Простить нельзя любить

Глава 5 (Смутные чувства)

Каширский

Майя ушла, оставив меня одного разбираться с единственной зацепкой, какая могла пролить свет на мою историю. Но машина не спешила раскрывать ни свои, ни мои секреты. В бардачке оказалась квитанция. Машина арендована. Никаких личных вещей моих похитителей не было. Кроме пистолета, который так привычно лег мне в ладонь. Я может быть и не помнил своего имени, но моя моторная память хранила информацию, как управляться с оружием. Руки отработанными движениями проверили наличие патронов. Полная обойма порадовала, хоть я надеялся, что мне не понадобиться применять эту штуку.

Я залез под кресла, обшарил задние сидения. Там тоже ничего не нашлось интересного. Только следы перевозки грязного и окровавленного меня маленькой группой спасения. Никто не выронил визитки, как могло бы случиться, будь ситуация киношной. Нет, мне все так же неизвестно, кто меня похитил и зачем. По какой причине.

А вот открыв багажник, я поймал легкое дежавю. Потому что буквально почувствовал родство с этим местом. Меня везли в нем. Тут были следы крови, лопата запачканная в жирной земле. И в углу валялось неприметное кожаное портмоне. Оно черное почти сливалось с обшивкой багажника, и я чудом его заметил. Мое ли оно? Или какой иной жертвы?

Документы на имя Коширского Валентина Валерьевича. На фото представительного вида мужчина, внешне успешный бизнесмен, не меньше. Да и по содержимому портмоне это понятно. Набор кредиток, наличность крупными купюрами, визитки судя по всему влиятельных людей. Не знаю даже хочу ли я чтоб владельцем этого имущества был я? Возможно, будь тут набор скидочных карточек в сетевые магазины и аптеки, да зарплатная кредитка, я бы почувствовал некое облегчение, зная, что я обычный человек, которому не повезло. Но то, что я вижу сейчас… это кошелек богатого и скорее всего не очень порядочного в правовом поле субъекта. Потому что такие деньги не заработаешь честным трудом.

Я закрыл багажник и подковылял к боковому зеркалу, пытаясь себя рассмотреть и сверить с фото в документах. Лицо все еще было в следах недавних побоев, но синяки уже успели пожелтеть. Но отросшая борода мешала узнаванию. И тем не менее сходство есть. Если побреюсь, скажу точнее.

Я уже собирался идти обратно в дом, когда услышал грохот, словно кто-то на полном ходу врезался в ворота.

- Черт, - выругался я, машинально пряча портмоне в карман спортивных брюк и вооружаясь. Пока я дошкандыбал до Майи, внеплановый гость уже держал ее за волосы и наносил ей удары по лицу. И выглядело это с его стороны довольно обыденно и привычно. Это не первое его и******е. И судя по реакции бойкой в принципе женщины, она боится негодяя и знает, что будет дальше. Майя что-то кричала о запрете приближения. Пыталась отбиться, но… я опередил ее.

Недолго думая, просто приставил пистолет к затылку твари, поднявшей руку на моего кареглазого ангела. И вот тут… меня снова накрыло дежавю. Я уже это делал. Убивал. И… мои пальцы не дрогнут спустить курок. Это осознание напугало меня. Я чуть было не выронил оружие, глядя на него, как на ядовитую гадюку, но удержал себя в руках. Потом разберусь со своим прошлым. Сейчас надо защитить Майю. И я справился. Защитил. Несмотря на то, что ноги уже почти не держали, а раны начали кровить сквозь повязку.

- Ты осуждаешь меня за слабоволие? – Отвлекла меня от молчаливого анализа ситуации Майя. Она ловко обрабатывала мне раны, промывая их снова и накладывая повязки. Приложила руку к моему лбу, пробуя нет ли жара.

- В смысле? – непонял я, встряхнув головой. Мысли из головы все разбежались, и я никак не мог ухватиться за какую-либо нужную, чтобы начать вспоминать свою жизнь.

- Ты молчишь так осуждающе, - вздыхает Майя, наклеивая широкий хирургический пластырь. – Думаешь, я из тех забитых женщин, что терпят побои и оправдывают своих мужчин?

