Затмение Лилит

Любовь не делает ближнему зла; итак любовь есть исполнение закона (Рим.: 13,10)

Just stop

With all your little, deliberate problems

With my life

Enough

Of all of the crippling, terrible pain

We feel inside[1]

Март 2017

Март вступал в свои права довольно уверено. Третьего числа от снега остались лишь смутные воспоминания, к пятому – температура уже неделю стабильно превышала отметку в двадцать градусов по цельсию. Вдоль аллей стала появляться первая зелень, прохожие сменили гардероб на более легкий и пестрый, количество велосипедистов выросло вдвое.

Именно в этот солнечный день Лили вдруг взбрело в голову пригласить Кэр в недешевое арт-кафе «Бриджтаун», в котором собиралась преимущественно небедная городская элита из мира искусства.

- Ну пожалуйста, я очень хочу кое-что тебе показать, это приятный сюрприз! – девушка подошла к подруге сзади, пока та домывала посуду, оставшуюся после легкого приятного романтического завтрака. Голос Лили содержал интонации ребенка, уговаривающего взрослого поскорее пойти к рождественской елке в поисках подарка, который он сам туда спрятал. Ее тонкие руки мягко обвили талию Кэр, нос ткнулся в чувствительную зону между лопаток. – Кроме того, ты можешь узнать обо мне что-нибудь новое…

Это «что-нибудь новое» звучало слишком подозрительно. Перед глазами ирландки встала безобразная сцена с Джанин – что-то «новое» вроде такого ей больше переживать не хочется, это точно. Кроме того, как дизайнер, пользующийся высоким спросом, Джанин причисляла себя к той самой элите из мира искусства и вполне могла оказаться в числе посетителей кафе.

Лили приглушенно мурлыкнула, потерлась носом о спину между лопатками, а затем и вовсе несколько раз поцеловала – даже через ткань футболки эти движения воспринимались очень остро, словно они обе были обнажены. Кэр ощутила, как на коже появились мурашки, начали напрягаться соски. Сопротивляться любимой было очень сложно, даже с учетом въевшейся в подкорку привычки доверять своей интуиции.

Последняя тарелка была тщательно вытерта полотенцем и водворена на свое законное место. Кэр мягко повернулась к Лили, ощущая как ослабляется, но не распадается кольцо ее объятий, кончиками пальцев заправила за ухо непокорную золотую прядь и взглянула, наконец, в огромные серые глаза. Откуда-то из глубин то ли живота, то ли груди за солнечным сплетением стала подниматься и расти волна легкого щекочущего тепла, нежной любви к очаровательному существу перед ней.

- Ты будешь хорошо себя вести? – сказанная нарочито суровым тоном фраза не обманула никого из них. Яркая вспышка радости отразилась на всей мимике Лили – очередная победа осталась за ней. Девушка быстро и резко закивала, вызывая своей непосредственной реакцией улыбку на лице Кэр. Улыбку, которую очень сложно было скрыть. 

Короткая пауза, призванная чтобы продлить приятное мучительное ожидание последующего удовольствия, закончилась мягким поцелуем, грозившим перерасти в нечто куда более чувственное и страстное. Но Лили, словно чуя опасность вновь оказаться в постели, резко опустила руки и отступила назад. Засуетилась, собираясь на запланированное нею же свидание и кидая изредка на подругу короткие хитрые взгляды.

Кэр с удивлением ощутила внутри еще одно чувство – опасливое предвкушение. Волоски на затылке зашевелились, поднимаясь дыбом, мурашки проступили на коже, вызывая странное ощущение прохлады. Сейчас сложно было определить с точностью, что именно ее волновало больше – свидание, спланированное Лили, возможность узнать «что-нибудь новое», или сам факт посещения такого места, как «Бриджтаун». Возможно, все три ингредиента и составляли в результате столь необычный эмоциональный коктейль.

Не мудрствуя лукаво, Кэр выбрала демократичный наряд – простой стильный черный гольф по фигуре и классические светлые джинсы. А вот Лили на ее фоне выглядела звездой Голливуда. За час сборов она умудрилась облачиться в красивое лазурное платье в стиле ретро пятидесятых, великолепно подчеркивающее ее тонкую талию, стройные ноги и маленькую упругую грудь, чулки со стрелкой, туфли на высоком каблуке, и даже соорудила высокую прическу а-ля Одри Хэпберн. Очаровательная женственная непосредственность скользила в этом облике, делая Лили совершенно не похожей на себя. Наблюдая, как она выводит на кукольном лице аккуратные стрелки, Кэр поймала себя на мысли, что с куда большей охотой поставила бы это произведение искусства в застекленный шкаф, чем пошла бы с ней на свидание или – не дай Бог – обидела бы низменными желаниями эротического характера. Короткое недоумение по поводу того, что она впервые видит подобный наряд (и желание его надевать) на возлюбленной кольнуло, но пропало так же быстро, как и появилось, оставив после себя лишь неприятное послевкусие.

