Ей и правда было плоховато, но не настолько, как показывала. Ничего, в целях самосохранения лучше побыть грязной, вонючей и больной, авось хоть супружеский долг до свадьбы не стребуют.
И верно, в глазах Таламира читалось явное отвращение. Пожалел, небось, уже, что ее сестру солдатне отдал… ничего, припомним. Алаис мысленно пообещала себе, что она Таламира тоже пожалеет. Чем-нибудь потяжелее.
— Оставьте нас.
Девицы вымелись, словно вспугнутый курятник, с таким же изяществом и звуковым сопровождением. Алаис проводила их больными глазами.
— Монтьер…
— Лежите, Алаис, вы пока ужасно выглядите, — снизошел до комплимента Таламир.
— Ваша воля — закон, монтьер.
Алаис сделала вид, что приподнимает голову от подушки, — и тут же уронила ее обратно. От волос и кожи так потом шибало, что она сама
