Черные вороны 10. Нечестивцы.

Глава 5.1. Дарина. Карина

Я все время находилась в какой-то прострации, словно видела себя со стороны, а ничего

не чувствовала. Меня успокаивал свежий ветер и холод. Я могла часами стоять на улице и

обхватив плечи руками смотреть в никуда. Холод покалывал кожу, и напоминал мне, что я

все еще живая.

Невидящим взглядом смотрела за дорогой, замечала смену охранников и приезд прислуги,

но скорее автоматически, чем осознанно.

Когда к дому подъехал черный джип, я даже не обратила внимание.

Я заметила ЕГО не сразу. Скорее не заметила, а почувствовала, как всегда, кожей. Только

в этот раз не было всплеска радости, скорее тупая боль. Когда отходит наркоз, чувствуешь

примерно то же самое. Вижу его как в тумане и понимаю, что не хочу видеть и в то же

время, где–то еще трепыхается та самая унизительная радость...Как брошенная на улице

собака по инерции радуется увидев бывшего хозяина...

Пока он говорил, повысив голос я смотрела ему в глаза и скорее слушала, чем слышала

его. Он спрашивал почему...Потому что он все же меня доламывает. Потому что в глазах,

всех окружающих меня вообще больше нет. Плевать на окружающих, меня нет в моих

собственных глазах. Я такая жалкая и ничтожная, что эта жалость просто убивает меня.

А потом заметила, как на его пальце блеснуло обручальное кольцо...не наше обручальное

кольцо...совсем другое, и я захлебнулась от боли. Она была такой резкой, что мне

захотелось орать и выть.

Зачем я любила его все эти годы? Ради страданий? Я получила их сполна. В нашем

прошлом столько боли, что впору нанизывать её на колючую проволоку воспоминаний и

обмотаться ею, чтобы впивалась посильнее и не давала забыть кто он Макс Воронов? Мне

не суждено было познать с ним полноту счастья. Быть настолько любимой, насколько

любила его я. Даже кольцо он надел на палец другой женщины. А ведь, по его словам, я

единственная, кто удостоилась чести носить его фамилию – и снова ложь! Я мысленно

видела, как развевается ее белоснежная фата, а я в черном саване, заляпанном моей

кровью, которая сочится из моего разодранного сердца. Он таки сломал меня.

Это даже не пытка – это казнь. Медленная и мучительная казнь, смотреть на него и

понимать какой он лжец, понимать, что никогда не любил меня, понимать, что между

нами никогда ничего не было кроме моей иллюзии.

Каждое его слово больнее удара плетью. Я даже не верила, что слышу все это от него, что

он все же выпустил на волю свои истинные эмоции. Унижая и оскорбляя меня, вывернул

наизнанку все мои слова.

Я потрогала языком разбитую изнутри щеку и в этот момент Максим разорвал на мне

блузку и грубо сжал мою грудь, я задохнулась от осознания насколько далеко он может

зайти и от мгновенно вспыхнувшей внутри паники. Особенно когда он положил руку мне

на живот и вдавил меня в постель. Но я не хотела и не могла больше его бояться. Все что

можно мы уже прошли большей боли, чем он причинил причинить уже невозможно.

После вспышки больной и унизительной страсти, которая разорвала меня изнутри на

ошметки, пока он показывал мне кому я принадлежу, и кто мой хозяин, я закрыла глаза и

отвернулась от него, чтобы он не видел мои слезы и мое сожаление о том, что я все–таки

позволила ему доказать мне в очередной раз сколько власти он надо мной имеет. Именно

в этот момент в душе начала появляться пустота. Полное омертвение моих чувств к нему.

Он ушел, оставив дверь открытой. Слуги сновали туда–сюда, поднимая вещи с пола,

перебирая каждую складку, а я невидящим взглядом смотрела на все это, прижимая к

груди покрывало. На полу, возле постели валялись мои разорванные трусики, порванная в

клочья блузка. Мои губы все еще кровоточили после поцелуев–укусов и меня пошатывало

от слабости и знобило. Ко мне подошел Денис и скинув пиджак набросил его мне на

плечи, я инстинктивно завернулась в него и покрывало упало к моим ногам. Увидела

быстрый взгляд охранника на багровые следы от пальцев на ноге и одернула юбку. Дэн

решительно вышел из моей спальни, а я попятилась назад и присела на краешек постели,

глядя как продолжают выворачивать все ящики, мои сумочки и вытряхивать обувь. Меня

тошнило и ломало изнутри. Когда из ящика выпал портрет детей и треснула рамка я

судорожно сцепила пальцы и закрыла глаза. Я слышала голос Максима, он отдавал

приказы внизу, но я не разбирала слов...я понимала, что это предел. Тот самый рубеж, за

которым уже невозможно что–то простить и изменить. Предел, за которым моя любовь

превращается в пепел. Потом хлопнула входная дверь и вскоре от дома отъехала машина.

