Джансу. Моя маленькая дань.

11 | Не доброе утро.

Дом семьи Озкан. Спальня Дерии и Халида. В интерьере царило сочетание богатства и простора, что создавало атмосферу уюта. Стены окрашены в теплые натуральные оттенки бежевого и серого. Большая кровать с мягким изголовьем занимала центральное место, обрамленная подушками в пастельных оттенках розового и мятного. Пол покрыт светлым паркетом, который добавлял естественности. В углу расположилось стильное кресло с небольшим журнальным столиком, на котором лежали книги Дерии. Легкие занавески из льна пропускали мягкий свет. Прикроватные тумбочки из натурального дерева придавали интерьеру изысканность. Освещение регулируемое, позволяющее создать уютную атмосферу вечерами.

Халид проснулся в ужасном настроении. Внутри потревоженным злобным котом шипело и ворочалось беспокойство. Мужчина понимал, что вчера ночью произошло что-то очень нехорошее. Вот только что именно? Он ведь даже не помнил, как попал домой. Сколько же он умудрился выпить? Точно не очередная девка его домой сбагрила. С кем же он вчера пил? Пока что разум отказывался выдавать хоть какую-то информацию.

Радиоактивно яркое утреннее солнце било в глаза, причиняя нестерпимую боль. Мужчине казалось, что его голову жалят сотни шершней и отравляют каждый вздох. Шайтан! Все же нужно дополнить эти прозрачные тряпки нормальными шторами, чтобы солнце не светило в окна, если ты хочешь спать!

Злой мужчина выбрался из одинокой и холодной постели. Жены уже не было в спальне. Абрикосовая кружевная пижама выглядывала из под ее подушки. Разумеется, она уже хлопочет по дому. Ну почему она так печется обо всем, кроме своего мужа? В доме достаточно прислуги. Они позаботились об завтраке, а Дерие следовало бы позаботиться о нем. Дождаться пробуждения мужа. Не будь ему так плохо от похмелья, то с удовольствием приласкал бы женушку. Но нет! Для нее важнее подскакивать ни свет ни заря и бежать куховарить и сопли детям вытирать.

В ванной комнате на него из зеркала смотрел какой-то косматый всклокоченный кот. Кожа болезненно серая, каштановые волосы взлохмачены и карие глаза безумные. Холодный душ медленно, но верно возвращал ему память. События ночи медленно и нехотя складывались в расплывающуюся картину.

Пил он вчера в любимом баре. Откровенный разговор с Серканом на барных стульях в закутке, постепенно всплывал обрывками слов и фраз. Его занимательное и такое заманчивое предложение проучить гордячку Джансу за несговорчивость. Соблазнительные слова о брате и ребенке, который должен скоро появиться на свет. Темный кабинет Малика и красивые женщины в черном и красном. Три фотографии его голубоглазой пери. В той злосчастной комнате он заключил роковую сделку, он пообещал отдать малышку Джансу в дом господину Инан. В памяти всплыл голос Малика, что если Джансу забеременеет сыном, то Бурхан легко ее женой назовет.

Мужчина застонал от новой вспышки невыносимой головной боли и осознания, что вчера натворил. Была хрупкая надежда, что все это он видел во сне. Это все марево, навеянное большим количеством алкоголя и бескрайней злостью на несговорчивую девчонку, что отказывалась верить в искренность его чувств. Ведь он так жаждал наказать ее, а подобный бесславный позор для такой упрямицы это худшая кара. Стать просто безвольной наложницей не имеющей права голоса.

Халид поспешно взял в руки телефон и снял блокировку, он нашел две фотографии, отправленные младшему сыну из рода Инан. Следующее сообщение было адресом, куда он обязался доставить ее. В еще хмельном разуме всплыли слова Малика, что он должен привести ему девчонку, ведь брат будет ее ждать. Сегодня! Если он этого не сделает, то ему могут объявить негласную войну. Конечно же, официально ему ничего не смогут предъявить, однако его компании и деловым контактам придет конец. Ведь против него встанет не только Бурхан Инан, а и глава рода Айдын. Джан является его молочным братом, а тихим шепотом поговаривают, что родство у них все же есть и в крови.

