Записки сумасшедшего.

Часть 2: Меченые Ваалом.

#1. Кошмар ещё не закончился...

От страха хочется закричать...

Не так долго прожил я в покое... Так глупо думать, что когда-нибудь всё всегда будет хорошо...

Джина вскрикивает, когда крышу нашего авто что-то сотрясает.

— Ну что же не везёт мне так!—громко визжат колёса при поворотах, я ругаюсь себе под нос.

— Как ты не боишься всей этой паранормальной гадости!—прижав к себе детей, Джина лезет на заднее сиденье.

— Сдвинь сиденья ближе к багажнику и сядь с детьми на пол! Так будет безопаснее! Делай, как я сказал, Джина, не смотри на меня!—я и сам понимаю, почему она так удивлена: мой голос почему-то сделался хриплым и тон был грубее, чем обычно.

Подопечными Ваала, похоже, были странные создания из земли и воды. Может быть, это даже недавно выбравшиеся из могилы покойники...

Камень пробивает стекло. Как хорошо, что ни в кого из нас он не попал!

Нужен крест! Судя по запискам отца, которые я когда-то забрал из Майндлесс, отогнать их можно только святыми элементами... Но только отогнать...

В лобовое стекло постучали.

Ваал! Он стоял на капоте моей машины. Как это могло быть? Я не могу понять. Мы всё ещё едем, не останавливались, а он так спокойно стоит! Откуда вообще он появился на моём капоте?

Машина подскочила, колесом наткнувшись на камень и Ваал исчез.

Его будто и не было здесь...

Что со мной происходит?

***

Я не собираю свои вещи, так как мы машину никогда не разбираем, но и в этом отеле я оставлю приманку для Ваала. Как и обычно это бывает, приманкой будет моя старая одежда.

Такие вот хитрости дают нам хоть какую-то фору...

— Дорогой, только не жёлтую, пожалуйста. Тебе так идёт эта "пчелиная" рубашка...—Джина смотрит на меня умоляющим взглядом.

Я смеюсь, несмотря на то, какая напряжённая ситуация сейчас.

— Еда собрана?—спрашиваю я.

— Чарли-младший беспокойный сегодня. Может быть такое, что твои способности перешли к кому-то из твоих детей?—улыбка меняется на тревогу.

Джина протягивает нашему младшему маленькую бутылочку с йогуртом, но Чарли-младший бьёт свою мать по руке.

Это напоминает...

Нет! Нет!

 Я убежал в ванную комнату. Слёзы катятся по моим щекам.

Это легко возродило в моей голове события, произошедшие три года тому назад.

Отец... Я только его нашёл и вот он, заживо горит в этом взрыве...

Питер Брэди более везучий в этом плане-Мэри в коме и у него теплится надежда, что она проснётся когда-нибудь...

Я потерял отца, даже толком не успев его узнать и я буду с этим вечно...

...Когда входит Джина, я плачу в голос, сидя на полу. Я уткнулся носом в колени и джинсы уже вымокли насквозь от моих слёз.

— Милый...—я чувствую её мягкие руки.

Намного легче становится от её объятий.

Мы ведь возвращаемся туда, где так давно всё началось...

***

Подойдя к знакомой лужайке, я оглядываю изгородь, на которой ножом когда-то вырезал собственное имя. Провожу пальцами по надписи, ощущаю запах старого дерева.

Это дом, где я родился... В нём столько всего осталось...

— Джина! Отведи детей в комнату, что подписана "Светлячок"!—я раскрываю запыленные шторы в гостиной.

Смутно помню я эту люстру... Моя мать всегда предпочитала свечи...

— "Светлячок"?—насмешливо уставилась любимая на меня.

— Меня так мать звала. У меня в детстве волосы были цвета платины... Прекрати смеяться, Джина Юнис Пэкстон!—я чувствую, как мне неловко. Я назвал свою жену её девичьей фамилией... Как же сильно я обиделся...

