Аз есмь-4. Тень за троном.

1677 год

Корона ранит лоб, и кровь течет по коже

Терновые шипы, впиваясь в кожу лба,

Забыться не дадут. Ведь роскошь мимолетна,

А жизнь всегда права и власть всегда мертва.

Венец на голове — награда или кара?

Кому — предел мечты, кому — кошмар и ад.

В грязи, в войне, в крови, где счастье — это мара,                                         

И никому не рад, и ничему не рад.

Душа кричит в тисках, но кто ее услышит?

Ты примешь этот груз, останешься собой.

Отдашь взамен любовь, надежду, счастье, веру,

И в никуда уйдешь с поднятой головой.

Софья прищурилась, решительно заскользила пером по бумаге. Нравится ли, не нравится — иногда приходится сотрудничать с врагами и лгать друзьям. Хотя какие друзья в политике? В гадюшнике их куда как больше...

Своими поступками она подставляет Михайлу. Ну и Марфу, конечно. С другой стороны — кому еще нужна сильная Польша? Полякам?

Безусловно!

А Софья предпочла бы видеть ее частью России — в будущем. Сателлитом, другом, союзником — но в составе одной страны.

Веник — он только в связке сильный, а прутья по одному легко переломаешь. Там, в двадцатом веке она искренне удивлялась: как люди этого не понимают? Их детям ведь жить в слабой стране. А это — грустно. Бродячую собаку каждый пнет, а поди обидь собачью стаю? Отдача замучает.

И сейчас Софья писала Гуссейну-паше. Великому Визирю султана Сулеймана. Не под своим именем, конечно. Писал якобы царь Алексей Алексеевич. И он потом даже прочитает это письмо, как и Ваня. Вот от них Софья ничего не таила. Ну... почти.

Софья договаривалась о будущем.

Торговать, воевать....

Никто ж не думает, что Руси дадут жить спокойно? Это сейчас в Европе небольшие волнения. Людовик бузит, с испанцами Нидерланды делит, а вот как поделит — так и посмотрит повнимательнее по сторонам, так и ручки еще куда-нибудь протянет. Он из тех людей, кто имеющимся не удовлетворяется, ему все больше и больше нужно. А еще у нее есть планы на кое-кого из европейских монархов. И это тоже не останется незамеченным.

Софья вовсе не хотелось, чтобы ее — или брата, или мужа — постигла судьба Елены Глинской. Яд. Уберечься можно, но проще сделать так, чтобы травили не тебя, а для тебя. Или создать такую обстановку, когда европейцам не до травли будет — хвост бы из капкана вытащить.

У Гуссейна-паши, напротив, имелись свои интересы.

Пальцы царевны на миг тронули Коран. В золотом узорном переплете, изукрашенный камнями. Кто сказал, что в эти времена шифров не знали?

Вот закончит письмо, еще раз перепишет, с братом поговорит — и примется шифровать. Один из самых простых и в то же время убийственных способов шифра — книжный. Выбираешь букву, строку, страницу — и пишешь три числа. Просто?

Так это в двадцать первом веке было бы просто. Там компьютеры водятся и программы. А здесь и сейчас — расшифровать почти невозможно. Нужна та самая книга, которая побывала в руках кодировщика. Или ее точная копия.

В эпоху рукописных книг?

Ха!

Хотя у Софьи и у Гуссейна-паши такие книги были. Коран, конечно.

Богохульство?

Да никогда! Неужто Аллах оскорбится на своих детей за ма-аленькую военную хитрость? Гуссейн-паша заверял, что существуют только две копии, и Софья ему верила. Но даже если больше — так что же? В турок, которые договорятся с Леопольдом или Людовиком и пойдут вместе на Русь, верилось плохо. То есть вообще никак. Гуссейн-паша был весьма и весьма неглуп.

Ему хотелось остаться визирем. На султанское место не метил, слишком ступенька скользкая. Для этого нужны победы, а вот с ними у османов — небогато. Сначала Польша. Ну, за ту султан Мехмед расплатился. Потом Крым — там турки хоть и не участвовали, и Софья все сделала, чтобы никто лишний раз не пострадал, но... все ж таки плевок на самолюбие. Сколько лет Крым был татарским, а тут верных псов разогнали.

