Немой Крик

Глава 6

— Вах, вах! Какие конфэтка! — Захрипел на ломаном русском араб и, первым делом, подошёл к той девушке с белыми волосами, пощупал, потрогал, сорвал бант. А затем подошёл и ко мне. — Красоткэ! Меня звать Хозяин. Вы слушаться и делать то, что приказать! Иначе будет очень больно!

Я сжалась в судорожный комок, когда его шершавые руки коснулись моего лица. Он резко схватил меня за скулы, больно надавив указательным и средним пальцем на ямочки на щеках.

— Идеальная игрушка! Сегодня Мухамед ибн Рашит сделать тебя женщиной! Отыметь на славу!

Мерзавец резко сорвал с меня ленту, настолько резко, что острая ткань, как лезвие, насквозь порезало кожу, оставляя уродливы шрамы. Шрамы боли и страданий. На всю жизнь... Схватив меня за волосы, монстр, демонстрируя власть, со всей силы швырнул меня на кровать. Но я до неё не долетела. Упала на пол, приложившись лбом к деревянному бортику, и тут же рефлекторно скрутилась в позу эмбриона. Прикусив язык до привкуса крови, я беззвучно зарыдала. Ужасно чувствовать себя насекомым. Когда ты ничего… абсолютно ничего не можешь сделать! Кроме как терпеть. Стиснув зубы, терпеть до адской боли. Ублюдок ещё толком ничего не сделал. А меня там, в душе, будто живьём резали кинжалами, отрезая кусок за куском, кусок за куском! Без анестезии. 

Араб брезгливо пнул меня в бок остроносым ботинком, недовольно хмыкнув:

— Какая слабая! Долго не протянуть! 

Он крутанулся вокруг своей оси и направился ко второй рабыне, проделав тоже самое. Вот только швырнул он её не на кровать, а на пол, решив поиметь прямо там.

— Начать, пожалуй, с тебя, снежинка! Лежать смирно! Сейчас Махмуд будет тебя трахать!

Он начал разрывать одежду на своей беспомощной жертве и вытворять с девушкой разные извращённые, наполненные страшной жестокостью вещи. Я старалась не смотреть… Отвернулась, забилась под кровать, заткнула уши, попыталась подумать о чём-то добром, светлом, о чуде, которое вот-вот произойдёт. Например, о том, что прямо сейчас, разбив окно, к нам вломится отряд спецназа и мои ужасы закончатся. 

Но ничего не происходило.

Пять минут.

Десять.

Двадцать…

Лишь адские стоны невольницы и нечеловеческие крики араба. Он брал её на полу, на тумбе, на столе, в кресле. В разных позах, с разной силой. Он был болен. Неуравновешенный, жестокий психопат! Теперь я поняла значение слов Башкира. Тогда, во время смотрин.

Девушка протяжно закричала, как будто с неё кожу живьём срезали. Я на секунду выглянула из «укрытия». Бесчеловечный изверг связал её избитое до синяков тело кожаными ремнями и подвесил к потолку в позе эмбриона. Араб брал девушку в таком извращённом положении, до тех пор, пока бедняжка не замолчала. Выродок вбивался в её вялое тело, испытывая при этом мощнейший экстаз. Периодически монстр бил её плетью. По спине, по ягодицам и даже по лицу. 

Садист, дьявол, убийца! 

Закончив с блондинкой, Мухамед переключился на меня.

— Кажется сдохла, мАра! (пер. сучка) Что за дрянь они мне подсунуть! И часа не подержаться! — Завопил он, схватил плеть и быстро зашагал ко мне.

Я запаниковала, отчаянно зарыдала, готовясь к боли, к смерти, к адским мукам, как вдруг… в дверь постучали. Оказывается, это принесли еду и напитки для Господина в качестве комплимента от заведения. Начальство велело передать клиенту набор игрушек для сексуального развлечения. Эти «игрушки» не выглядели как игрушки, а напоминали инструменты для разделки скота.

Мерзавец лишь успел схватить меня за щиколотки, вытащить из-под кровати, оторвать кусок платья на плече, но его прервали. Набросив халат на потное, обросшее густой растительностью тело, араб недовольно выругался на своём языке и поспешил к двери, пригрозив мне шокером, мол если дёрнусь — в шашлык превратит.

