Прививка от любви

– Андри, – проникновенно сказал Матеуш Стасяк. – Имей совесть. – Совесть? – Андри Конли, небрежно облокотившийся на барную стойку, насмешливо приподнял бровь. – Хочешь сказать, будто знаешь, что это такое? Я тоже невольно улыбнулась, прикусив коктейльную соломинку. Сочетание в одной фразе Стасяка и совести – и впрямь почти оксюморон. Сказала бы «совсем», но это всё же будет несправедливо по отношению к Стасяку. Держать слово Матеуш, надо отдать ему должное, всё-таки умеет. – Ты уже проиграл мне целое состояние. И, не выплатив старых долгов, продолжаешь делать новые. Сколько ты вчера продул на последнем бое? – Это не считается, – отмахнулся Конли. – Ты опаиваешь своих гладиаторов. Я не плачу за грязную игру. – Кто опаивает гладиаторов? Я?! Да никогда в жизни! – Стасяк столь убедительно изобразил оскорблённую невинность, что не знай я точно, что он говорит правду, тоже никогда бы ему не поверила. – Я дорожу своей репутацией. И здоровьем моих гладиаторов. – Ха-ха, смешная шутка. Только вчера одному из них сломали шею. – Он всё равно бы долго не протянул, – отмахнулся Матеуш. – Но Крис всегда в отличной форме, иначе я его на арену просто не выпускаю.   Я невольно оглянулась на то, что Стасяк называл ареной. Вообще-то не самое подходящее определение – арена должна быть круглой, а засыпанное песком и накрытое клеткой из толстых металлических прутьев углубление в полу было четырёхугольным. Но тем не менее название прижилось, да и в какая разница, точно соответствует слово или не совсем, если оно верно отражает суть? В этот час клуб «Игривая кобылка» был тих и пуст. Зал был погружён в темноту, сквозь которую едва проступали зрительские ряды. Освещалась только стойка бара, за которой стоял Стасяк. Я сидела рядом на высоком табурете и потягивала коктейль, пытаясь растянуть последние капли до конца разговора. Можно не сомневаться, стоимость напитка Матеуш педантично удержит из моего гонорара. А попробуй обвинить его в мелочной скупости – и он лишь непонимающе посмотрит, недоумевая, что можно найти в этом предосудительного. – Да ладно тебе, Мат, – говорил тем временем Конли. – Ты должен быть мне благодарен уже за то, что я заглядываю в твою дыру и делаю тебе рекламу. – Андри. Ты ведь понимаешь, что здесь – не благотворительное общество. Если я начну прощать долги, то «Кобылка» в два счёта прогорит, и я пойду по миру. – Ты ещё слезу пусти, – фыркнул Конли. – Да твоя «Кобылка» собирает больше денег, чем все остальные притоны Окраины вместе взятые. Ты даже за стакан воды дерёшь, словно это натуральное вино, а у твоих девиц, – он кивнул на меня, – между ног, должно быть, чистое золото. Иначе их цены не объяснить. – И всё же, Андри, – Стасяк наклонил круглую лысую голову к плечу, – долги следует платить. – Или что? На порог мне не пустишь? – Или ты оставишь эту неприятную обязанность своим наследникам. – Ого, – Конли сощурился. – Кажется, мне тут угрожают? Пара громил, до тех пор стоявших на границе светового круга, мгновенно придвинулись ближе. На благодушном лице Матеуша не дрогнул ни единый мускул. Только руки продолжали суетливо протирать и без того безупречно чистые стаканы – бармены «Кобылки» своё дело знали. Но лишь человек, совсем не знающий Матеуша Стасяка, принял бы это за признак нервозности. Его руки всегда пребывали в безостановочном движении, и когда они ничем не были заняты, хозяин размахивал ими, потирал или всплёскивал, как чувствительная дамочка – но только не оставлял лежать спокойно. – А-андри, – укоризненно протянул он. – Что за детский сад? Ты же взрослый, солидный человек. Откуда это сопливое упрямство? – Значит, так, – Конли больше не улыбался. – Слушай сюда, ты, мешок сала. Я сам решаю, кому и сколько я должен. Уяснил? И только попробуй что-нибудь выкинуть – клянусь, от твоей жалкой норы останется груда углей. И чтобы сегодня вечером мой любимый столик был готов как обычно, и если