- Нет, - хмыкнул я, - ты не похожа на забитую и безвольную. Но тем не менее, боишься его.

Девушка кивнула и обреченно вздохнула.

- Мы с Виктором были вместе не долго. И по началу отношения казались даже сказочными. Он красиво ухаживал, стремительно меня добивался, не давал прохода буквально. Все было романтично.

- Типичное абьюзивное поведение на ранней стадии, - кивнул я. – Дай догадаюсь, что было дальше? Стоило ему получить тебя, как все изменилось? Ревность, скандалы на ровном месте, попытки унизить тебя, нивелирование твоих достижений, убеждал, что ты без него ничто? Быстро пропали друзья из круга общения, ты стала зависима от гада в моральном и эмоциональном плане? Ждала его одобрения во всем и боялась не угодить?

Майя кивнула, чтобы я не видел ее слез.

- Он выставлял меня чуть ли не чокнутой в глазах наших общих знакомых, - вздохнула она. И когда я пыталась что-то доказать, то выходило только хуже. Я поняла, что эти отношения токсичны и решила порвать с ним.

- Тогда-то он и поднял руку? – догадался я и женщина рядом со мной снова кивнула, сдерживая слезы.

- Я ушла в тот же день, как выписалась из больницы, - призналась Майя. – Но он заявился ко мне в квартиру и начал требовать вернуться, угрожал. Перебил все, что нашел стеклянное. Я не попала в больницу в тот день. Но была сломлена и запугана. Меня пугала боль, которую он причинял. Мне пришлось подчиниться.

- Но долго терпеть это ты не смогла?

- Я не из терпил, - покачала головой Майя. – После нескольких вызовов полиции, я решила действовать самостоятельно. Потому что каждый раз он возвращался из участка злой и снова срывался на мне. Тогда в один из дней я дала отпор. И вызвала полицию. Пока его забирали в больницу, я накатала заявление. А к тому моменту, как его выпустили, у меня уже был запрет на приближение и двести километров за спиной. Благо, что досталось ему тогда крепко, я успела и сама восстановиться физически и свалить сюда, чтобы залечь на дно в лесной глуши.

- Но он все равно нашел, - задумчиво протянул я. – Знаешь, это еще не конец, он вернется. И будет возвращаться до тех пор, пока его не переедет автобус.

- С чего ты решил? Он казался напуганным сейчас.

- Такие твари не прощают своего унижения, - покачал я головой. – Увы, но как оказалось, чем меньше человек из себя представляет, тем больше мнит. Виктор ничтожество, который лелеет свое чувство важности, унижая и избивая других. Он не стерпит такого удара.

- Говоришь, как психолог, - фыркнула Майя, скрывая за шуткой свою тревогу.

- Думаю, это говорит во мне опыт прожитых лет, - зевнул я. – Пусть я и не помню своего имени, но здравый смысл из меня не вышибли пока.

- Не говори отцу, что Виктор ко мне руки тянул, - попросила она внезапно и неловко пояснила, - он очень горяч и скор на расправу. Если узнает правду, отправиться искать этого гада.

- Ты думаешь, он поверит, что кто-то ошибся адресом, разнесся его ворота? – фыркнул я.

- Я просто… не знаю, как ему сказать, - всплеснула руками девушка, и неловко схватила мою футболку, помогая мне одеться.

- Позвони в полицию. Пусть его встретят в городе.

- Я… уже, - неправдоподобно врет она и я хмурюсь, перехватываю ее за руки, усаживая рядом.

- Ты должна его сдать. Хватит жалеть ничтожество. Он не стоит твоей заботы, Майя!

- Да я не за него волнуюсь! – вспылила она, пытаясь вырваться, но я не пустил, хоть мне каждое движение доставляет боль. – Он ранен! Это огнестрел, понимаешь? Это преступление!

- Мне что-то подсказывается, что я в этом понимаю побольше тебя, - неловко пошутил я. – Ты боишься, что у меня будут проблемы?

- В смысле, больше этих? – повела она ладонью в воздухе, намекая на мое жалкое израненное состояние. – Да! Тебя могут посадить.