Русские, конечно, право имели. И силу, что в политике почти одно и то же. Но у Гуссейна-то янычары! У него народное недовольство! У него нехватка денег... Короче, паше позарез нужна война. И — победоносная.

А куда идти?

Не на Русь же! Далеко, холодно и пока до богатых городов доберешься — все склянешь. Стало быть, надо идти в Европу. И вот тут Гуссейну нужны все союзники, которых только можно разыскать.

Русский царь?

Почему бы нет? Им-то доступно куда как больше, чем мусульманам в Европе.

А потому сначала полунамеками, а потом с помощью специального шифра согласовывались важные вещи. Куда идти, кто пойдет, что делать будем...

И за изящными строчками на пергаменте Софья видела хищника. Хитрого и жестокого паука, который и выпил бы ее, да вот беда — не дотянется. А потому можно муху взять и в союзники. Пусть загонит для него других мух! А потом, когда-нибудь потом...

Софья не возражала.

На это «потом» у нее были свои планы. А сможет ли она переиграть визиря, зависит от простого фактора. Вырастить преемников. Это ведь не на одно поколение, это больше чем на сотню лет! И в Османской империи с этим делом плохо, каждый последующий султан у них тряпичнее предыдущего. Или так не говорят? Но что делать, если Селим Первый был Великим, а нынешнего можно назвать в лучшем случае гаремным? Раньше собака вертела хвостом, то бишь султан гаремом, а теперь хвост собакой — и кухарка управляет государством.

Вот Софье и надо сделать так, чтобы на Руси ни хвостов, ни собак на троне не случалось. Пусть звучит легко, да только турки уже с этим не справились. А пока... Пусть османы и русские пройдут пару лет в одной упряжке, потерпим.

Итак...

Священная Римская Империя.

Вена.

Софья злобно ухмыльнулась. Вена, говорите? А мы проверим, насколько смертелен для вашей империи удар в вену.

Вот!

***

 — Сколько турок?!

Леопольд был бледен как никогда.

 — Около ста двадцати тысяч, ваше величество.

 — Мне доносили лишь о восьмидесяти?!

 — Ваше величество, как оказалось, это не все части. Есть еще моряки под предводительством паши Мезоморте. И венгры…

 — Венгры?!

 — Да, ваше величество. Вы же знаете…

О, Леопольд знал. Священная Римская Империя просто мечтала развалиться на отдельные составляющие. То есть Венгрия мечтала, а Австрии этого решительно не хотелось. Ишь ты, свободу им… А не перебьются? Давить и давить негодяев!

Чем и занимался Леопольд, а до того и остальные императоры.

В итоге государство не вылезало из бунтов и заговоров.

 — Твари…

 — Да, ваше величество. Но дошли слухи…

 — Слухи?!

 — Ваше величество, наши люди сообщили, что Сулейман обещал Текели свою поддержку. А еще его поддержат…

 — Знаю! Это все?

 — Да, ваше величество.

 — Как скоро они будут здесь?

 — Движутся достаточно медленно, трудности со снабжением, но думаю, месяца через три придут под наши стены.

 — Пошел вон!

Секретарь мгновенно повиновался. Оставшись один, Леопольд плеснул вина в кубок, медленно выцедил — и вдруг швырнул драгоценную вещицу в стену. Несколько капель выплеснулись на обивку, кубок покатился, зазвенел, но никто не прибежал на шум. Оно и понятно: когда правитель в гневе, лучше под горячую руку не попадаться.

Сто. Двадцать. Тысяч.

Даже одних людей — это много. Очень много. У него и половины не наберется, да и та рассеяна по стране. И не всем можно верить. И вооружены османы очень неплохо, уж не хуже его войск.

А есть еще и флот. И Мезоморте… Проклятая тварь! Отступник, место которого на костре. Некогда венецианский дворянин, сейчас же — принявший мусульманство выродок, алжирский бей, который уничтожает христиан с особым удовольствием!

Сын дьявола!

Так вот и понимаешь, что Святая Инквизиция — это полезно. Сожгли бы мерзавца — и хлопот бы не было. Но…

Леопольд был далеко не глуп. Осознавал, что флотоводцев, подобных Мезоморте, у него просто нет. Никто справиться не сможет. Разве что задавить числом. Но… где взять то число? Чтобы оно было, надо как следует всыпать османам на берегу, а тут… Деньги есть, но наемники — не совсем то. Нужны союзники. Львы, а не шакалы.