хоть одна собака у тебя заартачится, когда я захочу сделать ставку – пеняй на себя. Я внятно выражаюсь? Так, значит, сегодня у меня всё-таки будет работа. Я отвернулась от стойки, закинула ногу на ногу, позволив и без того короткому подолу задраться ещё выше, достала из сумочки помаду и зеркальце и принялась красить губы. – Ты груб, Андри, – грустно покачал головой Стасяк. – Разве можно так со старыми друзьями? – А вот сегодня и посмотрим, насколько ты мне друг. И начни, пожалуй, прямо сейчас. У тебя тут ранняя пташка ещё до открытия припорхала? Одолжи. – Она не из моих, – равнодушно ответил Стасяк. – Сам с ней договаривайся. – Тем лучше. Эй, ты! Иди-ка сюда. Хватит, решила я, придирчиво рассматривая в зеркале получившийся результат. Помада особенная, её надо беречь. – Эй, детка! Я к тебе обращаюсь. Я подняла голову. И хоть именно такого эффекта я и добивалась, меня всё равно передёрнуло от похотливого взгляда, что прополз по моим ногам. – Да пошёл ты, – глядя ему в глаза, чётко произнесла я. – Что-о?! – на мгновение Конли опешил, его глаза выпучились, а челюсть отвисла. Довольно красивое, не могу не признать, лицо мгновенно стало тупым до омерзения. – Ты, шалава… – Правая рука тебе ш****а, – огрызнулась я, спрыгнула с табурета, увернулась от протянутой лапы одного из телохранителей и бегом бросилась к выходу. Как я и думала, меня догнали ещё до того, как я выбралась на улицу. Великолепный Андри Конли не привык к отказам, тем более в такой форме. Слишком его боялись. А он наверняка, как и свойственно самовлюблённым самцам, относил это за счёт своего несравненного обаяния. Жёсткие лапищи схватили меня за оба локтя и безо всякой нежности прижали к стене. Конли подходил неторопливо, поигрывая пижонской тросточкой, в которой,  я знала, прятался шоковый излучатель. Мощный – с короткой дистанции таким в два счёта у***ь можно. Видно было, что Конли удивился, когда, остановившись прямо передо мной, увидел, что на моём лице играет нежная улыбка. Удиви, выведи из равновесия, и объект твой – учил меня Наставник. В миг растерянности теряют хватку даже самые осторожные и опытные. – Как впечатления, милый? – проворковала я. – Славно пробежались? Он смерил меня взглядом, не зная, как реагировать. – Уж больно ты бойкая… – Всё для тебя, милый. Просто так скучно, не правда ли? – Ну… – Конли усмехнулся. – Тебе придётся поработать, чтобы искупить. – Так дай мне шанс! – жарко выдохнула я, подавшись вперёд, насколько позволяли державшие меня телохранители. Ещё и глаза распахнула, как восторженная девочка. Он секунду поколебался, потом едва заметно кивнул своим бугаям, и державшие меня руки разжались. Я тут же прильнула к нему, обхватив его шею руками, прижалась ртом к его рту… И что было силы вцепилась зубами в его нижнюю губу. Приглушённый вопль, и меня с силой оттолкнули. Я не потеряла равновесия только потому, что ждала этого. И тут же снова кинулась бежать. Позади затопали ноги, один из телохранителей понёсся следом. Второй, должно быть, задержался узнать, как здоровье драгоценного босса. Мы вылетели за дверь и помчались по уже погрузившейся в вечерние сумерки улице. Фонари здесь, на Окраине, были редки, да и зажигали их поздно, так что я имела все шансы оторваться и затеряться в знакомом до последней трещины в дорожном покрытии районе… Вот только мне хотелось убедиться, что всё прошло благополучно. Как ни мала возможность осечки, опаска всегда есть. Так что я позволила себя догнать через пару кварталов. На этот раз хватанием за локоть не обошлось, громила ещё и съездил мне по лицу для острастки. Я зашипела и кинула на него злобный взгляд. Что ж, будет случай – сочтёмся… А меня уже тащили обратно к дверям «Игривой кобылки», где должен был стоять Андри Конли, нетерпеливо постукивая своей тростью… Вот только он не стоял. Он с хрипом корчился на земле, исходя пеной изо рта, и лицо у него уже было даже не синее, а чёрное. Второй