Тропа кровавых цветов

Эпизод тринадцатый

***

Настоящее. Тырговиште

– Ну что, как вам мои ярмарочные приобретения?

Сейфа восхищённо взвизгнула, всплеснув руками, – и чуть не снесла локтем тарелку с овощным рагу. Тревор поднял глаза – и едва удержался от того, чтобы смачно выругаться.

На Адриане была чёрная бархатная куртка, расшитая золотом – лаконичные строгие изгибы линий, изысканные, но без излишеств; кожаный ремень стягивал талию; точно такими же – чёрно-золотыми, бархатными, – были узкие брюки и – главное – плащ, ниспадающий с его плеч широкими складками, шуршащей волной волочащийся за ним по трактирному полу, собирающийся, будто бурлящая чёрная вода, у носков его сапог, как всегда, начищенных до слепящего блеска. Адриан подбоченился, улыбнулся в ответ на восторженный взгляд Сейфы, положил руку на рукоять рапиры – тоже повсюду носит с собой оружие, тоже не может отвыкнуть. Его золотые волосы стелились по плащу сверкающим потоком, как у древнего короля с картины.

– Настоящий лорд! – озвучив мысли Тревора, воскликнула Сейфа. – Просто прекрасно! И сидит как влитое! Ты сегодня это купил?!

– Да, – Адриан откинул плащ и сел напротив них – на скамью с обитой тканью спинкой. Он притворялся, что не замечает, как на него пялится весь трактир – кто-то с восхищением, кто-то с недоверчивой враждебностью; разумеется, все в городе уже знают, кто к ним пожаловал. Заинтригованный шепоток вокруг постепенно переходил в разговоры на нормальной громкости – с каждой секундой, по чуть-чуть, как нарастающий ливень. Всё ещё улыбаясь краешками губ, Адриан щёлкнул пальцами, подзывая слугу-разносчика. – Раз уж у меня сегодня день рождения... Бельмонт, ты чего так смотришь? Столбняк накрыл?

– Что-то вроде того, – выдавил Тревор, вцепившись в край столешницы.

Зачем ты это делаешь? Неужели это доставляет тебе удовольствие – дразнить, играться, как кошка с мышкой? Ты ведь не жестокий. Головы тех близнецов на кольях намекали на обратное, – шепнуло ему что-то внутри (здравый смысл?..).

– Кролика с овощами и головку сыра, пожалуйста. Если у вас есть какой-нибудь сладкий пирог, можно и его тоже, – приветливо распорядился Алукард, когда к ним подбежал парнишка-разносчик. Парнишка покраснел, закивал, во все глаза таращась на его волосы, плащ и рапиру; Тревор почувствовал навязчивое желание что-нибудь разбить.

– Да, конечно, милорд Цепеш! У нас есть вишнёвый, яблочный, смородиновый...

– Каждого по паре кусочков. – (Тонкие губы Алукарда снова тронула мечтательная улыбка). – Хотя больше всего я люблю смородиновый. Его положите побольше... Чего бы ещё? Печёный картофель. Фрукты для дамы. Вина... У вас есть что-нибудь южное, красное?

– Итальянское и греческое, милорд. Только вчера привезли.

– И того, и того по бутылке. Пока что хватит.

– Сию минуту всё будет сделано!

А ты сегодня явно в настроении. Подумав об этом, он ощутил что-то странное – непонятное раздражение в смеси с нежностью.

Пусть порадуется, отвлечётся, действительно. Им обоим это нечасто удаётся. Особенно ему – в перерывах между реставрацией замка, государственными делами и мужеложеством.

Мужеложество. Тревор прикусил щёку изнутри, чтобы не расхохотаться. Почему это нелепо-возвышенное, осуждающее церковное слово так не подходит к тому, что их связывает?

– Как прошёл день? – спросил он, откидываясь на спинку скамьи. Из его стакана на столе нёсся аромат редкого абрикосового бренди – несмотря на уговоры Сейфы, он не захотел дожидаться запаздывающего именинника и начал пить. – Ты занял его выбором тряпок? Не совсем типично для тебя.

