Сожительница

Глава 17

Оксана лежала на кровати вся в слезах. Давно у нее не было столь мрачно на душе. Пожалуй, даже для нее это уже слишком. В один день два таких тяжелых событий. Не случайно Лиза почувствовала, что выдержать такую психологическую нагрузку очень сложно и настояла, что проводит ее до дома.

Оксана была довольна и одновременно не довольна этой инициативой. Довольна потому, что быть одной в такой ситуации слишком тяжело. А не довольна тем, что в обществе Лизы ей приходилось сдерживать свои эмоции. Почему-то в ее голове постоянно звучала мысль,  что не должна расплакаться в ее присутствии. Хотя собственно, почему,  не очень представляла. Ну, заплачет,  ну прольет какое-то количество слез,  будет выглядеть слабой и жалкой. Но разве это что-то способно  изменить, все самое плохое уже случилось. Ее сняли с должности, и теперь она может  демонстрировать свою слабость ровно столько, сколько ей захочется. Если, конечно, уместно  употребить здесь это слово. 

 Оксана вдруг вспомнила, что ей предстоит еще одно испытание: она обязана рассказать дочери о завещании Ягодова и  о том, как она с ним поступила. Скрыть этот факт она не имеет морального права. Иначе ей  всю жизнь будет стыдно перед Наташей. Это надолго, если не навсегда отравит их отношения.  Правда, как дочь отнесется к ее рассказу, Оксана тоже не знает, не исключено, что она ее не простит. Ведь решение столь мучившего Наташу  вопроса было словно по заказу поднесено прямо на блюдечке.  Такого даже редко в сказках прочтешь. А тут не сказка, а вполне реальная жизнь.

 Оксана встала и босиком подошла к окну. Cтала смотреть на город. Уже стемнело, по улице нескончаемой вереницей неслись машины. И нескончаемое число огней возникали и быстро исчезали в черном пространстве вечера. Она понимала, что надо идти к дочери, рассказывать обо всем. Но Оксана медлила, какие-то мысли блуждали в ее голове. Они были столь рассеянными и нечеткими, что она с трудом могла понять их.

Внезапно она осознала, что хотят сообщить ей ее мысли. Она даже немного удивилась их направленности. А собственно, почему нет. Что ей, как воздух,  необходимо в данный момент? Найти какую-то опору для себя. У дочери она ее точно не найдет, она только еще больше поколеблется. А вот есть место, где, по крайней мере, можно попробовать ее отыскать. Скорей всего из этого вряд ли что получится, но даже если есть один шанс из тысячи, его надо использовать.

Она успела в самую последнюю минуту, показала контрамарку, которой на все спектакли снабдил ее когда-то Олег, и вошла в зал. Он был совсем маленький, мест на пятьдесят-шестьдесят не больше. Ни одного свободного кресла она не обнаружила. Но это ее не слишком смутило, так как в такой же ситуации тут находилось еще с десяток человек. И они нашли простой выход из положения, сели на пол. И Оксана решила, что если так поступить могут они,  то почему не может сделать то же самое и она.

Оксана села на пол рядом с какой-то парочкой. Вряд ли им было больше шестнадцати. Так как свет еще не выключили, она осмотрела зал, публика почти вся состояла из молодых лиц. Она нашла не больше двух-трех пожилых зрителей. И это ее немного успокоило; пусть людей ее возраста здесь совсем мало, но все же она не одна. Ей было бы неловко ощущать себя белой вороной на этой молодежной тусовке.

Театр, в котором Олег был главным режиссером, так и назывался Экспериментальным. Оксана приходила сюда всего  пару раз и была согласна с его названием. Тут действительно ставили эксперименты, причем, как ей показалось, на людях, точней на зрителях. Но вот насколько они были оправданы, она сильно сомневалась. В одном спектакле, например, пара на сцене занималась любовью. В чем в чем, а обвинить в ханжестве  Оксану  никто не мог, достаточно сказать, что невинность она потеряла в шестнадцать лет. И ей точно было известно, что она была первой  из всех девчонок класса, которая стала женщиной. Более того, она не стала скрывать этого факта ни в школе, ни дома, а с гордостью о содеянном поведала о нем городу и миру.  Переполох был сильный, ее даже вызывали к директору, которая никак не могла решить, как ей себя вести в этой деликатной ситуации.  А мама, узнав, неожиданно зарыдала.  Оксана смотрела на нее и не могла понять, почему она плачет, как о погибшей. Ведь ничего абсолютно экстраординарного не случилось, такое рано или поздно происходит с подавляющим количеством девушек. И вообще, она после этого ничуть не изменилась, разве что в ней произошли незначительные физиологические перемены. И что из этого? Было бы о чем горевать.