- Майя, позвони и заяви в полицию, - настаиваю я, качая головой. Не знаю почему, но больше не чувствую страха перед стражами порядка. Может быть я один из них? Или потому, что я встаю на ноги и в случае чего, смогу дать отпор? – Я уйду раньше, чем за мной приедут полицейские. Скажешь, что не знаешь где он пулю споймал. Это было уже после его визита к тебе.

- Натянуто, - скривилась я.

- Но поверят тебе, а не маньяку преследователю, - выгнул я бровь. – А тут у тебя точно не найдут оружия, из которого в него стреляли. Так что, звони, пусть его упекут надолго.

- Ладно, - вздохнула робко Майя и вдруг поменяла тему, неловко отведя глаза. – Когда ты собираешься уходить? На ногах еле стоишь…

- Я крепче, чем кажусь, - усмехаюсь я. – Думаю, пара дней и смогу освободить вас от моего навязчивого присутствия.

- Пара дней? – в голосе Майи не было удивления, а скорее… разочарование. И я улыбнулся ей ободряюще. Мне самому жаль прощаться. Но… я должен все выяснить о себе. Вернуть свою жизнь, какой бы она не была.

- Если… ты дождешься… я вернусь, - внезапно для нас обоих говорю я, касаясь женской щеки и оторвавшись от спинки кровати, приблизился к ее лицу. – Если… ты этого хочешь… - прошептал я, касаясь губами ее губ… Пробно, будто прося разрешение. Я не мог позволить себе грубости. Передо мной не только ангел, спасший мою жизнь, но и жертва домашнего насилия, а значит любой мой шаг может напугать и проложить пропасть между нами. Поэтому я был осторожен, но все во мне кричало, что это неправильно, что мне непривычно это поведение. Женские губы вызывали желание брать. Жестко и зло. Пока не получу чувство насыщения. И вот эти вот полу-меры… закручивали внутри голод.

- Я… - пискнула жалобно Майя, приводя меня в чувства своим голосом, и я моргнул, струшивая наваждение.

- Прости, - отстранился я. – Мне надо еще пара дней. И я уйду. И не вернусь. – Решил я, раз не услышал страстного признания, что леди будет ждать. Значит, я неправильно понял все. Хотя что я могу понять верно сейчас. Когда моя голова вся набекрень. Даже имени своего не помню.

- Я… не знаю, что сказать, - вдруг продолжила свой лепет Майя. – Я тебя не знаю… Совсем…

- Конечно, - кивнул я с пониманием. – Все правильно, Майя. Ты не обязана мне доверять. У тебя вообще должны быть проблемы с доверием к людям теперь.

- Нет, я… просто растерянна, - качает она головой и вдруг склоняется ко мне, и сама касается моих губ, неловко, будто спрашивая разрешения. Но я то уж точно не жертва, чего меня жалеть и я отвечаю на ее порыв, скользнув языком между сладких женских губ. Мои руки ожили, притягивая женское тело в мои объятия и не смотря на дискомфорт в некоторых особо уязвленных местах, я не чувствую боли, прижимая своего ангела.

- А вдруг ты бандит? – выдыхает мне в губы Майя боязливо.

- Я не помню, - пожимаю я плечами и возвращаюсь от разговоров к поцелуям. – Ты мой ангел… - шепчу я в разрыве губ и поймав тоненький стон женщины, выпиваю его, глубоко целуя горячий рот. Влажные губы буквально топили меня в своей чувственности, позволяя вторгаться между ними и чуть ли не трахать языком, от чего у меня член встал колом, а женское тело уже вовсю извивалось, возбудившись. Она ерзала бедрами, желая ласки, но тут за дверью послышался мат Романа и мы отпрянули друг от друга, как нашалившие школьники.

- Прости, - ляпнули одновременно, облизывая губы. Майя отсела, скривилась возмущенно.

- Прости, - повторил я.

- Просто теперь я буду голодная и злая, - буркнула она, делая вид, что собирает мусор после перевязки, когда вошел в комнату ее отец.

- Никто не хочет мне ничего рассказать? – сурово спросил он и мы переглянулись, как дети, пожали плечами, мол нет, это не мы тут целовались. – Кто расхерачил мои ворота? – зарычал Роман и Майя вздохнула, всплеснула руками обреченно. Отвела взгляд.