Внутри не возникло ни одного чувства...ничего. Глухая тишина. Даже боль стала странной

острой, изнуряющей, но какой–то по–садистски доставляющей удовольствие. Наверное,

вот так умирает любовь. Тогда пусть умирает. Я вытерплю эту агонию. Я не хочу больше

любить Максима Воронова. Я хочу быть свободной. Израненной, сломанной, разодранной

на части, но свободной.

Денис вернулся через несколько минут и переступая через ворох вещей направился ко мне

подал лед, завернутый в полотенце. Я даже не посмотрела на него и тогда он присел на

корточки и приложил ледяной компресс к моей щеке. Я распахнула глаза и посмотрела на

него. Если он смотрит на меня с жалостью – я вскрою себе вены тупым ножом, вилкой

или перегрызу их зубами. Все слуги, да и этот сторожевой пес Макса прекрасно поняли,

что только что произошло в этой спальне. Поняли в очередной раз, что я никто. Мой

муж…БЫВШИЙ муж, не церемонясь говорил со мной при них, подчеркивая, насколько

шаткое положение у меня в этом доме. Денис стиснул челюсти, продолжая прижимать к

моей щеке компресс и вдруг он сказал то, чего я меньше всего ожидала услышать:

– Все будет хорошо...вот увидите...но вы должны жить...вы созданы для того чтобы жить

и улыбаться...Поверьте, это закончится. Я вам обещаю.

Я прижала компресс к щеке и судорожно вздохнула. Только для того чтобы жить, сначала

нужно умереть. И похоже у Максима получилось. Он убил меня прежнюю. Быстро,

безжалостно и жестоко. Больше никогда не будет как прежде. Я превратилась в пепел. Я

больше не могу и не стану его любить так как раньше.

Карина

- Что там?

Я пыталась понять, что именно значило напускное безразличие, с которым Авра пожала

плечами, протягивая одними пальцами пакет.

- Это то, что тебе нужно будет использовать сегодня.

- Ты серьёзно? - протянула, доставая из него почти прозрачную чёрную ночнушку на

тонких бретельках. Воздушное кружево не оставляло никакого простора для фантазии,

предназначенное явно не скрывать тело, а максимально обнажать его.

И вновь раздражённое пожатие плечами и поджатые губы вместо ответа. Женщина с

такой ненавистью смотрела на то, как я кручу в руках тёмный кусок ткани, что я бы не

удивилась, вспыхни он в моих пальцах. Смешно. Мне казалось, я вижу, как всколыхнуло

языками тёмного пламени в чёрных глазах, с каким удовольствием она бы сейчас сожгла в

нём меня саму…

- В пакете косметика. Накрасишься, а то бледной молью тут шляешься...какой

нормальный мужик позарится…

- Например, твой?

Каюсь, не сдержалась. Не прикусила язык вовремя, хоть и понимала, что в какой-то мере

Авра помогает мне...ага, мне. Себе. И при этом старается не упустить лишнего случая

уколоть. Но всё же внутренне чертыхнулась, особенно когда тёмные глаза сузились, и она

отшатнулась назад.

- До сих пор ему ничего не мешало приходить ко мне...насиловать чуть ли не каждую ночь

в этом доме, если ты не знала. Хотя ты же знаешь. Ты в этом особняке знаешь о каждом

вздохе, о каждом шаге жильцов. И всё равно пытаешься задеть меня.

Я склонилась к ней, сжимая в руках чёртов пакет:

- Поверь, в этом аду, который ты так привыкла считать своим домом, меня больше

невозможно унизить.

Она прерывисто выдохнула и направилась к двери, напоследок бросив свой фирменный

высокомерный взгляд.

- Да,до сих пор он каждую ночь приходил н********ь тебя, оставлял взаперти под охраной

десятков людей. Если ты включишь свои куриные блондинистые мозги, русская, - твою

мать, почему это обращение у нее всегда получается настолько презрительным?- то

поймёшь, что тебе нужно сделать всё, чтобы соблазнить его, чтобы обрести хоть немного

свободы. Я уезжаю через два дня к родным на свадьбу. Саид, - показалось, что её голос

слегка дрогнул, - останется здесь из-за своих дел, а я задержусь там ненадолго. У тебя

появится время, чтобы сделать то, что ты должна.

Сама не заметила, как преодолела расстояние в несколько шагов между нами за долю

секунды, и схватила Авру за руку, не позволяя выйти.

- Ты поговоришь со своими братьями? Авра? Ты обещала помочь мне, помнишь?