Замок над Морем. Книга вторая. Право рода

Глава 3

Род Карнавон

Алаис смотрела на Лемарну. Восхищаться не тянуло.

М-да, это вам не Севастополь. Даже отдаленно.

Больше всего Лемарна напоминала греческие города начала двадцатого века. Еще нет бетона, электричества, мир еще не уляпан пятнами неона и рекламными вывесками…

Холмистая местность, то там, то тут украшенная нашлепками зелени. Четырехугольные, квадратные, какие-то математические, иначе и не обзовешь их, дома, напоминающие ласточкины гнезда, серые, коричневые и красные цвета преобладают, белого почти не встречается — видимо, поблизости нет подходящего камня. В гавани стоят несколько кораблей…

— Ну и где твоя родня живет?

Далан, стоящий рядом, сильно напоминал Алаис щенка, только что хвостом не вилял.

— Там! Вон там!

Алаис это «вон там» ни о чем не сказало. Она бы и под страхом утопления в луже не отличила один квадрат от другого.

— Вы нас покидаете? — Эдмон подошел со спины. Тихо-тихо, будто большой хищный кот.

Алаис пожала плечами.

— Думаю, мы сначала прогуляемся к родным Далана, а там уж будет видно, кто остается, кто уезжает. Вы же меня, если что, возьмете до Рентара?

— Безусловно.

Эдмон улыбался. Он тоже рад был видеть родные места.

Побережье холмистое, но стоит перевалить через холмы, и между ними все чаще будут встречаться долины, заросшие фруктовыми деревьями. Боги моря, как же он соскучился по дому. А ведь и не знал этого…

Такое уж свойство моря — оно смывает любую тоску, уносит с собой боль и грусть. И только на земле эти зубастые чувства берут свое.

Капитан отошел, Алаис и Далан остались стоять у фальшборта вдвоем.

— Я так соскучился по отцу, по маме, братикам. Вот радость им будет! — Далан смотрел и улыбался.

А Алаис чуть передернулась. Словно холодок налетел средь жаркого полдня. Бывает такое.

И шепчет кто-то — подожди. Не загадывай…

***

Гавань оказалась больше города раз в десять. Тут хватило бы места и нескольким линкорам, так что пяток корабликов разных размером и судно маританцев разместились абсолютно свободно.

Далан едва дождался, пока на землю перекинули сходни, — и тут же потащил Алаис за собой.

— Пойдем, а? Пошли!

Эдмон проводил их взглядом, и тут же забыл про пассажиров. И так работы много…

Далан почти бегом бежал по улицам. Алаис следовала за ним, радуясь, что беременность на ней пока не сказывалась. Ни тошноты, ни прочих радостей, разве что коричневые пятнышки высыпали на коже лица, окончательно убирая ее сходство с герцогиней Карнавон. Какие уж веснушки у альбиносов?

Вообще, Алаис была довольна своей внешностью. Глаза постепенно переходили от редкостного фиолетового цвета к непонятному сине-сизому. Видимо, выработка пигмента все еще продолжалась. И пусть, так лучше будет. Интересно только, не рассосется ли потом все в обратную сторону? После родов?

Поворот, еще один, и еще несколько улиц, в которых сама Алаис заблудилась бы на третьей минуте, настолько они были похожи одна на другую. Дома, заборы, люди, ослики и лошади…

И, наконец, симпатичный забор из серого камня. Действительно симпатичный, выложенный с фантазией, с выдумкой, где камни крупнее, где мельче, а получается почти орнамент.

Далан уверенно забарабанил в ворота.

Изнутри отозвалась собака. И — все?

Далан забил в ворота уже и ногами. И, наконец, дождался ответа. Внутри что-то зашебуршилось, звуки приближались.

— А ну не балуй! Пса спущу!

— Ример!!! — заорал Далан что есть силы. — Открой немедленно! Это я, я!!!

За дверью хрюкнули, всхлипнули, ненадолго замолчали, и заскрежетал засов.

— Хозяин Далан, это вы?!

Далан бросился на шею старику, который стоял во дворе.

— Ример!!!

Старик обнял парня, по щекам мужчины покатились слезы.

— Живой! Милостив Арден! Живой!!!

Далан тоже рыдал в голос, и Алаис невольно всхлипнула. Страшное это время для женщины — разум вообще отключается, чем дальше, тем чаще. А какая сентиментальность нападает!