 А вот  тот раз в театре Оксана была шокирована.  Шокирована не самой этой сценой – как ни странно большого интереса это зрелище у нее не вызвало – а той легкостью и беспечностью, с которой все это было продемонстрировано. Тогда она ясно осознала разницу между нею и  теми, кто это показывает: у нее, несмотря на всю ее продвинутость,   сохранились внутренние барьеры, которые дают о себе знать вот в такие моменты,  а у них они уже разрушены.  Вот только, какой из вариантов лучше, определить она не в состоянии. 

  Оксана смотрела спектакль и пыталась примерить то, что творилось на сцене, к своей жизни. Это была пьеса о человеке без привязанностей, о человеке, который легко расставался, так же легко сближался, на которого все происходящее не оказывало ровно никакого внимания. Включая и собственную смерть, поджидавшую его в конце этого действа.

И снова Оксане показалось все это каким-то удивительным фарсом, чисто умозрительным представлением о жизни. Она смотрела на сцену, а думала о своем. И пыталась одно наложить на другое. Но из этого ничего путного не выходило. И все же ее не переставал мучить вопрос: кто дальше от реальности: она или сценический герой? В первой половине спектакля  она была убеждена, что герой. Но чем дальше разворачивалось действие, тем слабела эта уверенность. Она ведь отлично знает, что задача Олега – это разбивать стереотипы. Он просто помешан на этом. Иногда ей даже казалось, что само разбивание стереотипов стало для него по сути дела тем же самым стереотипом. Или она придирается к нему, завидует его смелости и бескомпромиссности? Как бы то ни было, но она за многие годы привыкла воспринимать свой образ мысли  и жизни как единственно неизбежный. И когда ей предлагают другой образец, он тут же вызывает у ней неприятие и отторжение. Вот и сейчас она под властью этого процесса. Но нужно ли позволять ей распоряжаться собой или дать ей бой? 

Оксана уже пожалела, что пришла в этот театр. Ничего для себя она унести  отсюда не сможет, уж слишком разные восприятия жизни у нее и героев на сцене. И кто прав в этой ситуации определить невозможно. Но вот как ей решать стоящие перед ней проблемы, оставаясь на тех же позициях, на которых находится она сейчас,  непонятно.

После спектакля Оксана зашла за кулисы. Правда, сделать ей это удалось не сразу, так как в зале долго не смолкала овация. Молодежь явно была в восторге от спектакля. Она всматривалась в их лица, пытаясь понять, что же их так задело. Неужели та самая полная отвязность  человека от жизни и от самого себя?  А почему бы собственно и нет, такой взгляд на человеческое существование должен быть им близок.

Олег находился в окружение актеров и поклонников. Но, увидев ее, тут же направился к Оксане.

- Я видел вас в зале, - сказал он. – Ну, как?

- Я не знаю, - честно ответила Оксана.

Олег неожиданно громко и радостно засмеялся. 

- Именно этого я и добивался. Моя задача заключалась в том, чтобы человек почувствовал бы себя растерянным, даже потерявшим  себя.

- Так оно и есть, - задумчиво произнесла Оксана. – Пока я смотрела, то несколько раз переживала это ощущение.

- Теперь вы видите, что мы не напрасно здесь работаем.

- Теперь вижу, - с некоторым сомнением проговорила она.

- Если вы меня минут десять подождете, то мы с вами совершим прогулку по вечерней Москве.

- Я подожду.

Но ожидание продлилось не десять минут, а все полчаса. Оксана. Все это время она терпеливо сидела на неудобном стуле. Она не обижалась на Олега, так как понимала, что после спектакля у него есть свои дела. И вообще, обижаться, это опять чувствовать свою зависимость от привычных реалий. А ей только что показали, как это неуместно и убого.

Несмотря на осень, вечер выдался теплым и сухим. И они решили пройтись. Оксана посматривала на Олега, пытаясь понять, почему в свое время ее дочь выбрала именно этого мужчину. Ведь она хорошо знала, что палитра поклонников у Наташи была достаточно разнообразной. Они не раз обсуждали кандидатуры претендентов на ее руку. И Олег среди них долго не котировался. Но однажды все изменилось, и Наташа привела для окончательного  знакомства именно его. А на вопрос матери, почему, ответила коротко, но емко: «Я его люблю». И больше не захотела ничего говорить.

- Почему вы сегодня пришли в театр? Вы ведь редко ходите? – спросил Олег.

- Были причины. Возникло желание разобраться в самой себе.

- Разобрались?

