— Итак, все собрались, — адвокат Джонс окидывает нас удовлетворённым взглядом и садится за стол, откладывая свои бумаги. — Начинаем оглашение завещания мистера Томаса Джейкоба Свона. Настоящее завещание составлено и подписано мистером Своном при свидетелях и нотариально заверено в соответствии с законами штата Нью-Йорк. В нём он оставил чёткие распоряжения о распределении своих активов, недвижимости и бизнеса среди членов семьи и иных лиц, указанных в документе. Первым пунктом, — переворачивает страницу,
— моему верному помощнику Джозефу Стайну…
Ну, вообще прекрасно! Начали с прислуги. А их в кабинете немало — все, кто работает в особняке. Я же сдохну, пока их всех перечислят. Хорошо, что коллектив компании не включен в завещание. Пожалуй, можно вздремнуть чуток. Уже трое суток практически без сна.
— Моему внуку Джорджу Лирою Томпсону завещаю свой Астон Мартин, год выпуска… — монотонный голос Джонса вновь навевает дремоту, из которой минутами ранее вывел звук захлопнувшейся двери. Вся прислуга в устной форме получила свой пай и покинула кабинет.
Перечисление имущества тянется, как мучительное испытание. Слушать его становится невозможно. Я едва сдерживаю зевоту, но раздражение от этого процесса растёт с каждым пунктом. Недвижимость, автомобили, картины и драгоценности, даже часы. Спасибо тебе, отец, что не распределил свою одежду, обувь, запонки, носовые платки… я бы точно сдох, слушая всё это. Когда, чёрт возьми, это закончится?
Сижу, как прилежный ученик, и слушаю, несмотря на желание встать и уйти. В какой-то момент мне начинает казаться, что Джонс сам уже не слышит того, что говорит, а просто механически читает строки.
Наконец-то дошли до самого лакомого куска — акций компании, ради которых, собственно, здесь все и собрались. Даже дядя Джо не упустил возможности появиться, хотя был фактически изгнан из нашего дома на долгие годы. Почему отец его так ненавидел? Ещё одна семейная тайна, которую, похоже, он унёс с собой в могилу.
Смерть мужа дала миссис Свон возможность восстановить родственные узы. И если она станет председателем правления, фактически заправлять всем будет её брат. Без его помощи она не обойдется, а на мою рассчитывать не приходится.
Муж Камиллы, Майкл, тоже не прочь залезть в управление. Сама Камилла, как и мать, жаждет власти, мечтая возглавить компанию.
Только Томас и Джейсон — свободные художники, живут в своё удовольствие, и все эти интриги им ни к чему. Томас зарабатывает на гонках и не рвется в семейный бизнес, понимая, что мать тут же попытается на него давить. А Джейсон ещё совсем молод, чтобы втягиваться в эти грязные игры.
Вся атмосфера кабинета накаляется. Присутствующие гудят, в воздухе витает напряжение.
Джордж, Селеста и Камилла получают по пять процентов акции. Последняя от недовольства срывает злость на муже. Томас и Джейсон в более выигрышном положении— по пятнадцать процентов.
Остались пятьдесят пять процентов, которые я бы на месте отца не делил. Но раз я здесь, значит, мне что-то причитается. Вот только зачем мне это?
— Моей законной супруге Аделине Габриэле Свон, — продолжает Джонс, — переходят четыре процента акций компании «Свон Индастриз»…
— Что?! — вскрикивает мама в недоумении и ярости. Я вздрагиваю, окончательно просыпаясь. — Четыре процента?! Это что, шутка?! — её голос кажется обезумевшим от такой шокирующей новости.
— Позвольте продолжить, миссис Свон, — невозмутимо отвечает адвокат, — Это воля вашего мужа, не моя, — поясняет он спокойным тоном, вызывая у меня усмешку, затем продолжает: — Также ей переходит особняк в Пелхэме.
— Этого не может быть! — мама вскакивает, готовая вцепиться в глотку парня. А мне почему-то смешно от всей этой картины. Может, потому-что понятия не имею, что отец решил сделать с контрольным пакетом акций. Неужели в благотворительность…? Но не мне же!