На губах Леопольза зазмеилась улыбка. Союзники? Он помог русским и полякам с Критом. Пусть они отплатят ему сейчас? Пришлют войска, орудия, помощь, пока еще есть время. Но пришлют ли?

А на кого еще можно рассчитывать? Франция? Испания? Англия? Им не до того. Старина Роули глуп, как тот самый королевский жеребец. Его братец не лучше, Людовик себе на уме, к тому же на короткой ноге с Турцией. Да и испанцы… сейчас они все делят, раздирают на части Нидерланды. И раздерут-таки… Но войска оттуда не уберут. И ему не помогут. Своя рубашка ближе к телу.

Португальцы?

У них неплохой флот. Можно попробовать. Найдется, что предложить взамен.

Чуть успокоившись, его величество позвал секретаря и принялся диктовать письма. Потом их отправят со срочными гонцами, чтобы к адресатам они попали не через месяц, а как можно скорее. И пусть только попробуют не ответить!

Особенно — положительно!

***

 — Все-таки стоит ли ему помогать?

Алексей сомневался — и тому были причины. Уж сколько Леопольд тянул кота за хвост… ей-ей, самое терпеливое животное взбунтовалось бы. А русские к таковым не принадлежали. Хотя письмо было вполне определенным. Полупросьба-полутребование о помощи. Жить котику хотелось — и с целой шкуркой.

 — Помогать-то стоит, но опосредованно, — задумчиво произнесла Софья. Она, как обычно, грызла кончик пера. Задумалась, смотрела в окно.

 — Казна новой войны не выдержит, имеющееся бы разгрести. — Ваня был категоричен.

 — Если полезем — обязательно потом ответ схлопочем. В Крыму, например. Нет, Соня, не сдался нам этот паразит, нечего ему помогать…

 — А я считаю, мальчики, что вы неправы, — Софья сплюнула кусок пера и посмотрела серьезнее. — Надо просто затребовать с него подходящую цену за помощь.

 — И какую же?

 — Невесту. Федю женим, остался Ванятка и девочки. Теперь надо Ваньке невесту найти, пока та свободна. Еще свободна.

 — Ага, много он нам помог?

 — Э, нет. Сейчас мы будем требовать с него определенную девушку. Даже еще не девушку, Алеша.

 — Не понял?

 — Я смотрю на все королевские дома Европы и не вижу никого достойного нашей семьи. Пожалуй, кроме одного варианта. Но ей сейчас восемь лет.

 — Соня, а почему не младенец?

 — Лешка, а что тебя не устраивает? Сейчас замуж выдают рано, надо бы, кстати, принять указ, чтобы не раньше пятнадцати! Какое количество девчонок от ранних родов гибнет — уму непостижимо!

 — Ты не растекайся мыслью…

 — Ладно, буду краткой. Есть одна невеста, которая мне пока что нравится. И как невеста, и как приданое. А что мала… нам ли жаловаться? Ванька тоже не старик.

 — Ванька, Федя… а про меня ты подумала?

 — А ты еще не нагулялся, великий государь? Думаешь, я ни про кого не знаю? Про Татьяну, Ирину, Марусю…

Братец смущаться и не подумал.

 — И что? Кто-то мной недоволен?

 — Все довольны, — усмехнулась Софья. — С детьми бережешься?

 — А то ж. Мои дети будут только в законном браке. А вот с кем…

 — Ульрика-Элеонора Датская.

 — Это кто?

 — Милая умная девочка. Не слишком красива, ну да с лица воду не пить. Зато здорова. Датская принцесса. Она вообще-то с Карлом Шведским помолвлена, но у них пока войны… можем перехватить.

 — Думаешь, стоит?

Перо подверглось очередному обгрызанию.

 — Не знаю, Алешенька. Понимаешь, у тебя должны быть дети. И лучше — скорее. У батюшки к этому времени уже были… Мы все смертны, и надобно наследников воспитывать и учить. Других нет, разве что на той же Изабелле тебя женить, но это ж сколько ждать придется! А Ульрика хотя бы не дура. Ей, между прочим, с Леопольдом помолвку предлагали.

