Простить нельзя любить

Глава 3 (Улыбка бородатого чудовища)

Майя

Наш гость был более, чем проблемным. И благо, что я уже привычно привезла папе запас лекарств самого широкого диапазона. От диареи, изжоги и икоты до сердечных, обезболивающих, антигистаминных и даже от эректильной дисфункции, хотя сомневаюсь, что он ходит на эротические свидания к какой-то похотливой старушке из ближайшего городка. Но я на всякий случай покупаю, как я думала все необходимое, что могут продать без рецепта. Отец живет в лесу, один. Вокруг бродят дикие звери, он часто работает с опасными инструментами, типа циркулярной пилы или электролобзика. Все это при неудачном стечении обстоятельств может нанести серьезную травму. И поэтому я не скуплюсь на запасы медикаментов, перевязочных и расходных материалов. Не говоря уже о необходимых антибиотиках и, на всякий случай затариваю его от стандартных ОРВИ и Гриппа. Словом, не скуплюсь. Предпочитаю купить и выбросить за ненадобностью, чем не иметь в запасе, когда нужно. А с учетом, что в большой город я попаду нескоро, в этот раз закупилась я больше обычного.

Ковид отец так и пережил, потому что имел большой запас медикаментов, когда я не могла приехать и выхаживать его. Хотя живя в глуши умудриться поймать ковид, это надо было умудриться! Но старик у меня талантливый, что поделать!

И вот, кто бы знал, что запасы пригодятся так быстро! И слава богу, что не папе!

На боку у незнакомца было поверхностное огнестрельное. Пуля вспорола бок несчастного, не задев ничего внутри. Ранение в целом не серьезное, если не поймать заражение крови. Но с этим справились антибиотики. К сожалению пулевое ранение было далеко не единственным и одно из самых безобидных. В целом, на теле незнакомца не было живого места. И я могла только гадать, есть ли у него переломы. Открытых точно не видела. Увы, но скорая к нам добраться не могла, хоть это было ожидаемо. А вот то, что мы даже дозвониться не смогли, чтобы позвать на помощь раненному или хотя бы получить инструкции, что делать, огорчало не по-детски. После бури линии связи оборваны, интернет отсутствует. Мы оторваны от мира и цивилизации. Но нам и не привыкать. Особенно папе, он волк бывалый. Чего только не пережил за свои годы. А вот я отвыкла немного. И руки мои подрагивали.

Перебрав ящик с запасами медикаментов, мы смогли наколоть несчастного анальгетиками, чтобы он не загнулся от болевого шока. Промыли раны раствором с антибиотиком, очистили от волокон одежды, и наложили повязки. Для верности бахнули еще антибиотики внутримышечно. Я была не уверена, не начнется ли некроз тканей по краям ранения. Зашивать не решилась, поскольку сама рана некрупная. И кровотечение оказалось контролируемым. Уже к утру незнакомец открыл глаза и попытался сопротивляться помощи. Запретил обращаться в скорую и полицию. Тут-то я возблагодарила небеса за оборванные провода. Хорошо, что мы не дозвонились никуда – могли ведь на себя еще накликать неприятности.

Решив с отцом, что лучше непутевого выходить самим и отпустить его на все четыре стороны, продолжили в том же духе: анальгетики, антибиотики, смена повязки и обработка других, более мелких ран. Когда стал более менее вменяем и смог принимать лекарства перорально, я начала глушить ему вред от антибиотиков пробиотиками и благо, что я запасливая мышка. Но чем еще можно помочь, не представляла даже. Этому человеку нужно время и уход. И я в силах это обеспечить. Но дать гарантию на успех не могу. Мы все сейчас играли в лотерею и на кону стояла человеческая жизнь.

Каширский

Я долго чувствовал себя беспомощным и убогим. Не смотря на мое состояние близкое к смерти, мне было неприятно выглядеть слабым в глазах моего ангела. Я ненавидел себя за то, что она должна мучиться, перевязывая меня. Обтирая мое тело горячим влажным полотенцем, а затем просушивая сухим. В комнате, где я лежал сильно пахло травами и, наверное, только благодаря им я не чувствовал вонь собственного давно немытого тела. И когда Майя, как звали ангела, обмывала мое тело, мне становилось физически легче. Но на душе гаже.

Она меняла повязки и обмазывала пекучим раствором раны и ссадины. Всегда была сосредоточена и серьезна. И неразговорчива со мной. Хотя я слышал, как откуда-то из недр дома доносился ее голос, когда она говорила со своим отцом. И тогда ангел щебетала, как пташка, рассказывая ему о своей жизни в городе. До меня доносились лишь обрывки фраз, но я мог склеить их в более или менее связные и наполненные смыслом предложения. Она говорила о детях и их проделках, смеялась, рассказывая, как ее маленькие ученицы чудачат на занятиях.