Но мне уже было всё равно. Господь дал мне шанс. И если сейчас я им не воспользуюсь... после будет уже поздно.

Я быстро вскочила с пола, схватила рядом стоящую вазу, и также быстро вернулась на прежнее место. Когда ублюдок вернулся, когда он снова приблизился ко мне, я, сделав глубокий выдох, ловко развернулась и со всей силы ударила изверга вазой по голове. Керамическая вещь разбилась, оставляя уродливые раны на голове араба. Не раздумывая, я выскочила за дверь, устремившись прочь.

— КоссОмак! Элиф аир аб тизак!

(пер. Блять! Сто хуёв тебе в жопу!)

— АнИкак, никОмак! 

(пер. Я тебя выебу, твою ж мать!)

Господи! Что же я наделала… Разозлила монстра ещё больше.

Отсюда ведь невозможно выбраться.

***

Араб упал на ковёр, судорожно закрыл лицо руками, протяжно завопил, поливая меня отборным матом. Но я и десяти метров пробежать не успела, нелюдь меня догнал. Видимо, недостаточно сильно ударила. Монстр оказался бессмертным.

Я бежала по длинному тёмному коридору невесть куда. Постоянно спотыкалась, билась ногами об острые углы на поворотах, пока не выбежала на более-менее просторную площадь. На лестницу.

Я звала на помощь, рыдала, махала руками… но разве это возможно? У меня нет голоса. Я ничто. Я рыдала до такой степени, что почти ослепла от слёз и даже упала, не заметив дурацкий стол, больно ударившись ногой о его острый край. Араб набросился на меня сверху и первое, что он сделал, — с маху ударил ногой в живот. Я начала задыхаться, думая, что он насквозь пробил мне легкие. Насильник схватил меня за волосы, ударил по лицу. Несколько раз. Разбивая губы в кровь. Дальше я видела размытый туман, а моё тело будто скрутило жгучим огнём, выжигая все внутренние органы дотла. 

Я горела живьём… Задыхаясь от боли. Душевной и телесной. Ублюдок с силой швырнул меня на пол, не обращая внимания на хрустальную статуэтку, которая разбилась под моими босыми ногами. Он грубо задрал мне платье, практически до шеи, и жадно вцепился в трусики, крикнув какое-то непонятно слово:

— ЗарбА! Уисха шармута!

(пер. Дерьмо! Грязная шлюха!)

Я больше не сопротивлялась. Затолкала в рот кулак и рыдала, корчась от боли и унижения, чувствуя, как его шершавые пальцы щупают мои бёдра, шлёпают по ягодицам и уверенно направляются к ещё нетронутой промежности.

— Какая же ты сладкий, девОчка шармута! — Боковым зрением я вижу, как он вырывает из брюк ремень, замахивается, собираясь полоснуть меня по спине металлической пряжкой.

— Меня это заводить! Твой дерзкий характер!

Яакрываю глаза, готовясь к очередным болевым спазмам.

Как вдруг… Я слышу хруст, глухой удар, словно нечто тяжёлое врезается в стену. А затем, истерическую ругань араба.

— Вставай. — В шаге от моего распластанного на полу тела звучит незнакомый голос, наполненный холодом, властью и ноткой высокомерия. У меня от этого голоса сердцебиение в разы ускоряется, а дыхание, наоборот, замедляется.

Я распахиваю глаза и сквозь размытую пелену вижу ЕГО. Того самого красивого мужчину в шикарном смокинге, цвета горького шоколада.

— Какого Аллаха ты творить? Ты мне блять руку сломааааать!

— Сколько ты хочешь?

— В смысле?

— За девчонку. — Холодно чеканит мой спаситель, а у меня ледяные мурашки по спине океанскими волнами накатывают.

— Она не продаваться! — Рычит насильник, поднимаясь с пола. Красный как рак и озлобленный до пены на губах, он трусливо дрожит, покрываясь липкой испариной, прижимая к груди правую руку. — Я купить девку как законную собственность!