Бурхан был тот еще волчара, жестокий и хищный. Что он с его маленькой Джансу сделает? Станет терзать и ломать под себя, пока малышка не подчиниться ему захлебываясь слезами. Воспаленное болью воображение рисовало страшные картины насилия. После такого, она сама прибежит к нему, рухнет в ноги и будет умолять его о защите, станет его руки целовать и клясться в безграничной преданности. Ведь он всегда отступал и ни разу не сделал ей больно. Так ведь и не узнал вкус ее губ, а теперь ее будет целовать другой.

Халид еще сильнее озлобился, ревность пробудила в нем еще большую жестокость. Не отступится он теперь от своих слов! Пусть страдает, а как Джансу одумается и взмолится о прощение, только тогда он ее заберет. Зато после Бурхана, он сможет в полной мере насладиться покорностью горделивой упрямицы.

Однако вчера с Серканом он напился знатно, благо приятель надежный и домой вернул.

Головная боль поселилась в висках, словно злой овод, жаля и ноя без остановки. Каждый удар пульсировал в такт с сердцем, отдаваясь эхом в затылке. Казалось, будто кто-то сдавил голову тисками, медленно и верно стискивая ее, вытесняя все мысли и чувства. Чудилось, будто его мысли запутались в колючей проволоке, и он не мог ни на чем сосредоточиться, ни о чем другом думать, кроме этой мучительной пытки.

Мужчина выбрал нейтральный серый костюм и черную рубашку. Халид едва мог смотреть перед собой и не морщиться от острой головной боли. В прихожей он увидел ключи от машины. Значит его привез наемный водитель. Прекрасно. Не придется тратить время на дорогу.

Дерия обиженно молчала, поджав полные губки. Бежевое домашнее платье сидело на ней мешком. Как же она подурнела за эти пять лет брака, стала скучной и поникшей. Все же рождение детей не идет на пользу женщинам, они глупеют. Лучше бы нянькам их отдала и собой занялась! Фигура жены стала более плотной, а вот щеки впали. Да и глаза теперь потускнели, ни намека на игривость или легкий флирт. Ни намека на свидание, красивое белье и жаркую ночь. Даже ее прекрасные русые волосы как то поблекли, она постоянно завязывала их в небрежный хвост, а ему так нравилось, когда она их завивала в локоны. Жена выглядела как типичная запустившая себя мамочка. Для которой теперь важнее купить платьице для дочки, чем нарядиться для мужа и порадовать его взгляд. Устроить с ним романтический вечер и провести страстную ночь.

Крепкий кофе жена ему подала, воду и таблетку от головы тоже принесла. Вот только расспрашивать не решилась, где муж так надрался и почему явился домой лишь под утро. Благо, что хоть женскими духами от него не пахло, как в предыдущие разы.

За терпение к его выходкам, Халид Дерию безмерно ценил, но не уважал. Мягкая, доступная и покорная жена, самая лучшая, но увы не любимая. Раньше он считал, что это беспроигрышный вариант. Когда нет сильных чувств, то легче прощать ошибки, ведь тебе все равно. Теперь он презирал ее за рабскую покорность и слепое подчинение. Закати она ему сейчас скандал и навешай оплеух, он бы даже обрадовался. Понял, что ей не все равно и она его любит. Тогда бы он поцеловал ее руки, выбрал дорогой подарок. Может они бы поехали с ней на выходные отдохнуть и он постарался загладить вину. Вот только она спросила лишь будет ли он завтракать. Получив отрицательный ответ, она молча скрылась на кухне. Ни осуждения, ни поддержки, ни ревности. НИЧЕГО!