Прошло не меньше пятнадцати минут, прежде, чем выяснилось, куда делась вся семья.

Отец Далана отправился в Атрей — имеется в виду главный город герцогства, — а потом собрался в Тавальен.

Ребенок же пропал! Искать надо!

Мать и братья сейчас уехали в гости к кузине Лизетте и вернуться собирались через два дня. И не знают! А счастье-то какое! Нашлась пропажа!

Слезливая сцена продолжалась, пока Алаис не задала простого вопроса:

— А дать им как-то знать, что ты нашелся можно?

Ример и Далан перестали поливать друг друга слезами, переглянулись…

— Я сейчас к господину Фентелю, — сориентировался слуга. — Он почтовых голубей держит, сегодня же нескольких отправит дать знать. К завтрему же госпожа будет дома!

Далан кивнул.

— Отлично. Ример, знакомься. Моя спасительница, Алекс Тан.

Старый слуга глядел на Алаис неодобрительно.

— Девка, что ль?

Алаис прищурилась, намереваясь огрызнуться, но Далан опередил.

— Придержи язык, Ример. Если б не она, я бы сейчас на Маритани батрачил!

Уважения во взгляде не добавилось.

— Она меня на Маритани выкупила, сюда дорогу оплатила…

Взгляд серых стариковских глаз стал еще более подозрительным. Ну да, в этом мире сказочку про доброго самаритянина вообще не слышали.

Алаис положила руку Далану на плечо и насмешливо, чеканя каждое слово, заговорила. Как аристократка, в обращении к слуге. Да она и была герцогиней! Такие, как Ример…

Хотя нет. По нему видно, что этот из старых слуг. Тех, которые хозяев без штанов помнят, и опекают их, словно безмозглых деточек. Иногда — до смерти.

Но проняло и бедолагу.

— Любезнейший, вы так и собираетесь держать своего хозяина и его гостью во дворе? Хорошо же у вас хозяйство поставлено, нечего сказать.

А вот это подействовало. Ример сконфуженно поглядел на Далана, неприязненно на Алаис — и склонился в не особо низком поклоне.

— Господин, может, покушать с дороги? А вашей гостье комнату приготовить?

Далан посмотрел на Алаис.

— Окажешь нам честь? Алекс?

Алаис спокойно взяла парня под руку.

— Распорядись, пожалуйста. Я бы действительно отдохнула с дороги. А господин Ример тем временем озаботится доставкой нашего багажа с «Прекрасной Маританки» и обедом. Я бы съела что-нибудь не очень тяжелое. Возможно, тушеную рыбу и какой-нибудь суп. Вино к обеду можно не подавать. Ах, да. К вечеру пусть мне нагреют воды, я хочу принять ванну. Какие покои ты мне отведешь, как гостье?

И все это, подчеркнуто глядя только на Далана, мимо Римера, не обращая на него никакого внимания. Подлизываться к таким слугам — самое глупое, что можно только придумать. Чем больше ты будешь лебезить, тем больше тебя будут подозревать в чем-то недостойном. Но поведи себя как барыня — и тебя поставят на правильное место в пищевой цепочке. Это если очень приближенно.

Раз ты волк, так показывай зубы. И точка.

Далан молчал, пока Алаис говорила что-то про неухоженный двор, и только в доме, где Ример не мог их слышать…

— Алекс, ты чего? Он же хороший…

— Далан, я для него — подозрительная девица без роду-племени, невесть откуда явившаяся, да и беременная к тому же. Как он должен ко мне относиться?

Ответом был смущенный хмык. Притерпевшийся Далан и не думал, как их пара со стороны смотрится.

— Так что подлизываться я к нему не стану. Перебьется. Рано или поздно все станет на свои места, согласен?

Далан кивнул.

— Вот, есть гостевая комната.

Комната была на первом этаже. Вполне симпатичная и уютная, одинаково подходящая для мужчин и женщин. Стены обтянуты нежно-зеленой тканью, тяжелые шторы — сочетание желтого и коричневого цветов, мебель благородного коричневого оттенка — дуб? Да, наверное.

Алаис упала прямо на шоколадного оттенка покрывало на кровати.

— Я отсюда никуда. Как принесут мой багаж, распорядишься, чтобы занесли? Штаны до слез надоели, хочу платье надеть.

