Разбитая. Научи меня жить

Глава 14

Всю ночь я провела в слезах и самобичевании из-за собственной глупости. Как я могла так наивно поверить в лучшее, когда жизнь неоднократно преподносила мне самое худшее? У меня не будет "долго и счастливо". И я ведь давно с этим смирилась, но стоило в моей жизни появиться Соболеву и пробиться сквозь мою крепость, как во мне появилась эта глупая надежда, которую Соболев позже собственноручно и уничтожил. За это я корила себя добрые пол ночи, а по утру, взяв ключи и документы на подаренную Соболевым машину, направилась на работу на своей старой доброй "Мазде". Я и пальцем не прикоснусь больше к его машине, какой бы жадной до бабок не была. Лучше на метро кататься, чем просиживать зад в тачке, которую он подарил копие своей покойной жены.

Поехав в клуб Оли, я хотела отвлечься от всех проблем и заодно найти ее муженька, чтобы отдать Князеву ненавистный подарок Соболева и попросить больше никогда в жизни не подпускать олигарха ко мне.

Настроение было такое, что хотелось просто сдохнуть и лишить себя всех моральных терзаний. Или неплохо было бы кого-нибудь у***ь, чтобы элементарно выпустить наружу все негативных эмоции, нашедшие пристанище в моей душе.

Припарковавшись и схватив документы с ключами, я пошла ко входу в клуб, желая первым делом найти Князя, а уже потом начать мучить девочек на репетиции.

Однако, не успев зайти внутрь, я столкнулась сразу с двумя мужчинами - Князевым и Соболевым. Ну что ж, пусть будет так.

— Ну здравствуйте, Михаил Антонович. Не хотелось вас, конечно, видеть, но, как говорится - помяни черта, он и появится, — язвительно бросила я, останавливаясь напротив и бросая в него документы и ключи. — Возвращаю ваш подарок в целости и сохранности, мне он больше не нужен, впрочем, как и вы сами. Приятно было поболтать, надеюсь это было в последний раз.

Я сделала выпад в сторону, желая попасть внутрь клуба и оставить это урода далеко позади себя. Но он перегородил мне путь собой.

— Надя, я ничего не понимаю. Ты вчера в один миг пропала, а сейчас вот это вот все, — недоуменно бормотал Соболев, нахмурившись. — Я чем-то обидел тебя? Что-то сделал? Для меня, честно говоря, вчерашний вечер прошел как в тумане и я не все помню. Ты скажи...

— Михаил Антонович, — перебила я сожалеющего олигарха, — вы не меня обидели, вы себя под асфальт закатали в моих глазах. Так что попрошу остаться под асфальтом и меня больше не беспокоить.

— Надя, я, наверное, понял... — отозвался Миша, начав взволнованно переминаться с ноги на ногу. — Ты наверное подумала, что я алкаш или азартный игрок, но это не так. У меня нет никаких зависимостей, просто... — он замолчал, не найдя в себе силы объясниться и тяжело вздохнул. — Надя, чтобы я там ни сделал, я готов искупить свою вину перед тобой за вчерашнее представление.

— Да что ты! Готов искупить?! А что если ты сделал то, вину за что невозможно искупить?! — прокричав, я достала из сумки телефон, открыла нужную фотографию и буквально ткнула ею в лицо Соболеву. — Если ты вдруг подумал, что на фото я, то ты ошибся! Потому что это, мать твою, Алла, твоя жена! Ты все это время морочил мне голову и располагал к себе, потому что я точная копия твоей покойной жены! Вот это невозможно искупить!

Миша, остолбенев, распахнул рот и, пораженный, перевел взгляд с фотографии на мое лицо.

— Я ведь с самого начала знала, что ты такой же богатый урод, как и все остальным. Но нет же, ты решил запудрить мне мозги, — не сдержалась я и начала выливать на Соболева свой крик души. — И я, как последняя дура, поверила тебе! Но урок усвоен! — продолжила я кричать так громко, что меня наверняка слышали все в округе. — Так что катись-ка ты теперь, Соболев, на все четыре стороны.

— Надя, я...

— Все, Соболев, точка! — отрезала я. — Я все сказала!

Я вновь обошла олигарха, чтобы скользнуть внутрь клуба, как на этот раз дорогу мне перегородил Князев, про присутствие которого я уже и забыла.

— Князев, ты ничего не перепутал?! — возмутила я, шокировано уставившись на него.

— Обычная мужская солидарность. Выслушай мужика, — попросил он.

— Дай пройти, купидон х*ров!

— Оставь нас, — тихо отозвался Соболев, посылая Князя прочь, а меня хватая за локоть, чтобы я не ушла следом за ним. — А с тобой, солнце, мы еще не закончили. Ты что себе там напридумывала? Вы с Аллой совершенно разные, несмотря на какое-то внешнее сходство. И я не псих, чтобы не понимать этого. Ты не Алла, я не вижу в тебе ее. Ты - это ты. Она - это она. Я прекрасно понимаю, что моя жена умерла. И как бы сильно я ее не любил, я принял факт ее смерти. Я не пытаюсь её заменить тобой, — твердо заявил он. А затем, сильнее сжав мой локоть и шумно выдохнув, продолжил: — Вчера была годовщина ее смерти. В этот день я всегда, в память о том, что мои деньги не помогли Алле, спускаю целое состояние в казино.