— Прошу тишину! — устало произносит Джонс, пытаясь унять всех недовольных. — Далее, моему законному сыну Александру Эдриану Свону…
Нет, это завещание без слез слушать невозможно! Законному сыну! Что, ещё и незаконные есть?! Томас с Джейсоном были просто сыновьями, а я — законный сын.
— … завещаю контрольный пакет акций и поручаю взять все обязательства по управлению компанией «Свон Индастриз» без права передачи третьему лицу и без возможности отказа от принятия этих обязательств. В случае его отказа или неспособности выполнить возложенные на него обязанности, контрольный пакет акций будет немедленно выставлен на торги, а вырученные средства, пойдут на благотворительность.
— Более того, — продолжает Джонс, пока все пытаются переварить услышанное и понять, что это не сон, — в случае отказа Александра Эдриана Свона от управления или его неспособности продолжать выполнять эти обязанности по любой причине, включая личные, здоровье или иные обстоятельства, он будет обязан выплатить компенсацию в размере пятидесяти процентов от стоимости контрольного пакета акций в пользу благотворительных организаций, указанных в прилегающем списке. Эта сумма должна быть перечислена в течение тридцати дней с момента отказа или невыполнения обязательств.
— Таким образом, — делает паузу Джонс, — Александр Свон не имеет права отказаться от принятия этого обязательства или передать его кому-либо другому.
Я херею от каждого слова адвоката в геометрической прогрессии. Чёртов старик! Он действительно нашел способ посмеяться надо мной даже после смерти! Как только ему в голову пришло устроить мне такую подставу? Взвалить свое детище тому, кто меньше всего хочет нести это бремя. А в противном случае — оставить меня с голой задницей?! Отец, да ты просто гений в вопросе, как сделать мою жизнь невыносимой! Охренеть, свалились наследство на голову! Привалило счастье! Я так счастлив, что готов спалить тут все.
— Можно посмотреть списки фондов? — осторожно интересуется Джо Мортимер.
Он уже встал со своего места и направляется в сторону адвоката, нервно потирая руки.
— Пожалуйста, сядьте на место, — пронзительным взглядом останавливает его Джонс. — Я обязательно дам каждому наследнику копию завещания для ознакомления. Вы, на сколько я знаю, не наследник и находитесь здесь только по просьбе миссис Свон. — А вас, — смотрит уже на всех нас, — я оставлю на несколько минут, чтобы вы могли все обдумать. Наследственное дело открыто, а как оно будет оформляться зависит от решения мистера Алекса Свона.
— А что думать?! Кончен же он примет! — истерично выкрикивает Камилла.
Все взгляды устремлены на меня. За исключением некоторых, все смотрят с требовательным, почти обвинительным выражением, как будто я виноват в том, что семья оказалась в такой заднице. Им всем нужно только одно — чтобы я принял условия.
Но плевать я хотел на их ожидания. Единственное, что сейчас для меня имеет значение, — это Лилиана. Я готов согласиться на любые условия, на весь этот проклятый фарс, если она только очнется.
— Алекс, что ты молчишь? — мать пронзает меня взглядом, полным отчаяния. Сейчас она действительно скорбит, но не по отцу, а по своей доле.
— Алекс, если ты откажешься, наши акции не будут стоить и гроша ломанного, — замечает Майкл.
— Нам что теперь на коленях перед тобой ползать и умолять тебя ? — Камилла дерганно вопить.
— Не передо мной! — вскрикиваю я в гневе. Сейчас я сам готов ползать на коленях перед кем угодно и молить, чтобы Лилиана очнулась. — Если Лилиана очнется, тогда я приму наследство, — говорю уже спокойным, но твердым тоном.
Не успеваю произнести, как телефон начинает вибрировать. Я выхватываю его из внутреннего кармана и, сжимая пальцы, смотрю на экран. Доктор Дженкинсон. Сердце замирает, сжимается в груди, а страх окутывает меня. Я боюсь ответить, боюсь услышать, что её больше нет. Но не успеваю подумать, как быстро нажимаю на ответ.
— Мистер Свон, у меня для вас хорошая новость, — раздается голос в трубке.