Последняя слабость

Глава |||

Центры помощи похожи между собой всем. Пол неприятно скрипит, из-за натертой до блеска белой плитки. Стены судорожно покрашены в тусклый голубой цвет. Небольшие потертые диваны, на которых лежат разноцветные маленькие подушки. Самое главное сходство, это атмосфера отчаяния. Здесь будто заранее всем приписан приговор, но все равно теплится надежда на лучшее.

— Добрый день, — доброжелательно поздоровалась с женщиной - консультантом не смотря на то, что ожидала своей очереди больше часа.

— Доброго дня, — последовал такой же вежливый ответ. — По какому вопросу?

— Медицинская помощь ребенку, — произнесла, чуть ли не поглощая всю боль в ребра.

— Минуту, — проговорила женщина отходя в сторону для поиска чего-то важного.

Как для консультанта, она выглядела достаточно спокойной. Однако, её бледный цвет кожи и синяки под глазами, которые небрежно замазаны тональным кремом показывали всё нежелание находится на такой должности.

— Смотрите, — женщина положила на стол бланк. — Заполните всю необходимую информацию, после того, как закончите подойдите ко мне. Мы назначим дополнительное обследование в городской детской больнице, после которого определим точную сумму для лечения.

— Спасибо, — искренне поблагодарив консультанта, взяв в руки ручку прикрепленную тонкой нитью к столу.

Неужели люди настолько жадные, что боятся кражи ручки? Она ведь стоит несколько центов. Для меня, это дорого, да. Но ведь, это для меня. Другие люди и не поднимут доллар, если он упадет на асфальт. Именно, из-за всеобщей лени имею возможность насобирать за год несколько долларов.

— Извините, — подойдя к женщине, протянула ей лист обратно. — Здесь не все районы указаны.

На третьем вопросе возникла такая проблема, как отсутствие нужного варианта ответа. Были указаны все районы: Бронск, Куинс, Бруклин и даже примечательный Винджли с населением пятьдесят человек с элитным содержанием.

— Простите мисс, однако здесь указаны все нужные районы, — серьезно ответила женщина. — Где проживает ребенок ?

— Статен - Айленд, — терпеливо произнесла облокотившись локтями об стеклянную поверхность.

— Мисс, вы ведь знаете, что туда даже скорая не приезжает? — Спросила женщина, но сразу же продолжила. — Если государство разрешает скорой туда не приезжать, то государство и не обязано помогать людям оттуда.

— Но, вы ведь социальная помощь! — непонимающе крикнула .

— Мы социальная помощь, — высокомерно начал консультант. — Помощь для людей, а не отбросов общества.

Во мне будто произошел щелчок, щелчок который заработал от исходящей бесчеловечности.

— Вы понимаете, что сейчас в своей кровати лежит маленькая девочка, которой больно лишний раз пошевелится? У вас, что, души нет? — Истерически громко высказывала. — Вы не имеете право после такого называться человеком!

— Мне позвать охрану? — Безразлично спросила женщина.

— Идите к черту! — Прошептала в ответ, резко открыв дверь на улицу.

— Аккуратней, — проговорила женщина, которую случайно задела открывая дверь.

Мне бы следовало попросить прощения, но не могу. Чувствую, если сейчас скажу хоть слово то разревусь. Не понимаю данную вездесущую безразличность. Какая разница, где живет ребенок, где живет человек? Значение должна иметь лишь одна вещь, это требуется ли помощь или же нет. "Социальная помощь" разве не для всех предназначена?  Почему она оказывает помощь лишь более богатым или среднему классу людей. То есть, если бы Райлондсы жили в Бруклине, то вопросов и такой агрессии не было бы? Стыдно, очень стыдно знать, что существую на планете с такими людьми.