— Даже для такой циничной суки как я - это слишком. Лучше бы в благотворительность пожертвовал, раз уж себя не контролируешь и так хочешь просрать деньги.

— Благотворительностью я занимаюсь на постоянной основе, а не только в этот злополучный день, — парировал Соболев и грустно уставился на меня. — Я думал, ты меня поймешь. У тебя ведь и у самой жизнь не сахар. Наверняка, есть какая-то особенная дата.

И последние его слова были большой ошибкой. Я вспыхнула как спичка и выдернула руку из его хватки.

— Ты ни черта обо мне не знаешь! — прошептала я гневно, пронзая олигарха огненным взглядом.

— Так расскажи, чтобы я узнал, а не бился в догадках! — воскликнул он в той же тональности. — Я раскрываюсь перед тобой и хочу, чтобы ты сделала то же самое. Я хочу узнать тебя!

— Тебе правда обо мне не нужна. Судя по тому какой святой женщиной была твоя жена - тебе вообще не стоило на меня заглядываться. Мы с ней как небо и земля, поэтому иди...

— Надя! — рявкнул Соболев, не позволяя мне высказать смачное ругательство. — Ты и не должна быть похожа на нее. Вы два разных человека. Как мне это до тебя донести?! Ты на внешнем сходстве зацепилась?! Так вы совершенно разные! У нее были волосы с медовым оттенком, у тебя - с серебром, — начал он перечислять наши различия. — У нее были мелкие веснушки на лице, у тебя - ни одной. Она пахла цветами - фиалкой, а ты пряностями - шафраном. У нее было четыре родимых пятна, а у тебя ни одного, у тебя абсолютно чистая кожа. Но у тебя есть шрамы, которых не было у нее, — сказал он уже без прежнего остервенения. — Шрам на ключице, руке, бедре, на обеих ступнях. Сбоку на шее у тебя есть след от сигареты. А пальцы на правой руке выглядят так, будто тебе их ломали. Прости, но я не удержался от рассматривания тебя, когда ты спала в моем номере. А еще, — Соболев дотронулся до моей щеки, убрал волосы в сторону и провел по едва заметно шраму на скуле, который никто не видел под косметикой, — шрам здесь. Ты пытаешься маскировать или прятать за распущенными волосами. И я тебя не спрашивал, что с тобой произошло, хотя очень хочу знать. Я жду, когда ты сама будешь готова поделиться этой правдой со мной. И мне не было бы это интересно, если бы я видел в тебе Аллу. Потому что сейчас мне интересна ты. Сейчас мне нужна ты!

— Ты мне просто снова пудришь мозги, — не верила я, уже один раз почувствовав себя обманутой.

— Ты мне не веришь и это нормально. Все из-за того, что я не рассказал обо всем сам, до того, как ты нашла фото Аллы. Но если бы рассказал, то итог был бы тот же, ты же женщина вспыльчивая, буйная. Честно, сначала я поразился вашему сходству, там на свадьбе. Потом подошел и ты меня зацепила своей дерзостью, а не тем, что похожа на Аллу. Потому что ты совсем другая. Тогда я понял, что хочу узнать тебя.

И снова внутри меня взбунтовалась глупая наивность, взывающая довериться этому мужчине после его чистосердечного признания. Но я же не была настолько глупой, чтобы поверить ему? Где мои выработанные годами инстинкты самосохранения от моральных уродов? Почему Соболеву хотелось верить, даже когда на руках были доказательства обратного?! Почему, мать вашу, он так на меня действовал, что аж мозги в кисель превращались?!

— Я тебе не верю. Ищи себе другую дуру, которая поверит в эту чушь! И иди нах...! — кричала я ему прямо в лицо.

— Не смей! — прервал меня Соболев, одной рукой закрывая мой рот ладонью, а другой - прижимая к себе. — Сама то подумай - мне что заняться больше нечем, что я бегаю за тобой, как последний мальчишка? Мне между прочим сорок лет, мне уже не пристало таким заниматься. Если бы мне просто нужна была замена Аллы, я бы купить резиновую куклу с ее лицом. Или слепил бы ее на хирургическом столе, поверь, желающих стать моей женой выстроилась бы целая очередь. А я за тобой бегаю. Я впервые за столько лет обратил внимание на женщину. И я хочу узнать, что из этого выйдет, — он замолчал, глядя мне в глаза. — Ты мне небезразлична. И я тебе тоже, сколько бы ты себя не обманывала.

Меня окатила дрожь. Он был прав. Он мне нравился, без небезразличен, но я никак не могла поверить в реальность происходящего со мной и между нами, особенно в связи с последними новостями. Когда он стал наклоняться к моим губам, я резко повернула голову в сторону, избегая поцелуя.

— Что, недостаточно убедил? — усмехнувшись, вымолвил Соболев мне на ухо. — Ну хорошо, разрешим конфликт иначе. Идем, — решительно заявив, он потянул меня к своей машине, вновь не спрашивая моего согласия.

