Разбитая. Научи меня жить

Глава 20

Я не могла узнать собственное жилище, с ужасом оглядывая пространство, которое сама же для себя когда-то и выбрала. Тщательно разработала дизайн своей трехкомнатной квартиры в центре города, как уединенный уютный уголок. Но теперь, в моем личном пространстве, я стала постоянно натыкаться на мужские вещи, что неторопливо приводило меня в ужас.

После возвращения из Ниццы, Миша все же смог убедить Шилова сотрудничать, и совет директоров на время оставил Мишу в покое. И обошлось это даже без моей помощи.

Первый месяц Миша был полностью занят контрактом и успокаиванием холдинга, а потому приходил он ко мне лишь поздно ночью. Он всегда оставался у меня. И этому наглому гаду почти удалось без моего ведома ко мне переселиться. Мой гардероб заполнился мужскими деловыми костюмами, в ванной комнате у меня отобрали полочку, куда Соболев сложил свое полотенце, махровый халат и всякие банные принадлежности. Теперь куда бы я ни посмотрела, в каждом углу квартиры я видела вещи Соболева. Он будто бы метил свою территорию. Хотя обычно таким делом занимались девушки.

Что он там говорил - он не видит смысла жить в огромном доме, если там его никто не будет встречать, только холод и пустота? Так и я не согласна становиться той, кто будет встречать его с распростертыми объятьями. Я к этому не привыкла, я этого не хотела!

Окончательно я поняла, что меня стало затягивать в бытовуху, когда без принуждения захотела приготовить любимое блюдо Соболева - те самые пельмени, правда не из оленины, а обычные. Довольный Миша ел приготовленные мной пельмени за обе щеки, а я сидела напротив и с умилением наблюдала за ним, как одна из тех домашних хозяек, которых ненавидела и над которыми насмехалась.

Я с трудом дождалась, пока Миша уснет, а затем тихо вышла из квартиры и всю ночь бродила по ночной Москве.

Что творилось с моей жизнью? И почему я позволяла этому происходить? Почему не сопротивлялась? И самое главное - что я буду делать, когда надоем Мише? Глупо было надеяться на счастливый конец этой истории. Когда-нибудь наступит момент, когда Миша захочет создать полноценную семью, со всем вытекающим - дом, брак, дети. Как минимум, он точно когда-нибудь захочет заделать наследников своей империи. А для этой роли я уж точно не подходила. Когда Миша решит уйти, он быстро меня забудет. Слишком самонадеянно было полагать, что этот мужчина будет любить меня до гробовой доски и последнего вздоха. Мужчины же легко и быстро находят себе возлюбленных помоложе да покрасивее, даже если когда-то клялись в вечной любви своей бывшей пассии. А Миша мне и вовсе ничего такого и не обещал. Значит, он был свободен, как птица в полете, а я была лишь временным развлечением. Вот только я и без того сломанная игрушка, а Миша своим уходом разобьет меня вдребезги, окончательно и безвозвратно. После такого меня ни один врач или психотерапевт не склеит.

Я добрела до парка, встала под уличным фонарем и, кутаясь в теплое осеннее пальто, с грустью рассуждала о своем незавидном положении. Жестокий, холодный ветер пробирал до костей, только усилия мое горькое отчаяние и тоскливую обреченность.

Вернувшись утром, я застала Мишу на кухне, в одних трусах и фартуке. И его приподнятое настрое больно сильно контрастировало с моим.

— Солнце, я приготовил нам завтрак, чтобы ты наконец поняла, что я в первую очередь мужчина, а уже потом олигарх. Не тебе ж одной меня кормить, — он снял сковородку с плиты и стал раскладывать свое кулинарное творение по тарелкам. — Правда, яичница немного подгорела, но ничего.

Он положил себе на блюдце подгоревшую глазунью, а мне абсолютно нормальную. И тогда я не выдержала, потому что чем больше времени проходило, тем сильнее мы утопали друг в друге. А рвать лучше сразу - чем крепче будет наша связь, тем больнее будет расставание. Уж лучше сделать это сейчас.

— Миш, нам надо расстаться.

От неожиданного заявления он замер на мгновение, а затем, растерявшись, отложил сковороду обратно на плиту.

— Понятно, пожили хорошо и хватит, — тихо пробормотал он себе под нос.

— Ты ни черта не понимаешь! — воскликнула я возмущенно.

— Солнце, так давай поговорим, чтобы я все понял, — Миша попытался приблизиться ко мне и прибрать меня к рукам, как вдруг меня охватила паника от мысли, что на меня наступал человек, который был заведомо сильнее, а значит и опаснее.

Я снова почувствовала себя, как в удушающих тисках. Меня накрыло новой панической атакой. Уши заложили, перед глазами вдруг все стало резким. Я начала пятиться назад, пытаясь сделать вдох, а Миша, уловив мое состояние, в один миг оказался рядом и взял мое лицо в свои руки.

