Критерий Лейбница

Глава II

Глава II

Соблюдая крайнюю осторожность, чтобы не врезаться в рабочий стол, и одновременно глядя на кота, уединившегося на расстоянии десятка метров на шкафу в намерении раскрошить кусок хлеба, Маррон направился к телефону, висящему на стене позади него. Он пытался вспомнить домашний номер Дрю. Однажды он звонил ему, чтобы прояснить одно задание. Он заканчивался на 54 или 45?

– О, дьявол!

Он набрал первый вариант номера и после короткого ожидания услышал голос профессора в трубке:

– Кх!... Алло, – ответил профессор простуженным голосом.

– Профессор, это я, Маррон. Я думаю, будет лучше, если Вы срочно вернетесь в лабораторию. Есть нечто, что Вы должны увидеть…

– Маррон! – бесцеремонно прервал его Дрю. – У меня был тяжелый день: ректор сообщил мне, что фонды для нашей лаборатории сокращены на сорок процентов, и… кх… кажется, что в этом году мне так и не позволят уйти на пенсию. Надеюсь, что ты действительно хочешь показать мне нечто очень-очень важное!

– Ну, профессор, полагаю, что если Вы не захотите получить Нобелевскую премию, получу ее я один.

– Что ты болтаешь, Маррон? У меня нет времени на шутки!

Маррон даже не смутился:

– Это касается Вашей экспериментальной установки, профессор. Она производит эффект, который…

Студент уловил короткий шорох и через несколько секунд услышал, как хлопнула дверь. Он продолжал слушать звуки дома Дрю: телевизор по-прежнему оставался включенным, и оттуда как обычно доносился бессодержательный лепет. Профессор даже не позаботился о том, чтобы повесить трубку.

Маррон остался охранять экспериментальную установку, постоянно держа в поле зрения кота, чтобы не допустить его повторного нападения на бутерброд, что однозначно повлекло бы за собой катастрофические последствия. Животное поглощало хлеб маленькими кусочками, но каждый откусанный кусочек неумолимо уменьшал размер бутерброда, и кот уже начинал исподтишка поглядывать на рабочий стол.

Дрю все не приходил.

Маррон проклинал себя за то, что никогда не давал есть этому котенку, хотя ему было известно, что этим занимались другие студенты. Но он не знал, что в тот день эти студенты отправились на семинар и не покормили кота, уверенные, что его покормит Маррон.

Меж тем котенок покончил с бутербродом и вытянулся, пристально посмотрев на рабочий стол. Маррон начал покрываться потом, не зная что делать, когда услышал шум хлопнувшей двери и быстрые шаги по дороге, ведущей к входу в лабораторию.

Дверь внезапно распахнулась, и появился Дрю. Войдя, он обвел взглядом все помещение и моментально оценил ситуацию: Маррон неподвижно стоял около рабочего стола, пристально следя за котом, который со всей серьезностью намеревался схватить бутерброд, лежащий на пластине экспериментальной установки, казавшейся полностью собранной.

Дрю имел хорошие отношения с котом и потому разрешил безвыходную ситуацию самым банальным образом:

– Нильс, прочь!

Услышав эту сухую команду, котенок, носящий такое важное имя2, выскочил прямо из окна лаборатории, остававшегося всегда немного приоткрытым в целях обеспечения циркуляции воздуха.

Маррон облегченно вздохнул и начал расслабляться. Он закрыл окно и принялся рассказывать профессору о случившемся. Он доложил ему только о существенных фактах, поскольку физики являются людьми весьма лаконичными, и завершил свою речь предположением:

– Полагаю, что кот случайно нашел критический параметр экспериментальной установки, который породил эффект смещения или измельчения материи, положенной на пластину. У меня нет других объяснений на данный момент.

Во время его рассказа Дрю смотрел на экспериментальную установку, изучая все значения, выставленные на компьютере и на подключенных приборах.

– Маррон, судя по виду, все произошло, как говоришь ты, но ты хорошо знаешь: чтобы эксперимент считать проведенным, он должен быть воспроизводимым... Ладно, сейчас мы сохраним полученную ситуацию, а потом попробуем воспроизвести наблюдаемый эффект.

Ничего не трогая, Дрю взял из шкафа цифровой фотоаппарат, оснащенный оборудованием, которое позволяло наложить тонко градуированную сетку на снятое изображение. Он сфотографировал все предметы на рабочей поверхности, по отдельности и все вместе, с разных точек зрения. Сетка позволит впоследствии воспроизвести точные расстояния и углы между объектами таким образом, чтобы воссоздать при необходимости точное расположение предметов экспериментальной установки. Он также сфотографировал экран компьютера, где имелись все параметры градуировки различных управляемых им инструментов, после чего Маррон сохранил эти параметры в файле.

