Чего в тех стонах было больше: боли или удовольствия? Не знаю! Но зародилась уверенность — Ксена тут явно не причем! В душе вспыхнул праведный гнев. Лера неисправима! А мне-то показалось будто она изменилась. Ага, наивная! Блажен кто верует.
С такими мыслями, едва ли не рыча и с метлой наперевес, я и ввалилась в комнату.
Моему взору предстала умилительная картина: Ксена, со скрученным в жгут полотенцем в руках нависала над обнаженной и стонущей Лерой. Та лежала на животе, вцепившись руками и зубами в подушку. Спина, ягодицы и ноги девушки были бордово-красными.
— Что здесь происходит? — отставляя метлу в сторону, вяло поинтересовалась ничего не понимающая я.
— Ага, явилась! Ты следующая, — оповестила Ксена, а у меня мелькнула мысль — может все же стоило переночевать на подоконнике в хо