Приятным же моментом стало то, что Лили предпочла отправиться к «Бриджтауну» на такси. Сложно было бы представить, насколько сильно испортилось бы настроение Кэр от сальных и заинтересованных взглядов, которыми наверняка бы одаривали ее девушку мужчины в метро. А эти взгляды определенно имели бы место быть – пару таких она успела перехватить на улице, пока они ждали желтобортый кэб, и даже сам таксист то и дело поглядывал в зеркало заднего обзора.

Постепенно дурное настроение завладевало Кэр. Ревность, неопределенность и нехорошие предчувствия дополнялись как на заказ меняющейся погодой. Чем ближе они подъезжали к арт-кафе, тем пасмурнее становилось снаружи. Сначала пропало солнце, спрятавшись в сплошной массе буро-серых облаков. Затем улицы начали терять краски, покрываясь блеклым тусклым лаком с некрасивой патиной трещин и сухих веток деревьев. Даже количество прохожих стало уменьшаться.

Они словно въезжали в сумеречную зону, где в конце путешествия тебя в лучшем случае будет ожидать чистилище с детальным разбором всех твоих прегрешений. Однако ирландка все же старалась держать себя в руках.

Ради Лили.

Да и ради самой себя, в конце концов.

Пока шикарная блондинка рассчитывалась с таксистом, громко с ним разговаривая и над чем-то смеясь, Кэр без удовольствия окинула взглядом узнаваемый фасад. Над широкой деревянной двустворчатой дверью никакого названия не обнаружилось, зато выступающие вперед округлые очертания сооружения, должные, наверное, символизировать специфический стиль архитектуры Барбадоса [2], и пальмы по обе стороны от входа указывали, что они попали по адресу. От всего этого места так и веяло тщательной, искусственной продуманностью, дороговизной и той самой, набивающей оскомину, «элитностью». Однако внутренний интерьер оказался чуть менее пафосным, хотя и содержал слишком демонстративный «дух Вест-Индии». Впрочем, рассмотреть его толком Кэр так и не удалось, здесь было слишком многолюдно. На глаза попалась лишь добротная деревянная «европейская» мебель традиционного стиля, странно гармонировавшая с пестрой обивкой стульев, причудливыми вазами с пряностями и индуистскими статуэтками.

Посетители «Бриджтауна», все как на подбор, были ухоженными, стильными, улыбчивыми настолько же, насколько чванливыми и высокомерными. Любой новоприбывший тот час же одаривался оценивающими взглядами людей, не привыкших стесняться своего любопытства. Не успев даже открыть рта, Кэр ощутила, как мгновенно превратилась в парию, тот самый низший класс населения, вроде индийских Отверженных, который не удостаивается даже беглого вялого приветствия, не говоря уже о таком святотатстве, как рукопожатие или вежливый разговор. Не успела она поделиться своим наблюдением с любимой, как заметила картину совершенно противоположную.

При виде Лили выражение на многих лицах тот час же менялось. Любопытство – скорее жадное, чем вежливое или поверхностное, читалось в них так же, как если бы они написали это слово жирным черным маркером на своих элитных лбах. Улыбки становились шире, взгляды цепче, и словно сама атмосфера этого места неуловимо изменилась.

Лили была здесь своей. Грациозные движения, женственные улыбки и легкие пожатия руки, поцелуи воздуха у щек в лучших традициях высшего общества. Музыкальный, едва слышный смех с кокетливо прикрытым кончиками пальцев ртом – Кэр смотрела на свою девушку и не могла ее узнать. Это был совершенно иной человек, красивая незнакомка, изысканная и дорогая, как породистая лошадь, которую никогда не запрягут, а будут лишь бесконечно демонстрировать на сходках тонких ценителей и коллекционеров.

Ощущение было таким, словно Кэр ударили под дых и забрали что-то очень ценное и важное. Лили ускользала от нее, здоровалась с очередными незнакомыми представителями богемы, сама становилась богемой, растворялась в дорогом интерьере «Бриджтауна».