Церковь. Из-за помутнения рассудка в эмоциях держала путь неизвестно куда, просто шла прямо. Остановившись и подняв голову обнаружила легкий свет из окон церкви. Отличное место, чтобы успокоится и побыть наедине с высшими светлыми силами. Нью-Йорк сегодня погружен в легкий дождь и туман, поэтому внутри церкви по особенному уютно. Мраморный пол, деревянный крест посередине и восемнадцать деревянных скамеек с каждой стороны. Строгий минимализм католичества.

Я редко посещаю церковь, у меня уменьшилась вера в Бога после смерти мамы. Все знают, что видимая глава католической церкви является Папа Римский, возглавляющий Святой Престол и государство города Ватикан в Риме. Только мало кто знает, что в Ватикане содержится столько денег, что можно было бы победить голод во всем мире, причем дважды. У меня нет права винить церковь, но если все так яро твердят за справедливость, тогда почему Папа — глава церкви, жалеет многомиллиардный запас денег? Опять же, отсутствие кричащей справедливости.

Присев практически в самом начале церкви, объединила руки в один кулак. Говорят, что люди идут в церковь либо на праздники, либо когда некуда идти с болью внутри. Пришло время помолится, поговорить с тем, кто не зависит от денег и не прибегает к искушению.

— Здесь свободно? — Неожиданно произнес женский голос.

Оглядев остальные скамейки, которые оказались пустыми, удивилась. Зачем садится рядом со мной, когда столько места вокруг?

— Свободно, — отсев немного влево, уступила место .

— Вы так спешили в церковь, что даже забыли извинится за удар дверью? — Утонченный голос незнакомки заставил перевести на неё взгляд.

Рядом со мной сидела женщина в ярко-красном пальто с глубоким вырезом сбоку. На ней были длинные сапоги черного цвета и такие же длинные черные волосы, которые будто поглощали всю темноту вокруг. От нее исходил аромат дорогих духов с привкусом крепкого зеленого чая.

— Извините, — наконец-то ответила на вопрос, который поставил меня в легкое недоумение. — Вы, что, за мной шли?

Первый вопрос пришедший в голову. Не бывает таких совпадений, что она дважды оказалась в одном месте со мной.

— Меня зовут Катрин, — развернувшись в мою сторону, начала истинная леди на вид. — Да, я решила последовать за вами, потому что заметила печаль на лице.

— Разве в центр помощи обращаются радостные люди? — Спросила пытаясь понять, что такая особа, как она, забыла в центре помощи.

Её пальто стоит примерно столько же, как лечение одного человека.

— Лично меня туда привела благотворительность, — это многое объясняет, — вернемся к тебе.

— Ко мне? — Непонимающе переспросила.

— Как тебя зовут? — Спокойно продолжила Катрина .

— Ева, — выдохнув ответила.

— Послушай, Ева, — закинув ногу на ногу произнесла ,— Вот смотрю на тебя и вижу всю бедность Нью-Йорка. Что на тебе надето? Одежда, которая больше на два размера. Порванное и десяток раз зашитое пальто. Старый вязанный свитер с обтянутыми рукавами. Обувь, прости, но как ты в ней не замерзаешь? А волосы, что с ними? Ты их мылом хозяйственным моешь?

— Мне пора, — захотелось уйти, но Катрин положила свою руку мне на плечо заставляя сесть.

Хоть я и бедна и смирилась с этим, но выслушивать прямое оскорбление неприятно.

— Надо выглядеть так, чтобы жизнь давала тебе лишь то, что достойно твоего внешнего вида, — аргументировала девушка. — У меня нет прихоти тебя оскорблять, наоборот хочется помочь. Ты красива, это думаю сама понимаешь .

— Я бездомна, — грустно усмехнулась. — А не красива.

— Ты чем-то больна раз была в центре? — Серьезно спросила Катрин.

— Нет, деньги требуются маленькой девочке, которая мне как сестра, — сглотнув ком обиды на саму себя, что не смогла помочь проговорила.

После моих слов повисло молчание. Новая знакомая о чем-то задумалась и внимательно смотрела в одну точку.