телохранитель суетился вокруг него, хотя было ясно, что ни черта он сделать не может. – Что с ним?! – первый бросился к нему, волоча меня за собой. – Не знаю… Врача зови! Меня снова оттолкнули. Стоять на месте я не стала, а отбежала за ближайший угол и там перешла на быстрый шаг. Добралась до укромного уголка, вытащила упаковку влажных салфеток и тщательно протёрла губы. Отличная у меня помада, что ни говори: при попадании в кровь, если не ввести сразу же противоядие, смерть в течение нескольких минут. Зато глотать её можно сколько угодно без малейшего вреда для здоровья. Чудо, а не помада.   Без синяка на физиономии всё-таки не обошлось – этот мудак бил от души. Я потрогала скулу пальцем и вздохнула. С одной стороны, кровоподтёк – не самая высокая цена за то, чтобы заработать три тысячи. С другой – щеголять фингалом мне не с руки. Не то, чтобы в этих местах он был большой редкостью, но всё-таки привлекает внимание. Тусклая лампочка под потолком давала минимум света, и чтобы наложить грим, приходилось почти утыкаться носом в облупившееся зеркало. Глядя на туалет «Кобылки», нельзя было не согласиться с утверждением уже покойного Конли – дыра и есть. Если за состоянием остальных помещений клуба ещё следили, то на туалетные комнаты Стасяк откровенно забивал. Не баре, чай, припрёт – посрут и так. Я с сомнением оглядела косметический набор, но всё же убрала его и вытащила вуальку. Хозяина клуба посетила таинственная незнакомка с закрытым лицом. Что ж, в «Кобылке» кто только не бывает. Местные любят сплетничать ничуть не меньше, чем любые другие люди, но прямые вопросы задают редко. Прикрепляя плотную сетку к волосам магнитной заколкой, я снова вздохнула. Вообще-то профессионал моего класса должен зарабатывать совсем другие деньги. Но что поделаешь, не в моём положении привередничать. Хозяина в его кабинете не оказалось. В принципе, ничего удивительного в этом нет – бои вот-вот начнутся, и Матеуш наверняка носится по клубу, проверяя, всё ли в порядке. Сидеть на месте не в его правилах, и на свой командный пункт он может не явиться до глубокой ночи,  даром что знает о посетителе. Злиться на него смысла не было, но не торчать же мне под дверью. Поколебавшись, я всё-таки вышла в зал. Ряды скамей, доходившие до потолка, уже почти заполнились, но гул голосов пока ещё звучал приглушённо. Вот когда начнётся, тогда вопли взорвутся так, что проходящим мимо заведения покажется, будто у него рушится крыша. Бар почти пустовал – дешёвую выпивку брали в автоматах вдоль стен, а здесь покупали вино и коктейли те, кто мог себе позволить дорогие напитки и лучшие места за столиками и в первых двух рядах кресел, а они уже в основном запаслись спиртным. Я присела с краю у стойки. Бармен, несмотря на вуаль, узнал меня и подмигнул. – «Розу»? – шёпотом спросил он. – Давай, – можно ведь позволить себе отпраздновать очередной успех. Альберт принялся смешивать коктейль, я рассеянно следила за ним, машинально прислушиваясь к тому, что происходит за спиной. Но ко мне никто не приближался. Интересно, что когда мы хотим найти для чего-нибудь красивое название, мы, как правило, выбираем слово, бывшее в ходу на родине наших предков, которую знаем исключительно по книгам и фильмам. Я, по крайней мере, не встречала почти ничего, что назвали бы в честь представителя местной флоры или фауны. Обижены мы на планету, давшую нам приют, что и говорить. Впрочем, разве у нас нет для этого причин? – Держи, – похожий на воронку фужер на тонкой ножке скользнул ко мне по поверхности стойки. – Глянь-ка, что это за птицы к нам пожаловали? Я обернулась. По лестнице между рядов спускался Стасяк, пятясь задом и каким-то чудом ухитряясь не оступаться на довольно крутых ступеньках. За ним следовали двое, и, судя по тому, как извивался перед ними хозяин заведения, птицы эти и правда были важнее некуда. Не припомню, что бы он так вёл себя перед кем-либо из посетителей