– Даже если бы и так, почему нет? – пожав плечами, произнёс Адриан. Его жёлтые кошачьи глаза насмешливо впились в Тревора. – Я редко что-нибудь покупаю, это ты верно заметил... Тем более – редко выезжаю куда-то с вами двумя. Давно мы вот так втроём не сидели.

– Да не то что давно – ни разу после войны! – энергично подхватила Сейфа. Она пила только воду и сок – тяжкая доля беременной, – но так раскраснелась, будто тоже тайком приложилась к бренди. – Я так рада, что ты всё-таки согласился поехать!.. И это вовсе не «тряпки» – восхитительная парадная одежда. Если поедешь в столицу – разобьёшь при дворе все сердца, Грета будет ревновать!

– Ну, пока я туда не собираюсь, – тихо усмехнувшись, отметил Адриан. Разносчик вновь засуетился возле их стола – расставил плошки с ароматным картофелем и овощами, бокалы, поднос с нарезанной головкой сыра; Адриан поблагодарил его величественным кивком. – На самом деле, Бельмонт, я не занимался только покупкой одежды – это у меня обычно не занимает много времени. Я навещал друзей в предместьях.

– Ага, Сейфа мне сказала. Не знал, что у тебя тут есть друзья.

Не знал, что они вообще есть – помимо нас двоих. Ты даже короля Айзека вряд ли назвал бы другом, ты никого близко к себе не подпускаешь. Наверное, после ошибки с близнецами.

И со мной.

– Это старая история. – (Жёлтые глаза наконец отпустили его из плена – переместились на бутылку вина, которую разносчик трясущимися от волнения руками разливал по бокалам). – Одна старая женщина пыталась заступиться за мою мать, когда её схватили и судили. Мать лечила её от всяких старческих болезней, однажды вылечила её внука от болотной лихорадки. Эта женщина была одной из немногих, кто последовал совету Дракулы и покинул Валахию за год до того, как всё случилось. Сейчас всё успокоилось, и они вернулись назад.

Он рассказал всё это, как всегда, невозмутимо – но разносчик поскорее ретировался, ещё более отчаянно покраснев.

Никогда не зовёшь его отцом при посторонних – только Дракулой. Впрочем, неудивительно.

– Как здорово, что они выжили, – со вздохом пробормотала Сейфа. – Получается, ты ездил к той женщине?

– Да. У неё женатый сын в соседнем доме, несколько внуков. Обычные добрые люди, – Адриан слабо улыбнулся, покачивая в бокале вино. – Она мне, собственно, и подарила этот плащ – сшила сама. Я потом уже подобрал под него всё остальное.

– Согласен, звучит как более полезное времяпрепровождение, чем покупка тряпок, – неловко пошутил Тревор, пытаясь сгладить мрачность момента. – А мы с супругой выбирали специи и чулки её служанкам. Тоже крайне увлекательный досуг.

– Какой же ты ворчливый зануда! – возмутилась Сейфа, довольно ощутимо пихнув его локтем в бок. – Скажи же, Адриан?! Вот ты бы купил что-нибудь своим слугам, если бы они тебя попросили?

– Скорее всего. В отличие от лорда Бельмонта, я не корчу из себя уставшего от жизни аристократа.

– Вот уж кто бы говорил! – давясь бренди и смехом, воскликнул Тревор – и, поддавшись порыву, поднял стакан. – С днём рождения, Адриан Цепеш. Не буду желать долгих лет жизни – ты и так проживёшь дольше нас обоих, вместе взятых.

– Не хотелось бы, – неожиданно серьёзно ответил Адриан.

Эгоист. Хотя я рассуждаю точно так же.

– Ой, а давайте сыграем в нашу игру? – с деланой весёлостью предложила Сейфа, подхватив с тарелки кусочек сыра. Тревор собрал губами последние абрикосово-жгучие капли бренди в стакане и вздохнул. – В вопросы и ответы. Помните?