 — И?

 — Поменять Карла на Леопольда. Отказалась.

 — Приедет — и начнет тут интриги крутить…

 — Окоротим, — пообещала Соня.

 — А хоть портрет ее есть? Хоть что-то?

 — Алеша, что-то есть, но…

Лист бумаги, выложенный на стол, воображение не потрясал. Самым выдающимся на портрете девушки был нос.

 — Там, между прочим, и свободный принц есть. Георг Датский.

 — Та-ак…

 — Предлагаю обменяться. Они нам Ульрику, мы им Катеньку.

 — Думаешь?

 — Чего тут думать? О приданом сговоримся… Вы более-менее в одном возрасте, сумеешь произвести впечатление — получишь девчонку. А с Катериной я поработаю. Пошлем посольство?

 — Что из себя представляет этот Георг?

 — Пустое место. Тень отца. Ум там весь достался его старшему брату Кристиану.

 — И ты хочешь такого Катюшке?

 — Умной жене хватит. Справится.

 — И у нас останутся — кто?

 — Марья. Феодосия. Володя. Наташа.

 — Ах да, еще Ванечка. Так кого ты для него выбрала?

— Изабеллу Луизу де Бейру.

 — Кто такая?

 — Дочь Педру. Португальский король из династии Браганса.

 — Сонь, вроде бы ее с Савойским пытаются сговорить? — Иван знал о ком идет речь, но как хорошую партию не рассматривал.

 — Разберемся. Если Леопольд влезет — договориться сможем.

 — Думаешь?

 — Они с Савойским кузены. К тому же, если Виктор на ней женится, станет консортом, пока у малышки не появится брат. А его родителям это не нравится.

 — Кому б понравилось. Погоди, так она одна — наследница?

 — Пока да. Но у Педру молодая жена, так что можно рассчитывать на появление наследника. Пусть старается лучше.

 — Соня, не то чтобы я был против, но неужели никого больше найти нельзя?

Софья вздохнула. Потерла лоб рукой, и печально посмотрела на брата.

 — Боюсь, милый братец, что это — окончательные варианты. Европейки нам не подходят, особенно взрослые. Для них нормально не мыться, собирать вшей на возлюбленном, гадить где попало, хоть в углу дворца, заводить любовников… Между прочим, считается очень немодным, если муж и жена любят друг друга. Просто вульгарным. Вот стадо любовников и отряд любовниц — это элегантно. И венерические заболевания — тоже.

 — Спасибо. Я понял.

Алексея аж передернуло.

 — Дания все-таки рядом, не настолько они там дикие. А Изабелла… пусть Белла. Неглупа по моим данным. Ее развивают, все-таки предстоит стать королевой пока нет братьев. С ней занимаются, ее воспитывают. И в то же время — она еще молода. Если выписать сюда — будет хорошая жена для Ванюшки.

 — Будет ли хорошая жена у меня?

 — Лешенька, не знаю. Но если Ульрика-Элеонора тебя полюбит… Мы сможем привить ей элементарное. Да хотя бы чистоплотность. Сможем! Я очень надеюсь сделать из нее еще одну опору для трона.

Алексей кивнул. Что-что, а за чистоту Софья боролась львицей. До того дошло, что в трактирах и кабаках стали предлагать таз с водой — руки вымыть! В самых дорогих трактирах в эту воду еще и для запаха что-либо добавляли. Модно! Этак омыть руки, сесть за стол, встать из-за стола, вновь омыть руки — все не о штаны вытирать!

 — Полюбит ли?

 — А ты постарайся. Мы поможем, чем сможем, но ведь и ты не в огороде найден? О твоих талантах я от девушек наслышана…

 — Ох и лиса ты, Соня.

 — Алешенька, так ведь тут все просто. Чтобы девушка в такого как ты влюбилась — ни ума, ни таланта не надобно. Ты в зеркало-то погляди: красавец, умница, государь… чего еще?

 — Не знаю. Соня, а если так получится, что не срастется?

 — Ты, Ванечка, Володя. Неуж не подберем пары? Да и на этих двоих свет клином не сошелся. На крайний случай есть еще пара вариантов, но больно они… Спиной ты к такой жене повернуться не сможешь.