раньше: Матеуш прямо-таки приплясывал, его руки ткали в воздухе замысловатые узоры, выражая восторг и безграничное гостеприимство. При этом мне гости были незнакомы, и, что ещё удивительней, Альберт их тоже не знал. Парочку незнакомцев подвели к бывшему столику Конли перед самой решёткой арены, и я невольно задалась вопросом – а кого бы вышвырнули с его места, не отправься Андри сегодня на небеса? Между тем гости уселись, и Стасяк застыл перед ними, изогнувшись так, что и более худой человек рисковал бы заработать себе прострел. Истово кивая, выслушал пожелания гостей и бегом кинулся к стойке, одновременно щёлкая пальцами в воздухе – знак подчинённым «ко мне!»   – На меня минутки не найдётся? – окликнула я его, когда он скороговоркой выпалил названия заказанных напитков. – Потом, – не поворачивая головы, бросил Стасяк. – Не видишь, я занят. Ты уж постарайся, – добавил он, обращаясь уже явно к Альберту. – Не беспокойсь, шеф, – отозвался тот, а его руки тем временем уже порхали над батареей бутылок. – Всё будет в лучшем виде. Иногда мне хотелось спросить, что такой бармен, как Альберт, делает в этом притоне, но велик был риск нарваться на встречный вопрос, и я сдерживалась. Пара самых миловидных девиц из тех, что обслуживали клиентов в этом заведении, уже стояла рядом с подносами наготове. Я отвернулась и снова уставилась на гостей, гадая, кто же они такие.  Оба были молоды, едва ли им больше тридцати… хотя вон у того, что пониже, брюнета с бородкой, возраст определяется с некоторым трудом. Но сорока точно нет. Второй был повыше, шатен, физиономия довольно смазливая, и весь он… тонкий, хрупкий какой-то, про таких гладиатор Крис говорит: плюнь – переломится. Впрочем, Крис неоднократно заламывал противников, в которых можно было бы упихать четверых таких хлюпиков, а уж на этого он и плевка бы пожалел. Между тем шатен откинулся на спинку стула, вытянул ноги и принялся с любопытством оглядываться по сторонам. Значит, бывать в подобных заведениях ему доводилось нечасто. Его чернявый приятель наклонился к нему и принялся что-то с усмешкой объяснять, время от времени указывая в разные стороны набалдашником трости, при виде которой Конли удавился бы от зависти. Ясно, знатока из себя строит. И физия у него, как приглядишься, всё-таки смутно знакомая… Неужели гости из Центра? Я прищурилась, пытаясь оценить костюмы и часы на запястье у красавчика. Одежда если и не сшита на заказ, то очень хорошо подобрана. Часы разглядеть не удалось, слишком далеко, но само наличие ретро-браслета наводило на размышления. Большинство носит циферблат-пластырь, наклеивая его куда удобно, винтаж – показатель элитарности. И туфли у них… что это там за знак на подошве? Неужели «Дресслер и Ко»? Я оторвала взгляд от обуви – и обнаружила, что шатен теперь смотрит прямо на меня, разглядывая не менее пристально, чем я его. Фыркнув под вуалью, я отвернулась. Ну да, голубчик, а ты чего хотел? Если являешься сюда, разряженный в пух и прах, не удивляйся, если на тебя будут глазеть, как на ярмарочного клоуна. Между тем Альберт выставил на стойку бокалы, украшенные – ух ты! – настоящими вишенками. Не знала, что у него есть такие, мне если что и насаживали на край, то кусочек синтетического мармелада. Девицы подхватили добычу и походками звёзд подиума двинулись к почётным гостям. Возглавил шествие опять лично Стасяк. Что ж, если моя догадка верна и к нам пожаловали не просто из Центра, а с самого верха, сыночки кого-то из отцов города, то ничего удивительного, что он так стелется. Если очень дорогие гости пожалуются, что их обидели, то влиятельные родители вполне способны снести «Кобылку» вместе со всем кварталом, и никакая «крыша» в полиции не спасёт. Но если им всё понравится, они могут оставить тут очень хорошие деньги. Вон недавно в светской хронике упоминали, что компания золотой молодёжи ухитрилась прогулять в одном из клубов чуть ли не четверть