Ведьмак из Мурманска. Книга вторая.

В одном из Питерских храмов, находящихся в тихом спальном районе, проходила обычная всенощная служба. Прихожан сюда приходило не много, всё же не центр, а всего лишь окраина, но зато они были верны и преданны не только Богу, но и своему небольшому приходу. Постоянно посещали службы, почти не пропуская, как и в этот день, истово крестились и, в нужный момент, дружно падали на колени. Чужие если и забредали сюда случайно, то нисколько не нарушали строгий ход богослужения, а тихо проныривали к иконам, или к поминальному столу, зажигали свои свечки, неумело крестились, а потом, так же крадучись, спешили на выход. На клиросе сладкоголосо и стройно пели профессиональные певцы, свечи потрескивали в кадильном ароматном тумане, создавая таинственный уют. С икон, отрешённо и страдая, смотрели многочисленные святые. А Богородица с младенцем торжественно восседала в каждом углу. Всё как и везде! Настоятелем здесь был отец Зосима, пожилой, но по-военному подтянутый, благочестивый и строгий священник. За глаза, свои прихожане, именовали его святым старцем. Он был строг к себе куда как больше, чем к своей пастве, и всех знал в лицо и по имени, а временами не ленился навещать по домам тех, кому требовалась его забота или духовное окормление. Старца любили и слушались во всём, и даже церковное начальство вынуждено было считаться с его авторитетом. В тот вечер, как и в другие, он лично исповедовал своих духовных чад. Среди постоянных прихожан таких было большинство, люди, после крещения, продолжали оставаться в храме, ни одного из своих духовных детей отец Зосима не потерял, ибо каждому уделял особое внимание. А неподалёку от него разместился отец Андрей, молодой, высокий, со светло-русой, аккуратно постриженной бородой. И его люди принимали благосклонно, но несравнимо с тем, как почитали отца Зосиму. И очередь исповедников тянулась и к нему, хоть и была куда как короче, чем к старцу. Вперив внимательный и добрый взгляд в очередного грешника, отец Зосима никогда не перебивал его и не был слишком строг. Бог сам рассудит и накажет, кого посчитает нужным, любил рассуждать он. Старец никогда не забывал, что и сам он прежде, чем пришёл в святую церковь, нагрешил немало, так, что многим из его духовных детей даже и не снилось. Даже на исповеди, перед крещением, он не стал рассказывать о всех своих приключениях, чтобы не смущать своего духовного отца, приберёг покаяние исключительно для ушей Бога. В этот раз, в самом конце очереди, он заметил краснеющего и бледнеющего прихожанина, которого тоже лично крестил, в своё время, и хорошо знал. Тот был крупный, подтянутый, он работал охранником в одном из банков. И хоть деятельность эта была далека от любви и смирения, но христианином он был честным и преданным. И службы пропускал не часто, только если был очень занят на работе. Отец Зосима обратил внимание на его волнение, странным образом, оно его встревожило, и вызвало любопытство - эмоция неуместная и грешная для честного христианина. Однако, старец понимал, что возникла она не спроста, и чувствовал, что скоро в его жизни произойдут какие-то грандиозные перемены. Павел, так звали его духовного сына, решительно подошёл на исповедь к отцу Зосиме, когда отец Андрей уже закончил, и, взяв в руки увесистую библию, ушёл в алтарь, а почти все прихожане уже покинули храм, отправившись по домам. - Батюшка, - жарко зашептал Павел, - я собираюсь совершить смертный грех. И не отступлюсь! - Что ты такое говоришь? - старец отпрянул и посмотрел на мужчину тревожно и даже немного испуганно, - разве можно не отступиться от греха, если ты знаешь, что это грех? - Мочи нет больше терпеть, - потупился Павел, однако, глаза его темнели от едва сдерживаемого гнева, - мы с друзьями твёрдо решили, что пора жечь проклятых колдунов, как с Средние века это делала святая инквизиция. И никто нас не остановит, не Вы, ни полиция! Мы готовы пострадать, но пусть мир станет чище. - Что случилось