"Она еще и учительница" - подумал я тогда, устало прикрыв глаза, будто это могло помочь мне лучше слышать разговор из другой комнаты. - "Просто святая душа. Точно, что ангел" - удивлялся я, не понимая, как Майя решилась на такую авантюру с умирающим бомжем. - "Рисковая..."

Старик, назвавшийся Романом, помогал дочери по мере своих сил, но я чувствовал, что ему неприятен. Он бы оставил меня умирать в лесу, не вынуди его дочь принести меня в дом, как брошенную дворняжку. И тем не менее, он выхаживал меня, стараясь не выдавать своих мыслей на мой счет. Помогал мне первый раз сесть, кутая в одеяло. Я был голым, поскольку после всех приключений, которые помнил лишь урывками, мои вещи можно было только сжечь. Что кстати спасители и сделали. Поэтому, когда пришло время мне начинать вставать, Богдан выдал мне чистую одежду. Не новую, видимо его личную. Но чистую и удобную для жизни в диких условиях. Я не мог рассчитывать даже на такую помощь. Так что брендовых деловых костюмов точно не ждал. Был благодарен за все.

Роман самолично помог мне надеть трусы и спортивные штаны. Я неловко поблагодарил старика, чувствуя себя тряпкой. Но к сожалению моя перевязка не позволяла мне наклониться и самому справиться с задачей. Благо, что хоть не Майя мне помогала в этом. С туалетом справляться мне тоже помогал частично старик. Частично я сам, насколько мог. И надо заметить Роман не сказал мне ни единого кривого слова, когда поднимал меня с толчка.

Зато Майя кормила меня. Первые три дня, пока мои руки еще тряслись от слабости. Но с каждым днем я все увереннее держал ложку в руках, а себя вертикально, хоть и сидя в кровати. Самостоятельно вставать и передвигаться я начал через неделю. Сколько до этого был без сознания не знаю. Даже не спрашивал, чтобы не расстраиваться. Если уж я не помню своего прошлого и даже имени, то какая разница, сколько дней я умирал?!

- Тебя надо показать врачу, - качает головой Майя, осматривая мою рану.

- Ты отлично справилась сама, - поджимаю я губы, чтобы не выдать себя. Эта женщина вызывала у меня странную смесь чувств, которая пугала меня. Я был благодарен ей за спасение, но я не хотел быть слабым в ее глазах. Но был, ведь куда еще слабее! И это меня бесило. Мне хотелось оттолкнуть ее, чтобы ушла и не видела меня таким. Я держался, чтобы не нагрубить, не обидеть ангела, спасшего мне жизнь. Она не заслужила хамства из-за воспалившегося чувства уязвленного мужского достоинства. Не ее вина, что я такой. Поэтому я держался. И не только от грубости, но и от страсти. Каждый раз, когда тонкие пальцы касались моего тела, нанося новые медикаменты, клея пластыри и перевязывая бинты, я вздрагивал, чувствуя, как толпа мурашек забирается под кожу.

Эта женщина была ходячим афродизиаком. Мертвый бы проснулся от ее рук. Не то, что раненный ожил. И я был вынужден терпеть и заставлять себя думать о чем-то мерзком, чтобы Майя не видела, какое оказывает на меня влияние. Боюсь, что стоящий колом член у еле живого и незнакомого мужика ее оскорбит не меньше, чем если бы я нагрубил ей и прогнал.

- Я знаю, что я отлично справилась, - усмехается Майя, клея широкий пластырь, который потом будет больно отрывать, по ощущениям так вместе с кожей. – Твои раны быстро заживают. Даже огнестрельная. Раз ты все еще жив, значит счастливчик. Пуля прошла аккуратно, не задев ничего важного внутри. Отмирания и нагноения тканей тоже не видно. Ты явно идешь на поправку.

- Ты врач? – удивился я. И хотя я знал, что она учит детей, а не оперирует, решил не выдавать своего секрета. Не хочу, чтобы она подумала, что я подслушивал специально. Майя усмехнулась на мой вопрос, а я залип, рассматривая своего ангела. У нее были большие ореховые глаза и густая каштановая шевелюра, завязанная в небрежный пучок. Ее свободный легкий свитер и рванные джинсы придавали уютный, приземленный вид женщине, которая своей аурой и улыбкой напоминала богиню.

- Все сезоны Хаоса и Анатомии страсти считаются за медицинское образование? – усмехнулась Майя, помогая мне надеть футболку после перевязки. Я не знал, о чем она говорит, но по смыслу догадался, что мне еще повезло, раз выжил.

- Расслабься, - рассмеялась женщина, - я не смотрю сериалы, это просто заезженная шутка из интернета.

- Но ты все равно смогла меня выходить, - пожал я плечами и скривился от боли. Тело все еще болело.