— Советую хорошо подумать, Мухамед, прежде чем отказывать. МНЕ отказывать.

Через долю секунды на шум сбежались люди — советники шейха. Они помогли ублюдку подняться и стали перешептываться друг с другом. Как будто уговаривали.

Пять секунд, араб вдруг отвечает:

— Хорошо. Забирать эту дикую суку себе! Бесплатно.

— Это что лесть? — Его идеальные брови выгнулись дугой, а в глазах, цвета редкого авантюрина, полыхнули огненные искры.

— Н-нет. — Мерзавец явно нервничал. Но его советники, вместе с охраной, ещё больше.

— Я не собираюсь быть чьим-то должником. И зад мне лизать не стоит. Даю в два раза больше себестоимости. — Вытаскивает из кармана чековую книжку, чиркает золотой ручкой по бумаге, вырывает лист, небрежно комкает в кулаке и швыряет шейху в лицо.

Тот морщится, кривится, но не нападает. Не нападают и его преданные шакалы.

Вот это да! Да кто он чёрт возьми такой? Этот красивый, бесстрашный мужчина с изумительными глазами, цвета мерцающего авантюрина? И почему его все боятся? Сам шейх! В кампании тучных мужланов, вооружённых до самых зубов, которые дрожат словно новорожденные щенки от одного лишь мимолётного взгляда загадочного незнакомца в их сторону.

Несколько секунд Мухамед молчит, топчется на месте, а затем, отвечает.

Неуверенно, с ноткой боязни:

— Д-договорились.

После чего, вместе со свитой, отправляется обратно в покои.

Когда мерзавцы скрылись из вида, мужчина обернулся ко мне лицом, подошел ближе и присел рядом на корточки. До этого он будто закрывал меня собой. Своей широкой, массивной спиной-стеной. Закрывал от этого одержимого монстра. От всех бед, от бездушных унижений, от бесконечной боли! Когда я его увидела, у меня чуть было душа не разорвалась от радости. Это был как глоток воздуха в холодном океане, когда я камнем падала на дно, когда думаешь, что это всё. Конец… Жизнь закончилась. А смерть уже тянет к тебе своим тощие, костлявые клешни, утаскивая за собой в мир тьмы и хаоса.

Настоящее чудо! Небеса все-таки услышали мои скудные молитвы.

Незнакомец одним ловким движением снял свой пиджак и быстро набросил на моё тощее тело, недовольно глянув на разбитую губу, с которой тонким ручейком стекала кровь, и на разбухший синяк на скуле.

Поморщился. Но ничего не сказал. Хотя по глазам было видно, что он находится на грани бешенства. Сдерживается.

Господин властно схватил меня за руку, рванул на себя, увлекая в неизвестность.

***

Когда мы спускались по лестнице, я вспомнила, как свита шейха ещё очень долго о чём-то спорила, метая в наши спины острые взгляды ненависти. Потом уже я поняла, что они не хотели переходить дорогу опасному человеку. Он мог за одну лишь минуту превратить их бизнес в ничтожную пыль.

Босая, жалкая я бежала за ним как брошенная на произвол судьбы собака, одной рукой — ухватившись за край его модельного пиджака, другой — придерживая пульсирующую огнём рану на животе. Этот ублюдок, похоже, сломал мне ребро. Неплохо так ботинком приложился! Ощущения такие, будто он бензопилой прошёлся моему по животу, превращая все внутренние органы в мелкий фарш.

Миновав лестницу, мы оказались в коридоре, по которому вышли в новое крыло. Интерьер там был ещё более роскошным, чем то, что я видела раньше.

Мужчина остановился. А я… я неуклюже впечаталась лбом в его твёрдую спину. Коснувшись безупречного тела, я получила сумасшедший разряд в тысячу вольт. Запах дорогого парфюма вскружил голову. Он резко развернулся, а я также резко отскочила назад, затылком вписавшись в бетонную стену. Места в проходе было предостаточно, но в этот напряжённый миг меня будто засунули в тесную коробку. А он… он буквально поглотил собой всё имеющееся пространство, включая кислород. Упёрся руками в стену по обе стороны от моей головы, склонившись на опасно близкое расстояние.