- Лиль, дорогая, ты пришла? – восторженно голосил какой-то смазливый юнец из одного конца зала.

- Лиль, я уже заждался, - бородатый сухощавый мужчина с уродливой козлиной бородкой хозяйским жестом пристроил руку на стройную спину блондинки.

- Лиль, а ты уже видела…

- Лиль…

- Лиль…

- Лиль!

У Кэр закружилась голова, и она прислонилась плечом к декоративной колоне, украшавшей зал. Дыхание обжигало гортань и вырывалось изо рта резкими рывками. Сердце колотилось как сумасшедшее. Кто-то, чьего лица она не запомнила, участливо сунул в руки бокал, полный красного вина. Ирландке отчаянно захотелось выйти на свежий воздух или еще лучше – тот час же проснуться дома в собственной постели, в холодном поту, осознавая, что все это лишь кошмар.

- Хэмер [3]? – донесся до нее далекий незнакомый голос Лили. – Да ты, верно, шутишь. После «Милых костей» Сиболд тема с похищенными детьми стала уже обычным плагиатом и попыткой без особенных затрат сил сыграть на сочувствии. Неужели сложно было остановиться на «Комнате» Донохью или хотя бы «Свете в океане» Стедман? Я бы лучше прочла «Материнское воскресенье» Свифта [4], что уже, знаешь ли, показательно…

Она тонко рассмеялась, иронично, зло, как может только человек, привыкший критиковать и осуждать.

- Нет, я не фанат Войцеха Бабински, ты же знаешь. Уж лучше посмотреть на творческую дуэль Уоррена Чанга и Аурелио Бруни, - снова раздражающий смешок и жеманный жест женщины, привыкшей к вниманию мужчин. – Или обнаженной позировать Алиссе Монкс [5]!

Потерянная, забытая Кэр через некоторое время даже перестала вслушиваться в этот калейдоскоп быстро сменяющих друг друга тем. Современное искусство уступило короткой дискуссии на тему Вагнера и Дали, Россини и Чехова, современного феминизма и экстремистского протестантизма, даже цен на нефть и специфики современной политики в отношении стран Третьего Мира. И о чем бы не заводили разговор, голос Лили звучал концертмейстером [6], ведущим, дополняющим, определяющим и решающим.

Отделенная от своей девушки бесцеремонной, жадной толпой поклонников, Кэр почти против воли все же продолжала следовать за ней. Сначала вверх по лестнице на второй этаж – почти машинально отметив, что здесь интерьер был более восточным, с пестрыми коврами вместо кресел и кальянами, фруктовый дым от которых смешивался в неописуемые букеты запахов, ароматов и амбре – а затем снова вниз, но уже в другой зал, более просторный. Каждая следующая минута то растягивалась до бесконечности, особенно когда золотистая макушка терялась за высокими спинами мужчин, то стремительно бежала вперед, предрекая бедствия и потери, о которых, как Кэр поняла только теперь, она уже давно догадывалась где-то внутри себя.

Когда ирландка уже начала испытывать самый настоящий, плохо контролируемый ужас, и желание сбежать стало почти непреодолимым, Лили вынырнула перед как ней дельфином перед утопающим, потерявшим последнюю надежду. Схватила за руку и потащила за собой, уверенно разрезая толпу и двигаясь с противоестественной целеустремленностью.

- Ли, пойдем домой, пожалуйста… - едва слышно произнесла Кэр, не совсем даже расслышав саму себя. В голове шумело и пульсировало, внутреннее море беспокойства билось в раковины ушей, заглушая окружающие звуки. Растущая паника все больше и больше грозила трансформироваться во что-то куда более безобразное, зловещее и опасное.

- Глупости, глупости, - отмахнулась Лили, коротко оглянувшись, но не сбившись с темпа. Ее лицо раскраснелось, глаза лихорадочно блестели, а губы растягивались в странную улыбку наркомана под кайфом. – Оно уже здесь, мы почти пришли…

Толпа расступилась, и блондинка отпустила руку Кэр, юркнув куда-то вперед. Почти по инерции ирландка шагнула следом и замерла, словно натолкнувшись на невидимую, но очень прочную преграду.

Прямо перед ней, на светлой, кремового оттенка стене, явно предназначенной для размещения картин и прочих художественных объектов, в интересном порядке располагалась серия небольших полотен, главным объектом которых были птицы. И в центре - самое большое и главное из них, с изображением двух неразлучников на фоне витражного окна. В нижнем правом углу картины стояла подпись художника, инициалы «К + L», с миниатюрным плюсиком, немного напоминавшим небрежно нарисованное сердечко.