- Я дочь охотника, - пояснила Майя. – Выросла в этом лесу. Мы с отцом больше жили тут дикарями, чем в городе. А здесь приходиться быть суровой и закаленной. Не умеешь наложить себе повязку, жгут или шину, - не выживешь. Не сможешь остановить кровь, не знаешь, какой лист приложить от укуса насекомого или какие ягоды съесть при расстройстве желудка – не выживешь. Не умеешь зашить глубокий порез, сделать себе укол обезболивающего или не имеешь в кармане антигистаминного…

- Не выживешь? – догадался я, улыбаясь. Майя замерла на секунду, залипнув взглядом на моих губах, но тут же отвернулась и смущенно подтвердила мои слова.

- Точно. Не выживешь. Поэтому папа меня подготовил даже на случай зомби апокалипсиса. Я, конечно, сердце вручную не заведу и ампутацию в полевых условиях не сделаю. Но уж ранку зеленкой замазать могу.

- Это все могут, - хмыкнул я, дразня ее. Почему-то показалось, что между нами появилась неловкость. Вот еще пять минут назад я был ее пациентом и Майя не стеснялась меня ни лечить, ни мыть, ни просто касаться, проверяя раны. А сейчас… будто она что-то увидела во мне или поняла. А может быть узнала? Не знаю, но стала более скована.

- Извини, я… - подорвалась с края моей постели Майя, нервно комкая упаковку от пластырей и шприцов. – Забыла кое-что… мне… надо…

- Стой, - поймал я за руку своего ангела, не отпустив. – Что… произошло? Ты узнала меня? Знаешь кто я? Поэтому бежишь?

- Нет, - смутилась еще больше Майя, робко сев обратно. – Я не знаю тебя.

Я вздохнул, не зная радует меня это или огорчает. Знать кто я важно. Но внутреннее чувство твердит, что мне не понравится это знание.

- Тогда что произошло? – повел я бровью, рассматривая ее. – Я чем-то обидел?

- Нет, - нехотя призналась она и закатив глаза, как на духу выдала. – Просто ты бородатый израненный незнакомец, которого я пожалела и за которого в ответе перед своей совестью. И когда я подбирала тебя, мне было плевать кто ты, красив ли, богат ли. Хороший ли человек или заслужил своей участи? Я спасала человека, не оглядываясь на мелочи.

- И что изменилось? – удивился я, не отпуская руку своей спасительницы. Ее пальчики меленько подрагивали в моих, и я ободряюще их погладил, успокаивая.

- А теперь ты улыбнулся, бородатое чудовище! – зарычала она. – И… у тебя оказалась красивая улыбка! И я вдруг осознала, что ты мужчина! Возможно, довольно привлекательный, это я пока не поняла.

- Но улыбка уже сбила с толку? – догадался я. Ангел кивнул, а я усмехнулся и почесал свою щетину. – Я тоже не знаю, какой я под этим слоем шерсти. Но если тебе будет легче, могу больше не улыбаться. Чтобы не сбивать тебя с толку.

- Я не из тех, кто влюбляется с первой улыбки! – раздраженно фыркнула женщина. – И… я себе запретила вообще думать о мужчинах!

- Почему? – удивился я, даже дернулся от этой новости.

- На гадов западаю, - нехотя призналась Майя. – А мне больше не надо в жизни гадов.

- Но ты все равно залипла, и сбита с толку, - хмыкнул я.

- На этом и закроем тему! – гордо вздернула очаровательный носик Майя и скривила капризно пухлые губки. – Я просто умею ценить красоту. Не важно, что это: картина, статуя, фильм, женщина или мужчина… если то, на что я смотрю радует глаз и цепляет разум, я могу залипнуть. Это ничего не значит. Просто я ценитель…

- Спасибо, - снова улыбнулся я, заставляя ее замолчать и подавиться своими словами. – Мне приятно, что ты считаешь мою улыбку красивой. Пусть я и не помню, какая она. Но доверяю твоему суждению.

- Рррр! – рассерженно зарычала Майя, топнув ногой. – Прекрати немедленно! Ты специально улыбаешься, чтобы я снова вела себя, как дура!

- Нет, чтобы снова увидеть твое смущение. Оно тебя красит, придает лицу некий флер невинности, - усмехнулся я.

Майя же совсем рассердилась, причем скорее всего на себя. Потому что убежала из комнаты, хлопнув дверью, оставив меня в одиночестве со своими мыслями. И почему-то мне не хотелось думать о своем прошлом и вспоминать кто я. Мне хотелось думать только о ее ореховых глазах, светящихся от смешанных чувств, которые ее пугают.

Кажется, не я один чувствую химию между нами. Но воспользоваться этим я точно не в праве. Не после всего хорошего, что получил от этой семьи. Придется держать в руках нас обоих, раз у ангела с самоконтролем проблемы. Но себе-то я доверять могу? Или... А как себе доверять, если вообще ничего о себе не знаешь?

___

Ну и что вы думаете о таких странных отношениях? Имеют ли они шанс?