 — Логично. Ладно, будем договариваться с Леопольдом. Он подписывает для нас договор, Изабелла выезжает к нам, а войска выступают к ним?

 — Примерно так.

 — Это по Ваниной жене. А я…

 — А ты едешь свататься. То есть сначала зашлем послов, и быстро. А потом и сам съездишь. Чай, не переломимся.

 — Бояре вой поднимут. Не по чину…

 — Побольше повоют — поменьше поболеют. Управимся.

Софья перевела дух. Осторожно так. Алешка вроде бы ничего не заподозрил — и слава Богу. Но… она действительно собиралась сама подобрать ему жену. Правильную.

Семья — это упряжка из двух лошадей, и тянуть они должны в одну сторону. Вот как они с Ванечкой. Ему интересны финансы, ей — политика, а если в одну упряжку впрягли коня и трепетную лань, дело кончится сдохшим от перенапряга конем и радостно ускакавшей к иным жеребцам ланью. О чем не худо бы и мужчинам помнить.

Ей не нужно, чтобы Алешка отвлекался на проблемы в семье. А вот если жена брата возьмет на себя что-то из разрастающихся обязанностей — хорошо. Ульрика-Элеонора не красотка, но не глупа, по отзывам людей. А это — главное. А еще — не честолюбива. То есть вообще. Не дал ей Бог когтей и клыков, не в отца пошла. Если что — пусть Алексей ей хоть детей сделает. Ну и по землям там посмотрим, что с приданым. И Ване была бы невеста на славу. Куракин очень положительно о фамилии Браганса отзывался. Опять же, про эту династию Софья как-то слышала. На экскурсии, в Лиссабоне. И что приятно — фамильной шизофренией или лошадиной, простите, габсбургской губой они не отягощены. Уже много! Жаль, что больше не слушала, а стоило тогда не хлопать ушами!

Но знать бы, где падать!

Софья вообще считала, что истории в школах уделяется недопустимо малое время. Теперь…

Раньше-то она на математику налегала, физику, химию, языки учила… Хотя это и сейчас пригодилось.

 — А что получит Михайла? Ему же предстоит участвовать?

Софья тряхнула головой, отвлекаясь от посторонних мыслей.

 — Конечно получит. Как раз откусит у турок кусок земли по Днестру. Он-то с турками мира не заключал, те просто вымелись, разбитые. Вот и сквитается. Наши и его войска под командованием Яна Собесского отправятся на помощь, но не все, далеко не все. Кое-кто пойдет в другую сторону. Под командованием пана Лянцкоронского.

 — Ежи уже просился его отпустить?

 — Просился.

 — Отпустишь?

 — Бася уже отпустила, — пожала плечами Софья. — Понимает, что долго ротмистр при ней не высидит. Орла в клетке не удержишь, так что пусть съездит. С Яном.

 — Не к полякам?

 — На родину ему пока нельзя. Езерковские до сих пор бесятся, Марфа мне отписала.

 — Давно писала-то? — заинтересовался Ванечка. — Только про Езерковских?

 Софья кивнула на стол, заваленный бумагами.

 — Потом возьмешь, почитаешь. У вас переписка серьезная, деловая, а у нас что? Сплетни бабские…

 — Соня, уши надеру, — пригрозил Алексей.

Царевна пожала плечами с невинным видом.

 — Ну ладно… оно и пришло-то с час назад, я просто сказать не успела. Марфа пишет, что дети живы-здоровы, что муж доволен и счастлив, что паны шипят, но терпят. Их, конечно, слегка прижали, но им же и способы заработка предоставляют. Казна даже помогает самым бедным. С тем, чтобы они лет за десять ссуду выплатили и дальше только налоги отдавали. Так что пока вроде не бунтуют, плюс еще методика пауков в банке действует. Несколько десятков панов сейчас междоусобицами заняты, им не до короля.

 — Это хорошо. А еще?

 — Езерковские до сих пор недовольны, недавно одним меньше стало. Вздумал, дурак, Елену задеть. Высказался, что не стоило бы подстилок в приличное-то общество тащить…

 — Дура-ак… — согласно протянул Ваня.