— Распоряжусь. Отдохнешь?

— Ага, спасибо…

Алаис зевнула во весь рот.

Пусть Далан крутится среди слуг. Если она все правильно понимает, сейчас о ее подвигах такого порасскажут — представить страшно. Что было — приукрасят, чего не было — добавят. И вечером отношение к ней будет чуточку другое. Тогда и будем ковать железо. А сейчас — бессмысленно. Интересно, кто эту комнату обставлял? Очень стильное место, и вовсе не купеческое, скорее, для аристократов. Слишком строго, просто и аккуратно, и ни следа пошлой роскоши, которая отличает остальной дом.

Алаис снова зевнула, скинула сапоги — и как была, в одежде, завалилась на покрывало.

Поспать бы хоть пару часов.

***

Проспала она малым не до вечера. А разбудил ее Далан. Вошел, потряс за плечо.

— Алекс, ванна готова, одежду доставили, ужин через час. Успеешь?

За горячую ванну Алаис готова была на все, что угодно.

— Успею.

Кто не был лишен такой роскоши в течение пары месяцев, не представляет, какое это наслаждение. С головой погрузиться в горячую воду, полежать, отмокая, наслаждаясь горячим паром, возвращающим к жизни каждую клеточку тела.

Намылиться, ополоснуться, смыть въевшуюся, кажется, в самые кости грязь, и снова намылиться. До скрипа.

Вот оно — счастье.

А потом высушить полотенцем волосы, уложить их щеткой из кабаньей щетины и наконец-то надеть новое платье. Из тех, что были заказаны на Маритани. И новые туфельки.

И можно не скрывать, что ты — женщина.

Это — рай.

К столу Алаис вышла в ярко-голубом платье и новых туфельках, с лентой в коротких волосах. Далан подскочил, словно укушенный.

— Алекс, ты… это…

Алаис улыбнулась. Парнишка привык видеть ее в образе «солдатика Джейн», а тут вдруг — женщина. Конечно, удивился.

К тому же, слава беременности, у нее на месте двух прыщей появились две выпуклости, да и мясо чуть-чуть на кости наросло. Уже не заморенный скелетик Алаис Карнавон, а вполне привлекательная девушка.

Ример проводил женщину неодобрительным взглядом, но смолчал. Уже наслушался от Далана. К тому же, за столом Алаис вела себя, как и подобает благородной даме.

Ловко орудовала столовыми приборами, поддерживала застольную беседу…

— Голубей я послал, надеюсь, что родные вскоре будут дома.

Алаис кивнула.

— Далан, скажи, возможно ли снять неподалеку домик? Не хотелось бы обременять вашу семью своим присутствием.

А обременять придется долго. Уже третий месяц беременности пошел, так что плюс полгода до родов, плюс год после родов.

— Алекс! Никого ты не обременишь! Клянусь!

— Далан, мы это уже обговаривали. Я обязана заботиться о своей репутации…

И заодно — о репутации еще не рожденного ребенка. Люди потом такого сочинят… и Далану его припишут. А Алаис не собиралась этого позволять.

Это ее сын. Он имеет право на титул Карнавонов, и он его получит.

Мысль о том, что у нее родится девочка, в голову Алаис даже не забрела.

***

А следующее утро для Алаис началось с неприятных ощущений.

Проснулась она от грохота кареты по мостовой, скрипа ворот и радостного визга:

— Нашелся!!!

Что-то верещали дети, плакала женщина, бубнил Далан, Алаис хотела поглядеть в окно, что происходит, но тут взял свое сволочной токсикоз, и она минут пять корчилась над ночным горшком.

Видимо, пока было нельзя, организм терпел, держался до последнего, крепился, а тут, в безопасности, и расслабился.

И выдал наружу все содержимое.

После спазмов Алаис распростерлась прямо на полу, прижалась щекой к холодным доскам, вдохнула, выдохнула...

Страшно. Тут ведь ни медицины нормальной, ничего! Смогут ли ей помочь, случись беда?

Больше всего пугает не ситуация, а то, что от тебя-то в ней ничего и не зависит!

Желудок постепенно успокоился, Алаис выждала еще минут пятнадцать для верности и принялась одеваться. Сейчас многое зависит от матери Далана. Если они найдут общий язык, все будет намного проще. Так что скромность, строгость и еще раз респектабельность.