Они переписали на другой компьютер все отснятые снимки и файлы с параметрами, сделали две копии и отдельно сохранили их: одну в портфеле Дрю, другую в куртке Маррона.

Теперь наступил решающий момент: они должны были попробовать воспроизвести эффект.

Дрю сместил кусок бутерброда на пластине таким образом, чтобы он располагался в той зоне, откуда раньше исчезла материя.

– Поскольку мы ничего не знаем о том, как это могло бы функционировать, будем действовать случайным образом, изменяя постепенно параметры и наблюдая за происходящим. Маррон, выбери какой-нибудь параметр на компьютере. Начнем с него.

Маррон повернулся к экрану и выбрал первый параметр, на котором остановился его взгляд.

– Изменяю K22. Сейчас он стоит на 1123,08В3. Я снижаю его до 0, – произвел студент изменение.

Ничего не произошло.

– Увеличиваю пошагово на 10В. Теперь K22 равняется 10В, 20В, 30В…

По-прежнему ничего не происходило.

При достижении 350В Дрю отдал распоряжение Маррону увеличивать пошагово на 50В.

– … 400В, 450В, 500В…

Снова ничего.

Генератор глухо гудел при увеличении напряжения.

– 950, 1000, 1050, 1100, 1150, 1200В…

Ничего.

Маррон прекратил увеличивать напряжение.

– Профессор, мы превысили значение экспериментальной установки.

– Я вижу, Маррон, – сказал Дрю, напряженно думая. – Ладно, установи параметр K22 на значение 1123,08В, как было вначале.

Маррон выставил значение с клавиатуры и, прежде чем ввести его в систему, остановился и обменялся взглядом с Дрю. Оба были сконцентрированы на хлебе, и юноша ввел значение: мгновенно, как будто это было самым естественным в мире процессом, часть хлеба исчезла. Его форма была точно такой же, как та, что исчезла ранее.

Дрю судорожно ловил ртом воздух. По правде говоря, он не поверил до конца, что эффект, описанный Марроном, можно воспроизвести, но он полагал, что этому есть обычное объяснение.

Присутствие непосредственно при обнаружении эффекта привело его в замешательство. Ему показалось, что он погружается в пустоту, неожиданно образовавшуюся под ним. Он даже покачнулся. К счастью, он сидел, а его ученик поддержал его, нет позволив падению. Теперь он отдавал себе отчет в том, что испытал Маррон, наблюдая этот эффект в первый раз. Ему понадобилась минута, чтобы прийти в себя. Наконец, он обрел самоконтроль. Он больше не ощущал усталости, накопившейся за день, сон как рукой сняло, а его мозг снова стал мощным и заостренным инструментом, полностью сконцентрированным на эксперименте.

– Ладно, Маррон, – холодно сказал Дрю, смещая между тем должным образом кусок хлеба, – выстави K22 на ноль, а потом на 1123,08В.

Маррон выполнил распоряжение, и материя снова исчезла.

Они попробовали повторить то же самое, выставив K22 на значении 1123,079В, но это не дало никакого результата.

– Теперь мы знаем, что K22 дает такой эффект, только если выставить его непосредственно на критическое значение. Также нет постепенного проявления этого феномена, даже при значениях, очень близких к критическому. Кажется, что мы стоим перед лицом очень точного параметра, при котором эффект или обнаруживается, или не обнаруживается совершенно, в зависимости от придаваемого значения. Хорошо, теперь попробуем с другими параметрами. Сделай это по порядку, начиная с первого и варьируя постепенно, как ты этот делал с K22.

– Профессор, остается очень мало хлеба, – возразил Маррон. – Полагаю, нам стоит попробовать с какими-нибудь иными предметами, прежде чем перейти к другим параметрам.

– Хм… Ты прав.

Дрю взял тефлоновый блокнот со стоящей поблизости стойки и положил его на пластину.

Изменяя K22, они добились исчезновения части этого блокнота. Тот же результат они получили и с куском дерева, призмой, свинцовой пластиной и губкой для грифельной доски.

А также они выяснили, что толщина перемещаемого предмета, составляла примерно полсантиметра.