- Майя? – сурово вздернул бровь ее старик.

- Майя, он должен знать, - вклинился я, но понимая, что о таких вещах говорить нелегко. Не многие даже с психологом готовы обсуждать это, предложил. – Хочешь, я сам расскажу?

Ангел замерла на миг и вдруг сурово кивнула, сжав пухлые, капризные губы.

- Я… приготовлю обед, - решила она, оставляя нас с Романом наедине. То есть, тупо сбежала. А я? А я не запуганная девочка, я могу говорить вслух о том, что важно.

- Ну! – сурово пробасил старик, когда дверь закрылась за его дочерью.

- Вы должны пообещать, что не вспылите, - начал я. – Майе пришлось многое пережить. И если вы отреагируете неадекватно, вместо поддержки, то только ухудшите ее состояние.

- Не похож ты на психотерапевта, - прищурился Роман. – Скорее на бандита, которого не добили конкуренты. Так скажи, разве это не из-за тебя все случилось сейчас?

- Ааам… нет. Это не за мной приходили. А за ней.

- ЧТО?

- Присаживайтесь, Роман. Я должен вам кое-что объяснить…

Майя

Нож в моих руках мелькал, безжалостно кроша в миску овощи. На плите тушилось жаркое из оленины, от заварника тянуло ароматом бергамота и апельсиновой цедры. В менажнице рядом были нарезанные кусочки лимона и имбиря, листики свежей мяты, которую отец выращивает на подоконнике. Кухня полнилась запахами, звуками и атмосферой уюта. Духовка звякнула, оповещая о готовности любимой папиной яблочной шарлотки. Я наклонилась вытащить пирог, а когда выпрямилась, чуть не выронила горячую вкусняшку, напоровшись на суровый взгляд отца. Он зашел в кухню неслышно и просто смотрел на меня, как я готовлю, думая о чем-то таком темном, что его взгляд казался пугающе решительным.

Я понимала, что он все знает теперь. И мне было стыдно за то говно, из которого мне пришлось выбираться. Но еще больше я волновалась, что он злится на меня за молчание. Но разве я могла рассказать такое?

Я поставила пирог на сто и скинула с рук прихватки, сделала шаг к отцу, собираясь объяснить, почему молчала, но не успела, он подошел быстрее и внезапно обнял меня. Он не осуждал меня, не стыдил. Только дарил поддержку и уверенность, что защитит, что мне нечего и некого бояться рядом с папой. Я расплакалась, не сдержав эмоций. И ревела, выплакивая все те обиды, всю боль, что Виктор нанес мне, а я терпела. И только сейчас понимаю, надо было раньше уйти, еще до первых побоев. Уже тогда, когда почувствовала себя ничтожеством благодаря его словам, уже тогда надо было уходить, не ждать. Но он так убедителен был, говоря, что я накручиваю себя, принижал важность моих чувств, смеялся над ними. И я верила, что сама виновата во всем, а он только пытается помочь…

- Надеюсь, ты хорошо ему врезала, - говорит отец, продолжая меня обнимать и наглаживать мою буйную голову.

- Шутишь?! – шмыгнула я носом, отрываясь от отцовского плеча. – В реанимацию отправила. Все, как ты учил.

- Я не учил терпеть, - скептически скривился папа и снова обнял меня. Шепнул на ухо, - я его убью, если встречу. Можешь о нем больше не думать.

- Пап, нельзя так, - возмутилась я, не желая, чтобы моего старика посадили за решетку.

- А давай-ка поедим! – наигранно радостно сменил тему разговора он. – Это запах моей любимой шарлотки, м?

- Помоги нашему гостю добраться до кухни, - махнула я рукой, - ему пора понемногу ходить.

_____

Вооот… страсти накаляются… как вам?

О, я надеюсь, что вас увлекает история, потому что я очень долго ее продумывала и пролог сочла годным только с четвертой попытки))) Представляете, я одну главу писала четыре раза, прежде, чем она меня устроила))) Вот такая я увлекающаяся натура)))