Не смотря на очевидные изменения – более пропорциональные размеры тел пернатых, более приятное и гармоничное сочетание цветов и оттенков, присутствие дополнительных теней и отблесков на цветных нарисованных стеклах – сюжет был слишком узнаваемым.

Лили украла ее картину. Кэр мотнула головой, пытаясь справиться со странным ощущением, возникавшим где-то в глубине ее груди. Примерно там же стала зарождаться острая, болезненная злость и обида.

Личная, интимная вещь была украдена, без спроса размещена в публичном месте, на всеобщий обзор. И что еще хуже – Лили не просто скопировала чужую идею, она усовершенствовала ее, сделала лучше, красивее, даже банально больше по формату. Не особенно стараясь, затратив куда меньше времени, чем Кэр на прототип этого творения, блондинка на голову переплюнула ее и сделала это демонстративно-показательно.

Лили стояла в стороне, в полоборота к подруге, и широко улыбалась, явно довольная собой и своим «сюрпризом».

Украдено, все украдено! Да еще и с помощью Джанин. В голове всплыли случайно подслушанные в памятный вечер слова: «твоя шикарная идея с неразлучниками», «витражный элемент просто шик!». Эти мысли стали последней каплей в чаше и так переполненного терпения девушки. Почти не соображая, что делает, Кэр швырнула в картину бокал с вином, который, как оказалось, все еще был в ее руке.

Тончайшее стекло брызнуло в стороны, заглушив резким неприятным звоном негромкую мелодию, раздававшуюся по всему залу. Красное вино жидкой разбавленной кровью растеклось по полотну и кремовой поверхности стен.

Не взглянув больше на Лили, Кэр резко развернулась и, бесцеремонно расталкивая собравшуюся небольшую толпу посетителей, двинулась к выходу.

Хватит! С нее определенно хватит!

Кто-то схватил девушку за руку, и она со злостью дернула кисть на себя, почти без интереса заметив, что этим кем-то оказалась Лили. Лицо блондинки выражало целый букет чувств: от искреннего недоумения и обескураженности до жалобной грусти ни за что обиженной дворняги. Этот адовый коктейль еще больше взбесил Кэр. Она с усилием дернула руку в сторону, а когда Лили стала заваливаться на нее, не устояв на своих тонких каблучках, толкнула ее в плечо.

Толпа расступилась, окружив некрасиво упавшую на бок девушку и ее разозлившуюся подругу.

Несмотря на то, что прическа Лили растрепалась, платье уродливо скосилось на бок, а поза явно не напоминала модельную, выглядела она все еще слишком красивой. Слишком жертвой. Слишком несчастной. Слишком для того, чтобы взбесить Кэр еще больше. К банальной злости на внешний мир добавилась еще и ненависть против себя самой, против той, кто даже не задумавшись причинил боль любимому человеку.

Кулаки Кэр сжались. Еще немного, и она совсем потеряет над собой контроль, начнет громить это место к чертям собачьим, ввяжется в жуткую, безобразную драку, после которой будет мучительно, отчаянно стыдно.

Поэтому прочь, прочь на свежий воздух! Прямо сейчас!

Ирландка побежала к выходу, так, словно кто-то за ней гнался. Она не очень хорошо видела то, что было перед ней, постоянно сталкиваясь с преградами из живых людей и элементов интерьера кафе. Перед глазами все еще стояла картина, на которой несчастная, безумно красивая, любимая Лили в безобразной позе лежит на полу.

И только когда широкая деревянная двустворчатая дверь выплюнула девушку на вечерний, заполненный случайными прохожими проспект, Кэр вдруг осознала одну очень болезненную и крайне неприятную вещь.

Больше всего ее испугал не сам факт физической агрессии в сторону Лили. Даже не эта трансформация из незнакомой, но очень красивой и стильной ухоженной леди в лежащую на полу униженную растрепанную жертву. А то, что в глазах Лиль она увидела покорность. Непонимание причины наказания, но полное его принятие.

Словно так оно и должно было случиться.

Словно она ожидала такого поворота.

Словно ничего из ряда вон выходящего и вовсе не произошло.

Смирение, покорность, принятие. Вот что пугало больше всего.

От с усилием сжатых в кулаки пальцев стало больно. Кэр наконец выдохнула и попыталась вернуть себе хотя бы подобие ясности мышления. Оглянулась, силясь сообразить, где она находится и что ей делать дальше, и тут снова увидела ее. Ту женщину из парка аттракционов.