Было десять часов вечера, когда они приступили к изменению других параметров. Они погасили все лампы, за исключением единственной, что висела над рабочей поверхностью. Призрачный свет луны проникал в ближайшее окно, освещая плечи двух мужчин, склоненных над потертым рабочим столом в самой обычной физической лаборатории. Они работали в почти монашеской тишине. Студент наблюдал за учителем, а учитель находил новые силы в интуиции ученика, молодого, но смышленого. Им достаточно было двух слов, иногда даже всего лишь жестов для понимания, потому что они понимали друг друга с полуслова и продолжали в совершенной гармонии исследование необыкновенного ускользающего феномена.

– Должен быть обмен, – заметил Дрю во время испытания.

Маррон вопросительно взглянул на него.

– Если предмет перемещается или расщепляется, то на его месте должна образовываться пустота, которую сразу же должен заполнять воздух, производя резкий звук вроде щелчка. Поскольку такой звук не слышен, смею предположить, что предмет, который испаряется отсюда, перемещается в другое место и занимает там тот объем воздуха, который перемещается сюда. Обмен должен быть моментальный и одновременный.

«Кто знает, куда попали все эти штуки, – подумал про себя Маррон, – и куда нацелен этот прибор?»

И вдруг мгновенно погасли единственная оставшаяся лампа и монитор компьютера, позволяющие видеть возможные оптические эффекты эксперимента. Помещение лаборатории погрузилось в темноту, и лишь лунный свет слабо освещал пространство.

Никакого шума, кроме вентилятора компьютера, который приглушенно дул, да мирного жужжания генератора высокого напряжения.

Маррон выглянул из окна и заметил нечто странное: лик луны, который мы привыкли видеть, глядя на нее, теперь, казалось, изумленно взирал на них, будто они оба не должны были заниматься тем, что они делали.

Или, возможно, не должны были делать это сейчас.

Маррон вздрогнул, но тут же встрепенулся и включил клапан.

Лаборатория погрузилась в еще большую темноту. Ученик на мгновение похолодел от ужаса, и на его лбу выступил пот.

– Профессор… – пробормотал он.

В ответ он услышал только странный скрип. Он не смел пошевелиться, вспотев еще сильнее.

Казалось, что время в лаборатории остановилось.

По-прежнему стояла темнота, ужасающая темнота, и ему показалось, словно громадная рука все сильнее сжимала его.

Напряжение стало невыносимым.

Прошло еще полминуты, потом ветер прогнал облако, закрывавшее луну, и она снова холодно осветила пространство.

Маррон посмотрел на Дрю.

Старый профессор сидел с широко раскрытыми глазами, бледный как полотно, с силой вцепившись руками в рабочий стол так, что даже побелели костяшки пальцев. Это и производило скрип, который студент слышал мгновениями раньше. Уверенность и самоконтроль Дрю испарились, и в тот момент он был самим воплощением страха.

– Профессор… – еще раз попробовал Маррон.

Казалось, Дрю начал медленно приходить в себя.

– Включи свет, Маррон, – с трудом дыша, произнес он.

Юноша нащупал выключатель и зажег лампу. Яркий свет осветил рабочий стол. Не произнося ни слова, он подошел к стене и включил все лампы лаборатории.

Казалось, что жизнь возвращалась, и что весь этот свет быстро стер минуты ужаса. Дрю поднялся с сидения и сделал несколько шагов. Потом вытер лоб платком.

Маррон вернулся к рабочему столу и посмотрел на пластину экспериментальной установки. Материя исчезла, как и прежде. Ничего не изменилось. Студент посмотрел на профессора, который возвращался к своему месту. Их взгляды встретились, и оба поняли, что в тот драматический момент испытали те же самые ощущения.

– Внушение. Только внушение. И ночь. Мы очень устали, столкнувшись с трудными проблемами. Бывает…– неуверенно промолвил Дрю, стараясь вернуть контроль над собой.

– Да, конечно. Должно быть так и есть, – подтвердил Маррон не особо убежденно, но чувствуя, что, как человек разумный, каким он себя считал, он должен быть, как говорил его учитель, более зрелым и более мудрым.

Оба вернулись к своей работе, охваченные, однако, некоторым сомнением.

Параметров на компьютере было двадцать восемь, и только к двум часам ночи Маррон и Дрю закончили испытания. Они сделали все пометки, сохранили все данные, которые использовали, и их глаза, опухшие от напряжения, потемневшие и покрасневшие от требуемого зрительного усилия, выражали невыразимую усталость вместе с искрой триумфа, который доводится испытать человеку не так уж много раз за всю свою жизнь.

Произошедший инцидент уже был забыт.