 — Собесский его, конечно, нашинковал что твою капусту. За любимую женщину-от, почти жену…

 — Жену?

 — Ян поговаривает о женитьбе. Правда, пока, после Марии, не решается еще…

 — Тьфу, стерва, — сплюнул Алексей. Видел он пани Собесскую. Хороша, конечно, Маша, да и слава Богу, что не наша.

Софья усмехнулась. Да уж. Сколько труда стоило свести Марию с Голицыным. Хорошо хоть мужчина опытным «бабоукладчиком» оказался: такого наплел, что дама не только уши — что угодно развесила. Софья бы и сама… Хотя нет. Для ее века Голицын квалификацией не вышел.

А вот для Марии в самый раз оказалось. Целый спектакль тогда в Дьяково разыграли. С восхищенными охами, вздохами, цветами, попыткой побега и разумеется, с вознаграждением верного рыцаря. Тем самым способом.

Мало того — пришлось ему даму брюхатить, что тоже составило определенную проблему: Мария ведь ребенка не хотела. Но в итоге все удалось. Подменили ей все противозачаточные на витаминки — и получили приплод.

Сейчас ребенок, которого назвали Константином, воспитывался в подходящей приемной семье, а сама Мария Луиза под именем сестры Прасковьи обживала отдаленный сибирский монастырь. Там ей и предстояло оставаться до смерти, хоть и с минимальным комфортом. Пусть на прополку овощей ее не погонят, но и за стены не выпустят. Ори, не ори…

Конечно, Мария была католичкой, а монастырь — православным, но Софье на это было наплевать. Не впервые монастыри использовались как тюрьмы для высокопоставленных дам, ой, не впервые. А куда еще? В ссылках бегут, в монастыре же… алгоритм отработан. Имени — и то за стенами не узнают. Постриг Мария не приняла, но чтобы замаливать грехи его и не требовалось. Не отправлять же ее обратно в Польшу, где она может сбежать, еще и мстить начать? Ни к чему такие развлечения. Ни Яну, ни Михайле. Сибирь — это надежно, а главное — далеко.

Вины за собой Софья не чувствовала. Пусть потом с нее за это спросят.

 — Будем надеяться, следующая пани Собесская будет уже наша.

 — Тебе, сестренка, дай волю, ты всей Европой таким образом управлять будешь.

Софья фыркнула.

 — Таким — не буду. У них там сифилис гуляет и вши стадами бродят, а мы — народ чистоплотный. И порядочный. Ладно, давайте прикинем, что можно дать с собой войскам, какие новинки?

 — Да никаких, — пожал плечами Алексей.

 — Почему? — удивилась Соня.

 — Жалко.

 — Эм-м-м...

Софье тоже было жалко. А людей не жальче? Алексей понял ее правильно.

 — Соня, а зачем? Брать крепости нам там не надо, только обороняться, а в обороне динамит так уж не нужен.

 — Тоже верно.

 — И греческий огонь на суше ни к чему, а на море не мы воевать будем.

 — Да какая там война на море? У них же морских границ нет? У Священной Римской?

 — И что? Это кому-то мешает высаживать войска на берег? Перевозить фураж, оружие?

Не мешало. Никогда.

 — Так что… отдавать греческий огонь в другие руки не будем, а сами не воюем — вот и не надо. Ни к чему раскрывать секреты.

 — Думаешь, никто еще не знает?

 — Думаю, мало кого интересует, что тут у нас происходит. Дикая Русь и все такое. Но нам это лишь на пользу. Нечего светить свои военные новинки в Европе.

Софья понимала. И все же, все же…

 — Хоть пушки им дать нормальные?

 — Пушки, пищали, тут я согласен. Но ни динамит, ни греческий огонь. И своих ребят туда посылать не позволю!

 — Алеша…

 — Соня. Я сказал — нет.

Софья вздохнула.

Ну и ладно. Вообще-то она и не собиралась, но… Брату сегодня и так досталось с женитьбой, теперь ему надо показать, кто тут главный. И разумеется — он.

А говорить, что она давно уже распорядилась отобрать оружие, а химические новинки в Европу отправлять так и так не станет — ни к чему.