— Тише, Солнце, смотри - это я, — прозвучал мощный голос Миши. — Я тебя не обижу. Давай дышать вместе. Вдох, — я начала пытаться вдохнуть, но получалось откровенно плохо. — Теперь выдох. И еще раз - вдох, выдох.

Но если мне и стало лучше, то на малую каплю. Меня все также продолжала трясти, а дыхание никак не хотело становиться нормальным. Тогда Миша сделал то, от чего я едва не задохнулась окончательно - он поднял меня на руки и понес в гостиную, где сел на диван вместе со мной.

— Тш-ш-ш... — он трепетно качал меня на коленях, как маленькую девочку, прижимаясь губами к моему лбу.

От этих размеренных движений и теплоты его кожи я постепенно успокаивалась, выравнивая дыхание. Его убаюкивающий голос даже почти сморил меня.

Когда я полностью пришла в себя, Миша осторожно спросил:

— Теперь ты мне расскажешь? Я хочу понять, что тебя тяготит, — отозвался он, поцеловав тыльную сторону моей ладони.

— Я даже не знаю с чего начать, — ответила я, шмыгнув носом от боли, сжавшей сердце. — Наверное, с того что моя жизнь - это сущий ад. В десять лет я потеряла единственного человека, который меня любил и оберегал - папу. В пятнадцать меня против воли поимел отчим, а потом он сделал меня малолетней шлюхой и сдал всем своим дружкам. Мама мне не поверила, потому что тихо ненавидела меня, как и моего родного отца, с которым в браке была по залету. В шестнадцать я сбежала из дома и на накопленные деньги со своей принужденной проституции приехала покорять столицу, — я горько усмехнулась и спрятала лицо в изгибе шеи Миши, который внимательно слушал меня, продолжая медленно покачивать. — Заселилась в общагу с не пойми кем и затем пошла по пути мечты - поступила в хореографическое училище. Я училась, где-то подрабатывала и просто попрошайничала на улице, показывая то, чему научилась в училище. Но после года обучения в этом адском темпе между училищем и вечными подработками, я забросила учебу и попрощалась со своей мечтой. Если бы я только знала, что со смертью отца моя жизнь станет такой... — теперь я не сдержала слез и разрыдалась, чем удосужилась поцелуя Миши в макушку, прям как целовал меня папа. Чуть успокоившись я продолжила: — Потом я попала стриптизершей в клуб Князева. Вот так извращенно сбылась моя мечта - моя жизнь связалась с танцами. А затем я поняла, что терять мне нечего и попросилась в его сопровождение. Он был первым, в кого я по уши втюрилась и кто безжалостно разбил мне сердце, ведь я была для него ничем иным как средством достижения целей - в общем, подкладывал он меня под нужных ему людей. Зато наш короткий роман дал мне нереальный взлет в моей "не новой" профессии. Так я и стала одной из самых востребованных и дорогих эскортниц города. А потом я едва не похоронила себя... — голос сорвался и я вся сжалось в комок.

— Тише, Солнце, — продолжал лаской успокаивать меня Миша, пока я плотнее прижималась к нему.

Успокоившись, я дошла до самой тяжелой части своей истории.

— Четыре года назад меня заказал Багиров. После ночи с ним я почти пол года пролежала в больнице на реабилитации, первые дни из которых находилась в критическом состоянии где-то между небом и землей. Пол ночи он насиловал меня со своими дружками, а потом стал измываться надо мной бесчеловечным образом. Ключица, рука, пальцы, бедро, лодыжка - были сломаны. Вместо лица кровавое месиво, все тело в увечьях, гематомах, ссадинах. На мне живого места не было, когда Князев меня оттуда вытащил.

Я на секунду замолчала, осознав, что на сеансах у психотерапевта я не была так откровенна, как сейчас, сидя у Миши на коленях.

— Князев отомстил ему за меня, — продолжила я свою больную тему. — Он отвез меня в реанимацию. Багиров тогда тоже в больницу слег, с состоянием не лучше моего, — усмехнулась я. — А еще Князев часть бизнеса Багирова переписал на меня, в качестве моральной компенсации. Его тогда за такой поступок могли на самосуд отправить, ведь негоже вот так заступаться за шлюху, которых все считали и считают расходным материалом.

— Солнце, ты сама то в эту сказку веришь? — неожиданно спросил Миша, ставя меня своим вопросом в ступор. Неужели он не поверил в мои слова?

— Что...? — прошептала я не своим голосом, отталкиваясь от груди Миши.

— Ты правда считаешь Князева своим спасителем, почти что героем? — продолжил он, немного успокаивая меня, но лишь на малую часть. — Надя, очнись! Всем известны садистские наклонности Багирова. Возможно четыре года назад это знали и не все, но тогда Багиров с Князевым крутились в одном кругу и точно хорошо знали друг друга. Князев не мог не знать об этом, когда отдавал ему тебя.

— Нет... Нет! — закричала я, вскочив с его колен. — Это не правда! Он бы не отдал меня, если бы знал, какой Багиров убл*док! Он не мог!

— Тебе ли знать о хромой порядочности Князева, — заметил Соболев, пронзая мою душу сомнениями. — Вероятно, это был всего лишь вопрос цены. Как бы жестоко, по отношению к тебе, это не прозвучало.