— Откуда ты? — Немедленно потребовал.

Но я застыла будто парализованная. Не моргала, не дышала.

От его исключительного и такого приятного запаха в голове всё закружилось диким вихрем. Этот мужчина был очень красивым. Безумно красивым! Я никогда даже не думала, что подобные мужчины существуют в нашем мире. Он стал для меня кем-то из мира фантазий… Богом... Красоты, власти, величия.

Сначала я испугалась и опешила, потому что думала, что у меня на фоне нервного истощения разыгрались галлюцинации, потому что прежде я никогда не видела НАСТОЛЬКО идеальных людей. Мне до безумия захотелось потрогать его изумительное лицо, его острый, самоуверенный подбородок с лёгкой щетиной, провести кончикам пальцев по полным бледно-розовым губам, повторяя их контур, запустить пальцы в шелковистые, уложенные, волосок к волоску волосы, от которых приятно пахло, чтобы действительно убедиться в том, что он реальный.

Но разве я имею на это право? Своими грязными руками я лишь замараю изысканный шёлк брендового смокинга. На его одежде негде пылинки упасть… И тут я вдруг объявилась — безродная голодранка. Ещё и калека. Губу раскатала, оборванка-беспризорница! Стоит ему только пальцами щёлкнуть… и всё. Меня больше нет на этом свете.

— Ну, чего молчишь?

Зарычал. Уже грубее.

Но я блин… Я, кажется, впала в какую-то сумасшедшую фрустрацию. Мне казалось передо мной стоит сам Бог. 

— Я ненавижу повторять несколько раз. Он тебя что, по голове треснул? — Мощный удар кулаками по бетону, и я зажмуриваюсь, беззвучно всхлипнув от страха. — Ты как вообще, вменяемая? 

Да! Да! Да!

Да я, чёрт подери, вменяемая!

Но с изъянами.

В голосе.

Я отрицательно качнула головой, дрожащими руками попыталась ответить на языке жестов. Куда там! Мои руки возомнили себя сто килограммовыми гантелями. И пикнуть не успела, как мужчина вдруг схватил меня за плечи, оторвал от пола и хорошенько встряхнул.

— И откуда ты только такая на мою голову свалилась?! Ходячая катастрофа…

Наши глаза теперь были на одном уровне. Его авантюриновые, как бриллиантовый песок, и мои — тёмно-синие, как слеза океана.

Обеими руками я отчаянно вцепилась в его плечи и попыталась выдавить хоть какой-либо звук, потому что мужчина делал мне больно. Я начинала задыхаться от его звериной хватки на моём хрупком теле, от его безумной энергетики и от горячего, наполненного бешенством дыхания, которое обжигало мне лицо, шею… и, особенно, губы.

Бизнесмен хищно прищурился, пытаясь понять, что со мной не так. Я кое-как оторвалась от крепких плеч спасителя, жестами принялась объяснять, что я немая. Если бы в этот момент у нас за спиной не раздались шаги, я бы задохнулась от удушья.

— Господин, вот, информация по лоту номер семь, как просили. — К нам подошёл высокий мужчина в чёрном костюме с гарнитурой в левом ухе, тут же протянул некую папку в кожаном переплёте. — Здесь указано, что девчонка немая. Именно поэтому на неё был такой спрос.

— Ублюдки… — Мой спаситель сказал это беззвучно, одними губами, но я успела прочитать. Маска из льда и холода на его стальном лице моментально растаяла. Взгляд потеплел. Хватка в области шеи ослабла. Там, в авантюриновых омутах блеснуло нечто, схожее с сочувствием. Но ярость всё-таки доминировала.

Одним резким рывком бизнесмен прижал моё тощее тело к своей мощной груди, тем самым демонстрируя всем, что он перегнул палку.

— Пора собирать чемоданы. Мы уезжаем. Немедленно. — Прошипел и на пол поставил. Руку с талии убирать не стал.

Его прикосновения — это как удар раскалённой сковородой по пояснице. До волдырей на коже.

— Как прикажете, Дмитрий. 

Дмитрий?

Вот, оказывается, как его зовут моего Ангела-хранителя.