан с Амином. Жада еле вытащил из комнаты оми, у которого появилась еще одна идея. Он захотел обязательно сшить всем праздничные одежды одного цвета. И надо было срочно обсудить цвет и фасон. Салах поцеловал возбужденного оми в щеку и пообещал обязательно обговорить с ним на днях его пожелания к празднику.

Когда Салах переступил порог спальни, на него сразу набросился обнаженный Ясмин, который начал его судорожно раздевать. Альфа накрыл его дрожащие руки своими и, выдержав паузу, со всей серьезностью сказал:

— Дорогой, я же сказал, что твои желания важны для меня, и я поддержу тебя во всех твоих начинаниях! — Салах нагло улыбнулся, распуская пояс собственных штанов, — поддержу и в этом!

Альфа подхватил супруга и попытался поцеловать, но в ответ получил кулаком в грудь и смешок в шею.

— Порой твоя наглость, может соперничать только с твоей красотой!

Салах вывернул шею, пытаясь взглянуть со всей серьезностью в глаза Ясмина.

— А как же мой ум? — Салах прикусил губу, будто в обиде, подняв трагично брови, — А сила? А выносливость?

— М-м-м, выносливость, говоришь? — омега хищно улыбнулся, — вот сейчас мы ее и проверим!

Примечание:

* перестаньте править это не ошибка)