то? Расскажи подробней, - с сочувствием спросил отец Зосима. И Павел рассказал: - Повадились, батюшка, нам ведьмы пакостить, цепляются и вытягивают всё благо, какое у нас есть, до последней капли норовят! Мы понимаем, конечно же, что когда на ровном месте беды и неудачи происходят, то это может быть случайностью, но надо посмотреть по сторонам! Вот мы и посмотрели. А их тьма тьмущая кругом! И всех они изводят своим поганым колдовством, даже тех, кто просто мимо проходит, хоть частичку силы или здоровья, да заберут. И разговоры мы их слышали. То есть.. - он смутился. - Говори, сын мой, - твёрдо потребовал старец. - Прослушку мы ставили, было дело. Не хотелось обвинять попусту. Мало ли что нам показалось? А вдруг и правда, чёрная полоса? Не показалось! - он нахмурился и вздохнул, - собираются вместе, и проводят свои поганые ритуалы, крадут у людей и здоровье, и красоту, и удачу. У друга моего жена при смерти лежит, а врачи не понимают, что с ней происходит? Лекарствами пичкают, а ей всё хуже и хуже. И мы точно знаем, что дело без колдовства не обошлось! Одним словом, лопнуло наше терпение! Пора этих тварей на суд инквизиции призвать, - он замолчал, гнев словно весь вышел, оставив место решимости и холодному спокойствию. Отец Зосима тоже молчал и не торопился его отпускать, он думал. А потом неожиданно спросил: - Много ли с тобой решительных людей? Павел взглянул на него растерянно и ответил: - Кроме меня, человек пять наберётся. - И им можно доверять? Не будут болтать на каждом углу о вашей затее? - Идиоты мы, что ли? - возмутился Павел, - это же дело подсудное! Все люди с боевым прошлым, лишнего клещами не вытянешь. - Это хорошо, - задумчиво проговорил отец Зосима, и вдруг разоткровенничался, - знаю я, что в городе творится? Давно уже наблюдаю за всем, и тоже понимаю, что пора бы колдунов укоротить. Да только одни молитвы здесь не помогут! Они же тоже на помощь к себе немалую силу призывают, хоть она и ничто, по сравнению с Божьей, - он испуганно перекрестился, повернувшись к иконе, - но в человеке, кроме искры Божьей, есть немало слабости человеческой. Потому и побеждают нас нечестивые. Не спешите пока, если пришла пора восставать войску христову, в борьбе со слугами Дьявола, то и возглавить его должна церковь святая. А сами вы ничего путного не сделаете, посшибаете мелких сошек, сами погибнете, а корень зла всё равно останется, а на нём другие ядовитые побеги произрастут. И никто ваших стараний не оценит, получите вы только проклятия и посрамление. Павел так опешил от слов старца, что челюсть его отвисла, а рот непроизвольно открылся. Отец Зосима продолжал говорить, не глядя на него: - Буду просить благословения у митрополита, для такого важного дела. А дальше посмотрим. Он трусоват, конечно, но я попробую его убедить. С благословения и духовного покрытия церкви, всё получится. Но, до этого времени, сидите тихо и наблюдайте! - он строго взглянул на Павла, тот опомнился, закрыл рот и вытянулся по стойке смирно, едва ли не рявкнув - есть! - по старой армейской привычке. - А за ту женщину я помолюсь, скажи только адрес. Всё с ней будет хорошо, - он так уверенно это произнёс, что Павел и сам уже не сомневался, что старец одолеет злые чары. Отец Зосима, когда обещал помочь больной, не просто так был уверен в силе Креста Господня, а знал наверняка, что нужно делать для одоления колдовской напасти? Со своих прихожан он постоянно снимал колдовские чары, сплетая силу церкви в тайные ритуалы, от которой они получались особенно действенными. Никто из даже не успевал понимать, что происходит? Никто уже не помнил, что отец Зосима был благочестивым старцем не всегда. В церкви он рассказывал направо и налево, как некогда Господь пришёл к нему в виде молодого монаха, когда он ехал в поезде, через всю страну, и тогда на него сошло Божественное озарение, слёзы брызнули из глаз, и в душу вошло покаяние. Эти слова всегда умиляли всех, особенно женщин, любого возраста, они тихонько