Молчу, молчу…

 ***

Эдмунд Галлей бросил на стойку несколько медных монет. Трактирщик посмотрел на них презрительным взглядом, но потом сгреб медяки в ладонь и молча налил эля.

Юноше было откровенно грустно и тоскливо. Ну да, он опубликовал свою работу об орбитах планет и описал в ней неравенство Юпитера и Сатурна. И ведь он прав! У одной планеты скорость все время увеличивалась, у второй уменьшалась…

Но почему вдруг работа вызвала такую негативную реакцию?!

Над ним смеялись… пусть не в лицо, но за спиной — да! Мол, как это так?! Ежели одна планета все время ускоряется, а вторая замедляется, то почему они еще летают по тем же орбитам? Почему одна из них не рухнула на землю, а вторая не улетела?

Он знал, кто именно смеется, ему любезно пересказывали шуточки, в травле участвовали, казалось, все, от студентов до профессоров. И особенно усердствовал мистер Джон Флемстид. Еще бы, первый королевский астроном, молитвенник на тонких ножках! Пастор, брюзга и зануда, который не терпел конкуренции. А Галлей знал, что он более умен и талантлив! Но — увы.

Он бы отстаивал свои теории, но его попросту не слышали! Не слушали!

Даже отец прислал письмо, в котором сообщил, что своим поведением Эдмунд позорит семью! И пока не займется делом — не получит больше ни пенса! Легко ли это услышать в неполные двадцать один год?!

Ох, тяжко…

А он-то надеялся, если работа будет принята благосклонно, попробовать заинтересовать Королевское Общество своим проектом, хотел съездить на остров Святой Елены... Но куда уж там.

 — Вы позволите, господин?

Эдмунд мрачно поднял глаза от кружки.

Рядом с его столом стоял молодой человек, пожалуй, чуть постарше Эдмунда. Располагающее лицо, светлые волосы, голубые глаза, улыбка такая… хорошая. Да и одет достаточно дорого, это сын торговца мог определить. Дорогая шерсть, покрой камзола, великолепное оружие, неброская отделка плаща и шляпы — вроде бы ничего вычурного или бросающегося в глаза, но в таком виде и к королю пожаловать можно. Разве что парика нет. И украшений.

Странно, ну да мало ли у кого какие привычки.

 — Присаживайтесь, сэр.

Мужчины какое-то время сидели молча, приглядывались друг к другу, но первым молчание нарушил незнакомец.

 — Я заказал обед. Не соблаговолите составить мне компанию, господин Галлей?

 — Позвольте? — удивился Эдмунд. — Но мы не знакомы…

 — Это верно, мы не представлены, но все же я вас знаю. И увидев, не смог не подойти. Разве я могу не выразить свое восхищение вашим талантом астронома?

 — Простите, господин…

 — Джон Свамп, к вашим услугам.

 — Джон… Свамп?

 — Это очень приблизительный перевод моей фамилии. На родине меня зовут Иван Болотин, но в Англии мое имя можно произнести именно так.

 — Ивь… ан Боль… оть… ин… — Эдмунд попробовал произнести непривычное имя и внутренне поморщился. Язык сломаешь!

Юноша весело улыбнулся.

 — Чтобы избежать таких проблем, можете называть меня Джоном. Должен сказать, у вас потрясающие знания. И я специально приезжал в Оксфорд за вашей книгой. Господин Исак очень просил привезти в университет экземпляр. А лучше — несколько.

 — Господин Исак? Университет?

Голова у Эдмунда пошла кругом. Джон достал экземпляр его книги.

 — Исак Ньютон, разумеется. Ректор Университета Государева.

 — Государева?

 — Государя Алексея Алексеевича Романова. Русского царя.

Эдмунд кивнул. Да, теперь все стало на свои места. И верно… Ходили слухи, что на Руси создали Университет, но просвещенные люди над этим больше подсмеивались. Ну на что способны эти варвары? У них же там вечные морозы, холода… Какая там наука?

Но вот сидит Джон, держит его книгу и что-то говорит.

Не доведенное до конца исследование? Углубить и расширить выводы? И кое-что обобщить? Ну-ка…

Минут через десять Галлей был уже увлечен настолько, что едва не принялся писать вином, случайно обмакнув перо в кубок вместо чернильницы. А спустя еще два часа договорился с новым другом до того, что собрался отправляться на Русь.