Мы посмеялись над этим, а потом своей хрупкой и маленькой ручкой моя принцесса отвесила мне нехилый подзатыльник.

Какое-то время от этого даже болела голова.

Я не мог отвести взгляда от старых фотографий. Это старый фамильный дом нашей семьи и он был пристанищем для двенадцати поколений Бауэров.

Вот и моя фотография... Стою, уставившись куда-то вдаль...

Странное фото. Вот бы узнать, откуда оно... Я почему-то не помню, откуда оно...

— Именно тут ты и начал переходить в дурное место, в этот Майндлесс?—Джина берётся за ручку двери детской.

Я зажмурился, кивнув.

Вот и пришла ужасная волна воспоминаний.

И боль, и радость, и всё вместе, оно слилось в такой болезненный комок... Мои воспоминания...

Я распахиваю окошко в попытках найти хоть один маленький глоточек воздуха.

Глаза мои слезились.

Хочется побыть хоть немного там, где когда-то время было таким светлым...

— А что ты любил, когда был маленьким?—вдруг спрашивает у меня Максин.

— Печенье с шоколадом и апельсинами. Мы как-нибудь добудем их, милая, я обещаю...—я поднимаю мою дочурку на руки и целую в щёку, взъерошив золотые кудряшки.

— А мы останемся здесь?—Эйлин изучающе открыла ящик с игрушками. Там до сих пор лежала моя подзорная труба.

— Да, родная моя... Правда я не знаю, насколько... Но пока мы будем жить здесь. А знаешь, чьи это игрущки?—спросил я у младшей дочери.

Эйлин покачала головой.

— Мои. Были когда-то. Можешь взять их. Только кроме подзорной трубы.—я достаю её из ящика.

Я увидел этих паранормальных психов через неё... Когда я был маленький, было очень интересно изучать Майндлесс тогда.

Глупый! И вот теперь я меченый... И кошмары мои будут бесконечны...

Я вышел в коридор и взгляд вдруг упал на семейное фото. Оно светилось.

— Милый...—дёрнула меня за руку Джина, но я отмахнулся от жены, когда вдруг заметил, что моя рука, прислонённая к стене рядом с сиянием, усиливает его.

Тонкие ниточки света растягивались. Нужно бы узнать, куда они ведут...

Я пошёл, прижимая к стене свою правую руку, пошёл по направлению света. Сердце учащённо билось.

Перескочив через пару ступенек нашей староватой лестницы, я едва не упал, но продолжал идти.

Страх и предвкушение... Я не пробовал более извращённых коктейлей. Это чувство волнует кровь.

Я споткнулся и упал, когда увидел, куда привёл меня этот свет.

Это подвал... Мой старый детский страх... И страх этот возвращается...

***

 Здесь газопровод не работает уже очень давно. Мне очень повезло, что я смог починить рубильник и солнечная батарея не окажется сломанной.

— Ну что, Джина??—крикнул я с крыши.

— Плита работает, всё отлично! Приготовить обед или попозже?—спрашивает меня жена, когда я залезаю в окно.

— Я голодный как волк!!!—шутливо зарычав, я подбежал к Джине и принялся щекотать её и целовать.

Увлечься процессом не дали нам вездесущие наши дети.

— Бэээээ!!—скорчила Макс брезгливую физиономию, когда я полез к жене с поцелуями.

— Макс, если ещё хоть один раз я услышу подобные звуки-заставлю есть желе из тыквы!—чуть повысил я голос.

— Не будь таким живодёром, дорогой. Хочешь, чтобы дети считали тебя тираном? С тех пор, как у нашей малышки открылась аллергия, тыква стала её личной страшилкой...—любимая поставила старую кастрюлю на плиту.—Учитывая скудное обилие продуктов, выбирать придётся между равиоли и супом.—

Я промолчал. Я ждал реакции детей.