Соавторы Бога

12

Радлов вышел из комнаты только к вечеру, когда не выходить уже было просто неудобно. Обслуживающий персонал накрыл стол,  и все ждали только его, чтобы начать ужин.

Радлов первым делом нашел взглядом Карташева, тот, как обычно, сидел рядом с Шурчковым.

К Радлову подошла  Мария  Григорьевна.

- Вы долго не выходили из комнаты. С вами все в порядке, Александр Львович? – заботливо поинтересовалась она.

- Спасибо,    Мария Григорьевна, но не беспокойтесь. Я немного перегрелся на солнце, меня чуть знобило. Но сейчас все в порядке.

- Вам нужно быть очень осторожным, у вас светлая кожа. Хотите, я вам дам прекрасный крем? – предложила женщина.

- Кремами я запасся, давайте начинать трапезу.

Это предложение явно  обрадовало большинство присутствующих. Все придвинулись к столу и схватились за приборы. Затем дружно посмотрели на Радлова. Он понял, что от него ждут вводного слова к ужину.   

Ермаков налил ему в бокал вина. Радлов встал со своего места.

- Друзья, это наш с вами первый полноценный вечер. Вчера все  были с дороги, усталые. К тому же далеко не все знали друг друга. А сегодня и отдохнули и познакомились. Я призываю к взаимной любви. Мы собрались такие разные, скажу сразу, есть среди вас талантливые, а есть, увы, нет. Давайте договоримся сразу, , что не будем обманывать и выдавать черное за белое. Иначе пользы от нашего семинара уж точно не будет. Почему я затронул эту тему? Испокон веков талантливые и бездарные находятся  в непримиримом противоборстве. И много раз оно заканчивалось самым трагическим образом, в подавляющем большинстве случаев  бездарные  побеждали  талантливых. И это абсолютно закономерно. Во-первых,  бездарных неизмеримо больше талантливых, во-вторых,  бездарные агрессивны, а    талантливые уязвимы, а подчас и вовсе беззащитны. Почему так? Может быть, это и есть плата за талант? Доподлинно не могу вам сказать. Но уверен в одном, в историческом плане талант всегда торжествует над бездарностью, хотя нередко и ценой жизни.  И ничего тут не изменить,  и талантливые и бездарные должны покорно принять свою участь и нести свой крест. Между прочим, быть бездарным – это ноша подчас тяжелей, чем груз таланта. Ведь тот, кто осознает свою бесталанность, вынужден смириться с такой долью, найти в себе силы с достоинством прожить свою жизнь, не создав ничего великого. На такой подвиг способны единицы. Но я хочу надеяться, что те из присутствующих, которые лишены подлинного таланта, продемонстрируют свои лучшие человеческие качества. Я знаю не понаслышке о зависти бездарей к талантам, это ужасная по своей разрушительной мощности сила. Причем, она уничтожает тех и других.    

Мы здесь собрались, чтобы есть. Поэтому я завершаю свой маленький спич.  Хотя на эту тему говорить можно долго. Выпьем же за то, чтобы  в нашем  небольшом коллективе не возникло противостояния, и мы бы сумели преодолеть вечный разлад двух категорий людей.

Радлов видел, что его речь произвела весьма неоднозначное впечатление,  он понимал, что каждый сидящий за столом примеряет ее к себе, думает о том, в какую часть человечества он попадает.  Они и не подозревают, что эту речь он в первую очередь адресовал сам себе. То был разговор с самим собой – для него жанр весьма редкий. Но как бы то ни было, он предчувствует, что его выступление не пройдет бесследно. Он слишком сильно задел струны тех, кто тут присутствует. Интересно, кто первый отзовется на его слова? Это даже в какой-то степени любопытно.

Радлов оказался прав, реакция последовала быстро. Поднялся Черницын.

- Могу ли я у вас узнать, Александр Львович,   вы уже составили для себя список, как талантливых, так и бездарных?  

Тон, каким был задан вопрос, не оставлял сомнение, что для его задавшего он имеет важное значение.

- Скажем так, я в процессе его составления, - осторожно ответил Радлов. Он решил, что еще не время расставлять все точки над и.

- Что означают ваши слова, можно уточнить?

- Это означает то, что в целом он составлен. Но я хотел бы внести в него некоторые уточнения. И не исключаю, что некоторые фамилии могут перейти из одного списка в другой.

- Это, конечно, радует, но не кажется ли вам, уважаемый  Александр Львович, что ваши критерии зачисления человека в тот или иной список несколько субъективны.

- Безусловно,  Сергей Юрьевич, это так. Но в этом деле вообще не могут быть объективных критериев. Разве только время. Но в таком количестве мы им не располагаем.

- Но почему же, - живо возразил Черницын. – А тиражи, а признание критиков и читателей. Между прочим, они голосуют рублем. А это как раз самый объективный критерий.

- Я бы не путал талант с признанием, - возразил Радлов. – Есть масса посредственных авторов, которые были очень популярны со всеми перечисленными вами атрибутами. Но едва схлынул к ним интерес, они тут же оказались поглощены тьмой забвения. Из успех был основан на умение разворошить самые примитивные и поверхностные эмоции читателей.   Да, они самые сильные, многие зачастую  только ими и живут. Некоторые литераторы действительно обладают особым даром возбуждать эту сферу. Это можно только приветствовать. Но только боюсь, что к таланту это не имеет никакого отношения.  

- Что же тогда, по-вашему, талант?

- Хотите, приведу одну притчу. «Мудрец спросил ученика:  "В чем состоит самая ужасная трагедия человеческой жизни?" "Наверно в том что человек не находит ответов на свои вопросы?" - спросил ученик.  "Нет" - ответил мудрец - "В том что он не находит вопросов на которые следует искать ответы". Если вам, Сергей Юрьевич, или кому-либо еще нужны комментарии, готов их дать.

- Спасибо, я хочу оставить их на потом, - как-то не внятно пробормотал Черницын и поспешно сел.

Радлов посмотрел на него; ему стало любопытно, какие мысли зашевелились в голове маститого писателя.

К некоторому удивлению Радлова больше на эту тему никто не заговаривал. И все же он чувствовал, как она витала над столом, ужин прошел почти в полном молчании. Все сосредоточенно ели, как будто исполняли некий важный долг.