— Мы можем помочь друг другу, — заговорила Катрин. — У меня есть деньги, а у тебя есть внешность. Мне хотелось просто поговорить с тобой, но раз тут такая ситуация могу предложить работу.

— Меня нельзя взять на работу, потому что нет жилья, — смиренно ответила.

— С этим разберемся, — сказала Катрин и направилась к выходу. — Так и будешь сидеть?

Не успела опомнится, как мои ноги направились к девушке. Какую работу она может мне предложить? Может уборщицей где-то? У нее ведь есть деньги, а значит и есть квартира или даже дом. Пусть заставит меня убирать квартиру зубной щеткой, соглашусь.

— Джерми, — произнесла девушка, как через мгновенье над ней начал держать зонт мужчина.

Мне дождя боятся не стоит, ведь на мне не такие дорогие вещи, и, тем более, люблю подобную погоду.

— Садись в машину, — это было больше похоже на легкую команду для выполнения, но спорить не стану.

Давно мне не приходилось сидеть в такой дорогой машине или вообще в транспорте. Денег на автобус или метро отсутствуют, поэтому достаточно непривычно сидеть и при этом перемещаться. Уже и забыла, как прекрасен Нью-Йорк в машине.

— Если ты хочешь помочь ребенку, значит у ребенка есть жилье. Ведь в центре помощи требуют адрес, а так как тебе отказали, то жилье в Статен- Айленде? — Катрин не требовались ответы, словно она может с любым человеком поговорить без его участия. — Ты спишь на улице?

— Только по вторникам, в остальные дни Миссис Райлондс разрешает спать в кресле, это мама девочки, — тревожно произнесла, чувствуя, как расстроится женщина узнав про отказ в помощи.

— Мы подвезем тебя в Статен-Айленд, — заверила Катрин, отчего захотелось поблагодарить, но не успела. — Однако сначала поговорим про работу.

— Я согласна на любую работу, не сомневайтесь, — серьезно заверила.

Спустя три года вполне возможно, что смогу позволить себе есть мясо раз в месяц или даже снимать жилье в каком-то районе. Ведь работа, это лучшее что может со мной произойти.

— Погоди, не спеши с ответом, — видимо рано радуюсь. — Ты не глупа на вид и должна понимать, что достойную работу не найти. Однако тебе нужна высокооплачиваемая работа. Например уборщицей или продавцом не заработать достаточно для спасения ребенка. Верно?

— К чему вы ведете? — Нервно сжимая пальцы спросила.

— Для спасения ребенка нужно работать киллером либо проституткой в Верхнем Ист-Сайде, — проговорила со смехом Катрин.— Однако, есть третий вариант. У каждого человека есть свой фетиш, кто-то любит облизывать ложки, а кто-то собирать коллекцию марок. А есть любите женщин, но не в плане проституции. Скорее просто в легком извращенном смысле. Может ты, что-то слышала про любителей женских тел? Точнее ступней и пяток.

— Ступней и пяток? — Непонимающе переспросила .

— Это когда мужчины, скажем так, издеваются над пятками, например: бьют плетью, тушат об них сигареты, делают легкие порезы ножом. Проще говоря девушка продает свое тело, но без интимного характера, — Катрин слегка отпила воды из стеклянной бутылки , а я сидела и поражалась такой информации.

— Продать себя на пытки? — С отвращением спросила. — Остановите машину.

Мне не хочется больше находиться в присутствие такого человека, как она. Пусть, это не проституция, но это не смягчает извращенность и жестокость. Как можно за деньги позволять издеваться над собой?

— Ева, — сказала Катрин и быстро написала, что то на листе бумаги. — Здесь адрес и завтрашнее время .

— Меня не интересует данная работа, — грозно ответила выходя из машины.

— Все же возьми, — опустив сложенную бумагу в карман моего пальто, договорила Катрин. — Может подумаешь и решишь, что важнее: твоя гордость или жизнь ребенка?