Я пошатнулась, словно Миша меня ударил, растеряно огляделась и крепко зажмурилась, пытаясь переварить услышанное. Была ли это правда? Или ложное предположение Миши? Мне нужно было узнать ответ на этот вопрос. Иначе я не смогу спокойно спать и жить. Я направилась на выход, хватая по пути ключи от машины и вылетая из квартиры, кое-как на ходу разобравшись со своими ботильонами.

— Надя, куда ты? — крикнул мне вслед Соболев, не понимая куда я так торопливо сорвалась. — Надя!

Но я ничего ему не ответила. А полетела я сломя голову к Князеву. Мне нужно было увидеть его глаза и понять, знал ли Князев, что со мной станет после ночи с Багировым? Был ли прав Миша?

— Князев, где ты сейчас?! — прорычала я в трубку, как только закончились гудки.

— Дома. А что слу...?

Я сбросила звонок, не дав ему договорить и, заработав себе достаточное количество штрафов за превышение скорости, выезда на встречку и пересечения сплошной, я подъехала к дому Князева. А он, как гостеприимный хозяин, вышел встречать меня.

— Надь, в чем дело?

— Ты знал?! — спросила я, захлопнув дверь своей машины и пошагав на Князева. — Ты, мать твою, знал?!

— О чем? — спросил он, нахмурившись и сложив руки на груди.

— Когда ты отдал меня Багирову, ты знал, что он конч*ный садист? Знал, что он меня покалечит, а, может, и убьет?! Знал?! — от эмоций язык заплетался и слова давались с огромным трудом из-за кома в горле.

Я смотрела в лицо мужчине, который стал моей первой любовью и которого я последние четыре года считала близким и родным человеком, почти что братом. Как же сильно я надеялась, что Соболев ошибся. Но, судя по тому как побледнело лицо Князя, это было правдой.

— Знал, — будто плетью ударил Князев своим ответом. — Но...

— Какое здесь может быть "но"?! — выкрикнула я со слезами на глазах. — Ты знал! Знал! И все равно отправил меня к нему! Ты продал меня, зная, что он разрушит мою психику! Зная, что он изувечит меня!

— Надя, нет! Послушай! — вскрикнул Костя, спускаясь со ступеней.

Я в какой-то прострации покачала головой и двинулась обратно к машине, как вдруг Князь схватил меня за локоть и развернул лицом к себе, начав копаться в своем телефоне.

— Вот, читай! — он показал мне фото какого-то договора и я вдалась в чтение. Это был договор двух сторон - Багирова и Князева. Договор на ту самую ночь, где красным было подчеркнуто условие - никакого насилия, рукоприкладства и применения силы по отношению к Астафьевой Надежде Станиславовне.

— Прочитала? Это я настоял на добавлении этого условия. Потому что - да, я знал! И сделал все, что было в моих силах, чтобы помешать этому!

— Но вышло как-то хр*ново, не находишь?! — съязвила я.

— А что еще, Надя, я мог сделать?! Я добавил это условие, за нарушение которого Багиров был обязан выплатить ох*ренную неустойку, надеясь, что это его остановит! И я поехал за тобой, как только ты не явилась домой в назначенное время! И после того что он сотворил с тобой, я не оставил на нем и живого места, а неустойку по договору перевел на твой счет!

— Но ты знал! И ты мог не отдавать меня ему! — продолжала я истерить.

— И тогда Багиров камне на камне не оставил бы ни от сопровождения, ни от моих клубов. Где бы мы все тогда были сейчас? Тебя же это тоже бы коснулось. Или ты думаешь, он бы закрыл глаза и переключился на другую? Рано или поздно он бы тебя достал! — заявил Князев и, наверное, от части был прав. Но легче оттого мне не стало. — Так что - да, я знал, но точно этого не хотел и сделал все, чтобы этого не произошло.

— Нет, не все! Хотел бы, чтобы меня не покалечили - придумал бы что-нибудь получше!

— Надя, да пойми ты! — Князев сделал несколько шагов ко мне, а я несколько шагов от него.

— Не хочу я тебя понимать! И видеть я тебя больше не хочу! — прошипела я, роняя слезы по щекам. — Не смей больше приближаться ко мне!

На крики вышла удивленная Оля. Увидев меня заплаканной и горящей от ненависти, она спросила:

— Надя, что случилось?

— Ничего, — горько усмехнулась я. — Поздравляю, Оля, у тебя великолепный муж! Совет вам да любовь! — ядовито выплюнула я и побежала обратно к своей машине.

— Надя, подожди! — крикнул Князев, побежав за мной.

Но я уже успела запрыгнуть в машину, закрыться внутри и завести мотор. Выехав за пределы территории дома, Князев выбежал и стал прямо перед моей машиной, собой загораживая мне путь. И какой же был мой соблазн переехать его к чертовой матери.

Он едва успел отпрыгнуть, когда я выжала педаль газа в пол и на полной скорости помчала прочь.