- Еще больше запуталась. У нас с дочерью общая проблема: мы обе знаем, что поступаем верно, но от этого нам становится только хуже.  У тебя так не бывает?

-   Нет. Я просто поступаю так, как считаю нужным. А правильно или не правильно мне по большому счету на это наплевать.

- Но ведь так можно совершить бог знает что какие поступки.

- К этому следует быть готовым, только и всего. Я не желаю ничего бояться.  Страх парализует волю. А что я буду делать при ее отсутствии.

- А если ты совершишь преступление?

- Что-то вас сегодня, Оксана Леонидовна, на криминал потянуло. Не думаю, что я совершу что-нибудь ужасное. Но если вдруг это случится, я готов отвечать за свой поступок. Знаете, в чем между нами разница?

- И в чем же?

- Вы хотите быть свободной в своих поступках, но ужасно боитесь их возможных последствий. А я не боюсь, поэтому все мои поступки абсолютно свободны. Разве вы не поняли, что именно об этом и был спектакль?

- Ты уж извини, Олег, но меня волнует не твой спектакль, а, как ты говоришь, последствия моих поступков. Ты тут прав, я действительно очень хочу и всегда хотела быть свободной в своих действиях. Но не получается, я не могу отрешиться от мысли, что последует расплата. Причем, платить буду не только я, но и мои близкие. И даже не очень близкие. И это в отличие от тебя, меня останавливает.

Олег пожал плечами.

 - Вы в такой раздвоенности можете прожить всю жизнь. Какой в этом смысл? Пусть другие сами  разбираются в своих жизнях. Вы должны думать в первую очередь о себе.

- Поэтому тебе все равно, что будет с Наташей и вашим сыном?

- Совсем не все равно. Но я не вижу здесь такой неразрешимой проблемы,  какую видите вы.

- И какое же ты видишь решение?

- Никакое.

- То есть как?

- Ваша беда в том, что вы всегда ищете какое-нибудь решение. А я не ищу никакого решения. Потому и не вижу никакой проблемы.

Оксана почувствовала, что от такой логики у нее с минуты на минуту может начаться головная боль.

- Если я правильно тебя поняла, то тебя не волнует, что будет с женой и  сыном.

- Волнует, - возразил Олег. – Ну и что. Беда в том, что в этом вопросе Наташа сильно похожа на вас. Ей непременно нужно сделать выбор. А жить без выбора она не в состоянии. Ей почему-то кажется, что это какая-то ущербная жизнь.

- Но что означает жить без выбора, я как-то слабо это понимаю.

- Это очень просто, на самом деле, гораздо проще, чем жить с вашим пресловутым выбором. Это жизнь  в потоке.  Наташа хочет со мной встречаться, хочет со мной з****************ю Она ведь без этого и двух дней прожить не может. Но она не может себе этого позволить, ведь ей нужно непременно, чтобы все определились бы. Она бы определилась, я бы определился, была бы у нас дома собака, она бы и ее заставила определиться. А вот без  определения переспать со мной она не в состоянии. Хотя и сильно хочет. И вынуждена это свое желание в себе подавлять. И так может  тянуться годами. Себя разрушит, но не уступит.

- А ты не считаешь, что это принципиальность.

- Считаю, что это глупость. Или бессмысленное упрямство. Вбила в голову мысль и не хочет с нее слезать. А ведь существуют полно других мыслей, почему не попользоваться ими.

- Например, мысль с тобой переспать?

- Почему бы и нет. Между прочим, замечательная идея.  Мы оба этого хотим. Но из-за ее упрямства, не можем удовлетворить свои красивые желания. Она придумала препятствия на их пути, и теперь сама же бьется лбом о них, как пуля о пуленепробиваемое стекло. И это называется у нее жизнью. А по мне так это идиотизм.

- Ну, спасибо. – Оксана почувствовала обиду за дочь, а заодно и за себя. Ведь все, что Олег говорит о Наташе, рикошетом отлетает и в нее.

- Честное слово, я не хотел вас обидеть, - видимо почувствовал ее состояние зять.

- А как же твоя свобода. Ведь ты не должен думать о последствиях своих слов, ты просто высказал свои мысли.

- А вы хорошая ученица, - засмеялся Олег. – Я, как и все люди, непоследователен. Мне иногда тоже присущи компромиссы.

- Рада это слышать. А я думала, что уже нет. 

Олег внезапно остановился и посмотрел на нее.

- Можно я буду называть вас Оксаной? – спросил он.

- Можно, - не без колебания дала согласия она. Почему-то эта просьба ее сразу же насторожила. 