– Разумеется, – мелодичной низкой нотой ответил Адриан. Мальчишка-разносчик снова появился – затрясся, пытаясь половчее разлить вино; Адриан улыбнулся ему с по-королевски лучезарной снисходительностью. – Давай я сам... Спасибо. Да, конечно, Сейфа, было бы тяжело забыть эту игру. Из моего небогатого опыта пьяных игр она, без сомнений, примечательнее всех.

– «Примечательнее всех», – фыркнул Тревор. – Можно подумать, ты ещё с кем-то, кроме нас, играл по пьяни!

– Да, доводилось, – спокойно кивнул Адриан, разливая вино.

А, вон что. Близнецы.

Что-то внутри Тревора неприятно ёкнуло – как всегда при этом воспоминании. Он веселился с ними, учил их, желал их – уже после того грёбаного водопада, после их боёв и путешествий, после всего. Само собой, он имел на это право, он на всё имеет право – он же особенный, мать его, Милорд Совершенство, – но...

В итоге он убил их. Иногда Тревору казалось, что он ревнует даже к этому. Что, в сущности, может быть интимнее убийства? Оно интимнее секса. Абсолютное обладание.

Ну и бред.

– Мне кажется, мы ещё недостаточно пьяные для этой игры, – отметил он – поспешно, потому что не желал слушать о том, как Адриан пил с близнецами. Или с Гретой. Или с Айзеком. Или – с кем угодно, кроме него.

Жёлтые глаза впились в него вопросительно; тонкая бровь пытливо приподнялась. Опасное, хищное свечение – взгляд гибкой рыси из чащи.

– Необязательно напиваться до невменяемости, чтобы говорить о чём-то весёлом или доверительном, Бельмонт.

– Необязательно поучать всех вокруг, когда можно этого не делать, – ехидно парировал он, салютуя ему бокалом.

– Ты сегодня однозначно встал не с той ноги, – хмуро принимаясь за еду, проворчала Сейфа. – Не слушай его, Адриан.

Она права. Что за злоба весь день? Он не виноват в том, что ты, идиот, не можешь в себе разобраться. И она не виновата.

Хотя и разбираться тут не в чем, по большому счёту. Живот жены виднеется из-под голубого платка с алыми, как кровь, маками. Идеальная безвыходность.

Вино источало сложный интересный аромат – терпкий и сладкий одновременно, с нотками ягод, дыма – и чего-то ещё... Шоколад? Тревор всего пару раз в жизни пробовал эту заморскую сладость – поэтому озадаченно нахмурился.

– Давайте я начну первой! – встряхнув головой, энергично объявила Сейфа. – А то мой угрюмый супруг испортит любой праздник. Каким был твой лучший день рождения, Адриан?

– Хм-м... – он задумался; кончики длинных пальцев пробежались по подбородку. – Пожалуй, в детстве – кажется, мне тогда исполнялось восемь. Отец и мать впервые привезли меня сюда, в Тырговиште. – (Он улыбнулся – без печали, просто с мягкой задумчивостью, почти мечтательно. Тревор поймал себя на том, что как заворожённый следит за сменой выражений его лица – и сердито отвернулся). – До этого я не покидал замок и его окрестности. А тут... Город, люди, шум, лошади, лавки. Для меня это было целое приключение. Мне впервые купили стальной меч – маленький, детский – и щит. До этого отец уже учил меня драться на мечах, но только на деревянных.

– Звучит очень... Безмятежно, – с грустной осторожностью произнесла Сейфа. – В общем-то, как...

– Как в нормальной семье? – всё ещё улыбаясь, мягко закончил Адриан. – Так и было. Довольно часто, хотя и не всегда. Отец любил мать, а я... – (Он повертел в пальцах ножку бокала, подбирая слова). – Со мной он всегда был холоден, но старался. Я видел, что он старается. На самом деле, он совершал над собой поразительные усилия – учитывая, что ему вообще были чужды человеческие чувства.

А тебе не чужды?..

– Хорошо, теперь твой вопрос, – распорядилась Сейфа, с лёгким сожалением поглядывая на их вино. – Мне или Тревору, кому захочешь.

Ох, чёрт побери. Ладно. Готовимся к бою, хрустим пальцами.

– Добрый вечер! Простите, что отвлекаю, уважаемые господа.