Тот же серый плащ, те же собранные в хвост темные длинные волосы, та же напряженная поза и странный взгляд. Незнакомка поймала ее взгляд и сделала несколько шагов вперед, явно приближаясь. Но тут дверь «Бриджтауна» открылась, и на улицу выскочила Лили. Ее прическа была все так же растрепана, макияж смазался, а платье выглядело изрядно помятым. Девушка тут же бросилась к Кэр и схватила ее обеими руками, словно боялась, что та сейчас куда-то сбежит, уткнулась носом в спину, начала бормотать что-то, слишком напоминающее извинения. Незнакомка в сером плаще нерешительно замерла на месте, нахмурилась, развернулась на каблуках и решительно зашагала прочь, спустя пару секунд уже полностью растворившись в человеческом потоке.

Люди на проспекте проходили мимо них, кидая на двух девушек заинтересованные или неодобрительные взгляды. Кэр опустила голову, уткнувшись взглядом в тонкие дрожащие бледные пальцы Лили, на которые уличные фонари бросали очень уж странные трепещущие тени.

Подняв лицо вверх, она увидела маленькие танцующие тени насекомых, своими крыльями создававшие необычный световой эффект. Резкий щелчок, и один из крылатых самоубийц, сгорев, начал опадать вниз.

Минус один.

Смотреть на Лили совершенно не хотелось. Но и оставаться здесь, стоя в этой причиняющей моральную боль позе, или еще хуже – уйти, оставив блондинку одну в таком виде и таком состоянии – Кэр тоже не могла.

Медленно, словно ее рука весила целую тонну, ирландка подняла кисть кверху, собираясь поймать такси. Лили прижалась к ней еще плотнее, пережимая ребра и затрудняя дыхание, но девушка не стала ослаблять эти удушающие объятья. А когда желтый кэб остановился в паре шагов от них, Кэр схватила подругу за тонкое запястье, не в состоянии контролировать свою силу, и потащила к автомобилю. Правда прежде, чем сесть, она все же обернулась на широкие двери «Бриджтауна».

Лили восприняла этот жест по-своему.

- Не переживай за них и за оплату… последствий, - тихо произнесла она, первой усаживаясь на заднее сидение, и тактично умалчивая целый список того, что наверняка следовало бы компенсировать. – Я же Гейтси.

Убежденная скорее уверенным тоном подруги, чем пониманием того, о чем она говорит, Кэр села рядом и захлопнула дверь такси. Автомобиль медленно тронулся с места.

- Гейтси, понимаешь… - Лили сделала странную паузу, медленно и устало выдохнула. – А впрочем, такие, как ты редко следят за светской хроникой…

«Такие, как я», - мысленно повторила Кэр, и мрачно улыбнулась, все еще избегая смотреть на свою собеседницу. – «Значит, такие, как я…».

**

За окнами такси картинка менялась очень медленно. Улица была перегружена потоком машин, на тротуарах прогуливалось множество прохожих. Но и тех и других постепенно становилось все меньше, чем ближе они подъезжали к своему дому. В салоне царила тяжелая, гнетущая атмосфера, и даже таксист выглядел так, словно только что с кем-то разругался в пух и прах.

Наконец показались очертания знакомых зданий их дешевого, пустынного и небезопасного района. Он радикально отличался от того места, где располагались всяческие элитные «Бриджтауны» - как день и ночь, как золото и алюминий, как изысканная Лили в платье, разговаривавшая о последних новинках мира искусства, и уставшая после вечерней смены мрачная Кэр в старых джинсах из сэкондхэнда.

«Идеальное место, - мрачно подумала ирландка, наблюдая за бомжами, копающимися в перевернутых мусорных баках, мимо которых проезжало такси – для таких, как я».

[1] Прекрати

Забивать своими мелкими, надуманными проблемами

Мою жизнь.

Уже достаточно

Всей этой калечащей, ужасной боли,

Что мы чувствуем внутри себя.

«Just Stop» Disturbed

[2] Бриджтаун – столица Барбадоса.

[3] Речь идет о модном сейчас романе «Девочка в красном пальто» К. Хэммер, роман, который сравнивают с «Комнатой» М. Донохью, «Светом в океане» М. Стедман и книгой Э. Сиболд «Милые кости» (везде затронута тема похищения и/или убийства детей). 

[4] Грэм Свифт «Материнское воскресенье»

[5] Современные популярные художники

[6] Ведущая скрипка в оркестре