К черту ли ту Святую Елену?! Стоял остров — и еще постоит, не потонет! Зато на Руси он сможет пообщаться с господином Исаком, да и другие ученые, которых называл Джон, также были известны и интересны…

Съездить ли на Русь?!

Конечно съездить! Тем более русский король оплачивает все расходы, взамен прося господина Галлея только прочитать курс лекций по астрономии в Университете. И — да: обязательно изложить свою теорию о движении планет.

Кто ж откажется?

Ваня смотрел на пьяненького англичанина чуть насмешливо. Вот ведь, что хмельное с человеком делает, даже с самым лучшим. И верно, хорошо царевич у них в школе сделал. Хоть раз — да каждый из учеников должен был напиться впьянь, до свинского состояния. Посмотреть на себя такого и понять, где мера и почему пить не стоит. Никто и не пил. Разве что вот так, когда надобно… и то Иван умудрялся половину под стол лить.

Вот и еще один человек присоединится к Университету. Царевна Софья очень хотела его видеть. Даже настаивала, говоря, что он умница, и если его не загубят, то Галлей станет великим астрономом. Вот Ваня и подсуетился.

Натравить людей на Галлея было несложно — никто не любит молодых, ранних и умных. Это не Русь, тут талантливых давят ровно клопов. Ну а потом доверительный разговор, чуть внимания, много алкоголя — и контракт подписан.

Эдмунд Галлей обязался приехать на Русь и прочитать курс лекций. А уж уезжать он и сам не захочет. Никто еще не захотел. Даже несмотря на то, что на Руси не было театров и не устраивали балов, ученые не стремились обратно в Европу. Большинству из них нужно спокойно работать — и у них имелось все необходимое. Место, деньги, помощники… Любая, даже самая безумная идея могла воплотиться. Что еще надо настоящему фанатику науки? И где в Европе можно найти место, в котором можно работать спокойно, не отвлекаясь на дрязги? Где твои лекции слушают с восторгом?

Не уедет.

Никто еще по доброй воле с Руси не уезжал.

 ***

 — Соня, кто такой Имре Текели?

Софья задумалась. В мозгу зашелестели незримые листы картотеки, собранной за долгие годы и неустанно пополняемой.

Венгрия — Леопольд — Текели — Дракула — Ракоци…

 — Да, был такой. Сын Штефана Текели, венгра, который бунтовал против Леопольда. Вроде как бежал в Трансильванию, чтобы не отсекли ненужное. Пытается стать достойным преемником Ракоци, но куда ему. А что случилось, Алешенька?

 — Читай. Грамотка тут пришла…

Софья ловко поймала пергаментный свиток со здоровущей печатью, развернула, вчиталась.

Латынь она отлично знала, как и любой образованный человек. Выучила. Пришлось.

В самых вежливых и изящных выражениях господин Текели сообщал, что вот он, мечтая о независимости Великой Венгрии… так, ну, бла-бла-бла пропустим… одним словом, человек мечтает о власти и славе. А — шиш.

Кусок авторитета, хоть и незначительный, он себе отгрыз, как говорится, на энтузазизьме. Опять же, куруцей на свою сторону привлекает. А куда потом?

Как говорится, для войны нужны три вещи: деньги, деньги и еще раз деньги. Где деньги, Зин?

В Трансильвании, которую со времен Дракулы обдирали так, что ей-ей, вампиры казались бы благом? В Венгрии, кою обдирали Священноримские правители? В Румынии? Что-то подсказывало Софье, что выбирая между вампирами и сборщиками налогов, народ выбрал бы первых. Гемоглобин-то восстановим, а вот денег — нет! Вообще нет.

Нигде нет.

Короче — кризис экономики. Эх, и тут от них не скрыться…

И что там дальше?

Ну, может, конечно, гражданин Имре прогнуться под великую Турцию. Принять мусульманство и даже обрезание сделать — вдруг денюжку дадут? Но народ будет недоволен. То есть растопчут в мгновение ока. Танком переедут. Слоном боевым перейдут. Вот почему в Трансильвании не любят турок? Странный вопрос…

А может и прогнуться под Русь-матушку.

Но нужен ли этот кусок на Руси?