вытирали слёзы и смотрели на отца Зосиму преданными глазами. И он почти не врал! Действительно, некогда, трое суток в пути, молодой монах, оказавшийся с ним в одном купе, восторженно рассказывал почти такому же молодому попутчику, каким он тогда был, о Боге, о Его любви и Славе, вдохновенно и красиво свидетельствовал о различных чудесах. И заставил крепко задуматься. Старец Зосима носил тогда совсем другое имя, хорошо известное в колдовских кругах. И был он главой небольшого, но задиристого и дерзкого тёмного клана. Амбиции его простирались слишком далеко, и, в конце концов, внимание на них обратили. По-настоящему сильного удара, произведённого группой опытных магов, клан не выдержал, почти все его товарищи погибли, а будущему благочестивцу пришлось спешно уносить ноги в другой конец страны, где по пути он и познакомился с наивным монахом. И тогда колдун понял, где он может найти приют и защиту! Он резко сменил направление пути, напросившись в тот же монастырь, где служил тот самый монах. И, с тех пор, жизнь его круто изменилась. Полгода он ходил в послушниках, мужественно нёс послушание и терпел всё, что прежде казалось ему унизительным. Он уже осознал, какую силу имеет церковь, и прилагал максимум стараний, чтобы продвинуться к алтарю. Его скоро заметили, не только старания, но и необыкновенные способности, и стали поднимать по иерархической лестнице. Но, к сожалению, высоко подняться так и не удалось. Молодого, теперь уже, инока, с именем Симеон перевели в другую обитель, а там он засветился на совсем не христианском служении, в пределах храма. Оказалось, что его настоятель тоже некогда имел дело с чёрной магией, и прекрасно знал эту кухню. Он и вывел его на чистую воду. Конечно же, инок Симеон не мог допустить, чтобы все его старания пошли прахом, он тогда лично посетил своего противника, и не побрезговал прибегнуть к шантажу, благо, что за тем водились некие некрасивые грешки, о которых случайно стало известно Симеону. А вот доказать вину Симеона, перед Богом и вышестоящим церковным начальством, было не так то просто. Однако, настоятель уже успел передать информацию о своих наблюдениях выше. Потому, карьера бывшего тёмного колдуна в церкви застопорилась. И только через двадцать лет он, наконец, получил место настоятеля в скромном храме, на окраине Петербурга. Но наверх он больше и не стремился. После пострижения в монахи и рукоположения в священники, ему опять поменяли имя, назвав Зосимой. На его взгляд, имя нелепое и глупое, но впоследствии оказавшееся как нельзя более подходящее для его нрава. К тому времени, колдуны уже о нём забыли, и не помнили ни имени, ни того, как он выглядит, да и те, кто знал его раньше достаточно близко, давно уже погибли. Однако, отец Зосима не думал о них забывать, он постоянно следил за всем, что происходило в колдовской среде. Сам не понимая – зачем? А может, просто не хотел сам себе признаться, что место его было больше там, чем здесь. Со временем, любовь и почтение прихожан, которых он часто избавлял от различных напастей, и его благочестивое поведение, заслужили ему крепкую репутацию и неоспоримый авторитет. Да и не допускал отец Зосима, чтобы подковёрные игры против него, хоть каким-то образом, испортили ему жизнь. На нападки реагировал быстро и жестоко, ещё до того, как ситуация выйдет из-под контроля. Об этом тоже все прекрасно знали и предпочитали с ним не связываться. Ещё и потому, что место он занимал хоть и не плохое, однако, не настолько завидное, чтобы из-за него была охота рисковать. После разговора с Павлом, старец шёл домой и чувствовал необыкновенный прилив сил и вдохновение. Прежний азарт к войне взыграл в нём после долгих лет смирения. Он всё ещё был не так уж и стар, немногим более шестидесяти. И сейчас, в его глазах появилась искра азарта, а спина выпрямилась, даже походка сделалась стремительней и уверенней. Старец вновь почувствовал вкус к жизни и не собирался упускать открывшуюся возможность мощно заявить о себе.