- Спасибо, Оксана. – Впервые он произнес ее по имени без добавления отчества. Ей это показалось таким не привычным, что даже стало немного не по себе.    

- А знаете, вы мне всегда очень нравились.

- Спасибо, Олег, это всегда приятно слышать.

- Как женщина, – добавил он.

Она невольно вздрогнула. Ей вдруг стало как-то тревожно.

- Я могу продолжать? – вдруг спросил он.

 Оксана сосредоточенно молчала. Она совсем не была уверенна, что это нужно делать. Но при этом ее разбирало любопытство, что последует дальше. А то, что Олег вовсе не случайно затеял этот разговор, она не сомневалась.

- Раз уж начал, то продолжай, - сказала она. Оксана постаралась, чтобы ее голос прозвучал бы не просто спокойно, но вообще без интонаций.

- Я давно вас хочу. Неужели вы этого не замечали?

А ведь как ни удивительно, но не замечала. Была уверенна, что все его чувства и желания отданы дочери.

- Нет, не замечала, Олег.

- Даже странно. Вы – такая проницательная и не замечали очевидных вещей.

- Не замечала, потому что не думала об этом. Мне даже в голову не могло прийти, что мой зять способен испытывать  по отношению к теще такие чувства.

- Я их испытываю не по отношению к теще, а по отношению к женщине. А то, что вы еще по совместительству теща, разве это что-то меняет?

- По-моему, очень многое.

- А, по-моему, ничего. Все это не более чем условности.

- А что не условность?

- То, что вы женщина, а я мужчина. И это  единственное, что не условно.  

В Оксане боролись два прямо противоположных чувства. Ей хотелось немедленно прекратить этот опасный разговор и одновременно его продолжить. Ей было любопытно то, что говорил Олег. Впрочем, дело даже не столько в любопытстве. Она поймала себя на том, что испытывает сексуальное возбуждение. Ну и дела.

Оксана украдкой взглянула на Олега и ясна поняла, что совсем не против переспать  с  ним. Он видный, красивый, молодой мужчина. А она в последнее время очень мало занималась  сексом. Только два  раза с Мак-Грегором.  А вед когда была замужем, то они занимались   любовью чуть ли не ежедневно. Оба одинаково любили секс. Господи, о чем она думает, она совсем сошла с ума.

- Я полагаю, что в нашей ситуации лучше не думать об этом. Я – мать вашей жены и бабушка вашего сына. Кстати, вы как режиссер, должны слышать это слово «бабушка».  Оно звучит очень по-старчески.

- Я не реагирую на такие глупости. На самом деле, вы очень молоды. Моложе многих молодых.

- Приятно слышать. А все же на что ты реагируешь?

- Сейчас только на то, что хочу с вами  заняться с любовью, Мне этого вполне достаточно.

- А если я соглашусь, как ты будешь смотреть в глаза Наташе? Что ты ей скажешь? 

- Правду и ничего кроме правды. Я не хочу лгать.

- А как в такой ситуации должна, по-твоему, вести себя я? 

Олег не задумался даже секунду.

- Понятие не имею. Я не привык решать проблемы за других. Но лучше все рассказать так, как есть.

- Ты же знаешь мою дочь, больше она до конца жизни не скажет мне ни слова.

- Не исключено.

Оксане захотелось его ударить. Это какоq-то новый эгоизм, настоянный на каких-то очень странных представлениях.      

- Олег, так нельзя жить. Это ужасно.

- Я так и полагал, что вы скажите нечто подобное. А жаль, мы бы провели волшебную ночь.

- Не знаю¸ как ночь, а вечер получился весьма своеобразным. Даже слишком.

- Вечер, как вечер, - пожал плечами Олег. – Я надеялся, что вы меня поймете. Если не вы, так кто же?

- Извини, если разочаровала.  Но существуют  грани, за которые никогда не стоит заступать.

- В этом и есть наше главное отличие. Я считаю, что таких граней нет.

- В любом случае я тебе благодарна. Разговор для меня был весьма поучительным.  Я даже не ожидала.  

- Мне всегда приятно быть рядом с вами, Оксана. Хотя бы могу я вас поцеловать?

- Не стоит. Обойдемся рукопожатием.

- Воля ваша. – Олег широко улыбнулся.  Он совсем не выглядел расстроенным. – Хотите, я провожу вас до дома?

 - Нет, - решительно отказалась Оксана. – Мы как раз подошли к метро. Я доберусь спокойно сама.

Несколько мгновений Оксана смотрела вслед уходящему молодому человеку. И никак не могла прогнать из головы мысль: какая  прекрасная ночь ее могла бы сегодня ожидать.