миллиона. Стасяку даже об одной десятой такой суммы от разового клиента, конечно, можно только мечтать, но всё же есть за что побороться. Ну а если уж совсем повезёт, то гости придут ещё, а может, и друзей своих притащат. Обо мне Матеуш вспомнил уже после того, как начался первый бой. Когда б не обещанный гонорар, я не стала бы его дожидаться – не люблю. Мордобой ради мордобоя не входит в число моих любимых зрелищ, а ничего иного в этом развлечении нет. К тому же меня раздражает медлительность и неэффективность здешних бойцов. Нет, я всё отлично понимаю: бои – это в первую очередь зрелище, и именно на такой стиль гладиаторов и натаскивают. Если они будут укладывать друг друга сразу после начала, зрителям не понравится. Но всё равно раздражает, когда ты видишь тысячу и один способ закончить поединок, но не один не используется до тех пор, пока оба противника способны держаться на ногах. Однако торчать в пустом коридоре мне хотелось ещё меньше, и я тянула «Белую розу», рассеянно поглядывая, как два здоровенных парня ходят по кругу, обмениваясь пробными выпадами, потом сходятся ближе, наносят и блокируют короткие серии ударов, вновь начинают кружить… Зрители пока вели себя довольно спокойно – ведь для затравки всегда выпускают мало кому интересных новичков. Время тяжеловесов придёт позднее. Впрочем, сегодняшний вечер в любом случае обещал быть довольно предсказуемым: чужих гладиаторов на этой неделе в клуб не привозили, а из тех, что принадлежали Стасяку, все уже были давно известны, между собой сходились неоднократно и вряд ли преподнесут сюрпризы. Так что высокие гости пожаловали не в самое подходящее время… Впрочем, они всё равно местных фаворитов и аутсайдеров не знают, им и так сойдёт. Я вновь глянула на тот самый столик. Брюнет с бородкой смаковал содержимое своего бокала, вообще не глядя на арену. Шатен глядел, но ему, похоже, было скучно. На обсевших их девиц оба не обращали никакого внимания. Потом шатен снова посмотрел в мою сторону, и я опять отвернулась. Мимо тенью скользнул Матеуш, кивнул мне, я с облегчением соскочила с табурета и следом за хозяином отправилась к неприметной дверце за баром. – Ли-илиан, – укоризненно протянул Стасяк, когда мы расселись в кресла по разным сторонам стола в его кабинете. – В моём заведении? Неужели нельзя было сделать всё где-нибудь подальше? – Не в твоём заведении, а перед его дверью, – уточнила я. – И не всё ли тебе равно? На Окраине то и дело кто-нибудь умирает. – Но не всех при этом зовут Андри Конли.  – И чего ты боишься? Его ребят? Если к тебе явятся погромщики, твоя охрана в два счёта объяснит им, где их место. Драки в «Кобылке» бывают через две недели на третью, а то и чаще. – А если мне из-за тебя однажды пустят пулю в затылок? – Только из-за меня? Ха-ха, как смешно. Бойся ты пули в затылок, ты бы уже давно собрал манатки и рванул куда-нибудь в другой город. Полагаю, у тебя в заначке лежит достаточно, чтобы безбедно прожить весь остаток жизни. – Ну что мне с тобой делать? – вздохнул он. – Заплатить, – ответила я. Стасяк наклонил голову. – Вообще-то как-то странно Андри умер, – заметил он. – А вдруг это просто у него был приступ давней болезни, а ты тут не при чём? Или его кто-то другой траванул ещё до тебя?   – Мате-еуш, – скопировала я его укоризненные интонации. – И тебе ещё не надоели эти ритуальные танцы? Смотри, нарвёшься на пулю в затылок не из-за ребят Конли, а из-за своей жадности. – Денежки счёт любят, – проворчал он, и полез под стол, где у него стоял сейф. – А морду чего прячешь? Кажется, старого друга можно не стесняться. – Старого? – я усмехнулась, но вуаль всё-таки сняла. – Два года – не настолько уж большой срок. – Иные тут выдерживают куда меньше, можешь мне поверить, – он вытащил пачку денег, отсчитал купюры, потом порылся в ящике и добавил несколько монет. Я быстро пересчитала добычу. Две тысячи девятьсот восемьдесят пять крон. Сегодняшнюю «Белую розу» тоже учёл, вот сквалыга остроглазая. Но за что ещё ценю Матеуша, так это за то, что он всегда платит наличными. Деньги на счету – это, конечно, удобно, но, учитывая непредсказуемость моей жизни, всегда иметь при себе энную сумму отнюдь не мешает.  