Ромов всегда считал себя, если уж не наглым, то, по крайней мере, человеком далеко не стеснительным. Да и профессия и тот мир, в котором он вращался, не позволяла быть мягким и не решительным. Иначе, сомнут, как бумажный кулек, выбросят, как ненужную тряпку. С некоторыми излишне щепетильными его знакомыми все так и происходило. А ведь многие из них были не без способностей. Но не умели работать локтями, а когда нужно - и кулаками. Ромов считал, что он в этом искусстве тоже отнюдь не виртуоз, иначе бы давно был на высоте. Но все же кое-чего из этого арсенала у него получалось, благодаря чему кое-чего и добился, чем по праву гордился.
Но сейчас, стоя перед дверью в каюту Шаронова, он испытывал непонятное смущение. Этот человек вызывал в нем странные, не совсем понятные чувства. Когда