Я пыталась возразить, но меня никто и не собирался слушать. Это напористый гад напоминал чем-то танк - вижу цель, не вижу препятствий.

Но, когда он вывез меня за город, так и не объяснив, что задумал, я напряглась. Всю дорогу я сидела со сложенными руками на груди и смотрела в окно, где во всю разыгрался дождь.

Когда он свернул на какое-то бездорожье, нас уже ожидали несколько машин и малая куча людей.

— Что ты задумал? — изумилась я по-прежнему не понимая задуманного олигархом.

— Устроим гонку.

— Чего?! У тебя детство в одном месте заиграло?

— Ну почему же. Это выход из нашей ситуации. Это поможет тебе сбросить пар и из истеричной женщины превратиться в ласковую.

— Я ласковой стану, только если перееду тебя, — язвительно парировала я.

— Такой возможности я тебе не смогу дать. Как же я потом бегать за тобой буду? — со смехом ответил Соболев.

— Соболев, ты псих! Я ни за что не стану участвовать в твоей абсурдной гонке на не пойми какой машине, по бездорожью и размокшей из-за дождя грязи, — категорично отрезала я.

Тогда Миша взял моб ладонь и сжал так, чтобы я не смогла ее выдернуть.

— Ты знала, что адреналин способствует уничтожению всех страхов? А это то что нам нужно. Тем более мы еще и укрепим доверие между нами, — отозвался он, подмигнув. — Мы поедем в одной машине, я - за рулем, ты - рядом.

— Соболев, катись хоть к черту, но я с тобой точно не поеду!

— Хорошо, — согласился он. — Давай иначе. Ты же у нас шумахер со стажем, судя по штрафам за превышение скорости на твоей машине. Поедем в разных машинах, устроим полноценную гонку. Если выиграешь ты, то я от тебя отстану и больше на километр не приближусь. А если я, то терпеть тебе меня до конца твоих дней.

— Скорее твоих дней, ты то старее меня, — съязвила я, ударив по возрасту олигарха. — Ладно, я согласна, — решительно сказала я, будучи уверенной в своем профессионализме.

— Тогда иди переодеваться, думаю в пальто и на каблуках тебе будет не так удобно, как хотелось бы.

Он проводил меня к трейлеру, в котором мне выдали теплую одежду и обувь по размеру, не стесняющей движения. Выглядела я практически как профессиональный гонщик, разве что шлема не хватало.

— Я готова, — сказала я, выходя на улицу.

Мы прошли к инструктору, который на карте показал нам маршрут трассы, указал на особо опасное место рядом с обрывом, размытым рекой, рассказал про технику безопасности и особенности езды по грязевому бездорожью.

Когда Миша услышал про обрыв его уверенность потухла. Он испугался, но не за себя, а за меня.

— Ты уверенна, что не хочешь поехать вместе?

— Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое, а значит - я уверена. Пошли уже.

Соболев проводил меня до машины и ушел к своей, только когда убедился, что я пристегнулась. Вот и навык вождения на механике пригодился.

Перед началом гонки, я опустила окно и попросила Соболева сделать то же самое, чтобы прокричать:

— Прощай, Миша! Это была наша с тобой последняя встреча! Потому что именно на этой машине я уеду от тебя, после того как пересеку финиш. Знай, ты был лучшим! — увидев, как Миша ухмыльнулся, и послав ему злорадный воздушный поцелуй на прощанье, я закрыла окно и крепче сжала руками руль.

Нам дали старт и я сорвалась с места, выжимая педаль газа в пол и разбрызгивая грязь во все стороны. Дворники работали безостановочно, сильный шум в ушах говорил о приличном выбросе адреналина. Миша был прав, говоря, что адреналин уничтожал все страхи. Потому что сейчас во мне не было ничего кроме желания одержать победу и просто кайфануть от процесса.

Когда половина трассы была пройдена, а я занимала лидирующую позицию, не позволяя Соболеву обогнать меня, я приблизилась к опасному участку.

Я хотела немного притормозить, чтобы войти в поворот, но сколько бы я не выжимала педаль, скорость не менялось. Я резко вывернула руль, машину стало заносить, а в следующую секунду я сорвалась с обрыва. Машину стало нещадно переворачивать, пока она летела в самый низ, прямо в реку.

Вокруг все вертелось, я потерялась в пространстве и ничего не понимала. Но понимала одно - смерть неминуема. Я либо разобьюсь, либо утону. Одно из двух, третьего не дано.

Мысли сменялись одна за другой. Неужели это правда конец? Вот так закончится моя жизнь? Неужели все что я успела повидать в этой жизни - будет боль, страдания и насилие? И, кажется, я выиграла гонку и добилась своего. Я больше не увижу Соболева.

Резкий толчок заставил мое сознание помутиться. Я стала плавно уплывать в далекие воспоминания. Туда, где был он - единственный мужчина, который меня любил. Папа принял меня с распростертыми объятьями, плача то ли от радости, то ли от горя. А я закрыла глаза и отдалась этому чувству умиротворения и абсолютного покоя...