Выходя из кабинета, я чуть ли не нос к носу столкнулась с одним из дорогих гостей, тем самым смазливым шатеном, что сейчас шёл по коридору в сопровождении одной из официанток. Он удивлённо посмотрел мне в лицо, я изобразила кривоватую улыбку и невольно обернулась, чтобы проследить, куда он идёт. Мимо меня протиснулся плечистый молодец в чёрном костюме, с лицом, по выразительности соперничавшим с консервной банкой. Значит, охраной наши золотые мальчики всё же не пренебрегли. Девица указала шатену на дверь туалета, и я едва удержалась от смеха, представив, как перекосится его физиономия, когда он увидит и учует, что представляет собой это заведение в нашем клубе. Ну а что – он приехал сюда за острыми впечатлениями? Вот и будут ему впечатления. Квартирка, которую я снимала, фактически представляла собой одну комнату, даже не студию, зато с отдельным выходом. Когда-то здесь располагался мотель – недалеко отсюда был пропускной пункт на выезде из города, а дальше шло шоссе. Сейчас пункт был закрыт, шоссе с прекращением наземного сообщения между городами, должно быть, уже заросло, а бывшие мотели и гостиницы Окраины превратились в доходные дома. В ряду выстроившихся прямо под окнами мусорных баков слышалось какое-то подозрительное шебуршение, и, хотя местные гопники давно уяснили, что со мной лучше не связываться, я всё же замедлила шаг и прислушалась. Так же как и при подходе к своей двери, но чувство опасности молчало. Нет, конечно, едва ли мои истинные враги так просто выдадут себя шумом или оброненной у дверей гильзой, но интуиции своей я привыкла доверять. Да и нельзя же позволить себе скатиться в постоянную паранойю, так что я отперла дверь и вошла.    Под потолком вспыхнула тусклая лампочка – настенные светильники давно перегорели. Микроволновая печка стояла закрытой, сохраняя мой ужин тёплым. Я вытащила его, добавила бутылку воды с сиропом. Не удержавшись, сунула в рот конфету из коробочки, припрятанной в стенном шкафу. Что поделаешь, люблю сладкое. Когда я росла в Ордене, нас кормили сытно, но просто. Сладости мы получали только по большим праздникам. Местное телевидение не показывало ничего интересного. Научно-познавательный фильм, реклама, реклама, спортивные новости, реклама… Я рассеянно прыгала по каналам, пытаясь одновременно жевать. На развлекательных каналах шло разнообразное кино. Слезодавительный фильм про любовь. Комедия – и, разумеется, тоже с любовью. Потом я наткнулась на концерт популярного певца с Восточного побережья. Пел он, разумеется, про любовь. Я раздражённо выключила экран и сосредоточилась на еде. Куда не ткни, везде любовь, мир прямо-таки помешался на любви. Самое то, чтобы испортить аппетит. Закончив с ужином, я отправила тарелки в утилизатор, и тот надсадно загудел, превращая их в пластиковый ком, который можно будет потом выкинуть в бак. Старенький у меня утилизатор, поменять бы уже пора… Впрочем, в этой, с позволения сказать, квартире проще найти то, что менять пока не надо. И всё-таки есть с одноразовых тарелок дешевле, чем переводить на мытьё дорогую лимитированную воду. Свою дневную норму я и так уже почти выбрала, когда пыталась отмыться от Конли. Слюни, микробы, тьфу… Осталось ровно столько, чтобы почистить зубы перед сном. Сегодняшнее короткое платье отправилось в стопку одежды, которую надо будет отнести в прачечную. Потом я разделила полученные деньги: часть спрятала в тайник, остальное рассовала по карманам. Всё, я готова к завтрашнему дню. Надо будет всё-таки найти какой-нибудь боевик «на посмотреть», без сопливой романтической линии. Они смешные, конечно, эти боевики, но чтобы расслабиться после трудного дня – самое то.