К завтраку Алаис спустилась в темно-синем платье с прошивкой из серебряной нити. Очень простом. Очень богатом. Не драгоценностями богатым, а тканью — дорогой ирунской шерстью. Такой и аристократки не брезговали.

Никакого выреза, воротник под горло, вышивка по лифу, длинные рукава, пена белого кружева вокруг шеи и запястий, волосы ловко скручены в узел на затылке и подхвачены лентой того же оттенка. И даже рыжий цвет не так бросается в глаза.

Войдя в гостиную, Алаис поняла, что поступила правильно.

Смотрела на нее хозяйка дома так, словно примерялась, какой кусочек отрезать для первого блюда, какой для второго, и появись Алаис в чем-то более простом, не преминула бы съязвить. Но девушка справилась. И теперь две женщины с интересом разглядывали друг друга.

Мать Далана была темноволосой и кареглазой женщиной лет тридцати. Милое усталое лицо, сложная прическа, элегантное платье из палевого шелка, нитка жемчуга...

Алаис подумала, что у нее тоже драгоценности есть, но тут же цыкнула на себя.

Что за мерзкая привычка? Маня обвешивается серебром, значит, Тане надо золотом, а Люсе вообще бриллиантами. Это не благородство, а обезьянничество. И Алаис чуть склонила голову, первой представляясь хозяйке дома.

— Александра Тан.

И все. Ни слова, ни звука, она сделала первый шаг, теперь пусть мать Далана делает свой ход.

— Элайна Шедер.

Две женщины молчали. Мерили друг друга взглядом, оценивали соперницу. Алаис заметила, что глаза у Элайны чуть припухшие. Или мало спала, или плакала. И то, и другое пока говорило в ее пользу — сын нашелся.

Молчание Алаис не тяготило. Хороший юрист знает, что и когда сказать, но еще лучше он знает, когда надо промолчать. Первой не выдержала Элайна.

— Вы беременны?

— Не от вашего сына, — не стала отрицать Алаис.

— Но хотите, чтобы он на вас женился?

Алаис мысленно поставила Элайне еще один плюсик. Лучше прояснить все сразу, не виляя. И покачала головой.

— Далан воспринимает меня, как старшую сестру, пусть так и остается.

— Вам негде жить?

— Пока — негде.

— И не на что?

— Негде. Но есть на что. Поверьте, я не пропаду, но жилье подыскать хотелось бы.

— Далан уже привел вас в мой дом.

— И мне не слишком хочется в нем оставаться. Я бы предпочла что-то другое, в тихом квартале или даже за городом, не слишком богатое, лишь бы там было хорошо моему ребенку. Возможно, если у вас на примете есть женщина, которая готова стать нянькой, а при проблемах с молоком, и кормилицей, я бы поселилась сразу у нее.

Элайна медленно кивнула.

— Присаживайтесь, Александра. И расскажите мне, как вы встретились с моим сыном.

Алаис вежливо улыбнулась в ответ, и присела на край кушетки. Аристократки не разваливаются во всю ширь.

— Отец хотел выдать меня замуж с большой выгодой для себя. Я не оценила оказанной мне чести. Жених был... не в моем вкусе.

— Он был старше вас?

— Да, примерно на сорок лет. И толще раз в шесть. Вдовец, с детьми, уморивший уже двух жен. Становиться третьей мне не хотелось. К тому же, у меня был любимый человек. Он работал у моего отца, и пожениться нам не разрешили бы. Когда я поняла, что избежать брака не удастся, мы решили бежать.

— Вас догнали?

— Нет. Я пришла в условленное место намного раньше — так получилось, и увидела, как мой любимый человек получает деньги от моего отца. За мою поимку. Не приди я раньше, наткнулась бы на засаду. Что мне оставалось? Только бежать одной.

— А ребенок?

— Я считала, что люблю и любима. Мы не стали ждать благословения Храма, но рожденный в браке или вне него, это все равно мой ребенок. И я от него не откажусь.

Элайна расслабилась окончательно. И поверила. Это было видно и в сочувственном взгляде, и... показалось Алаис, но как-то у женщины дернулись губы, когда она говорила про ребенка?

Больное место?

Потом разберемся.

— Вы понимаете, что с внебрачным ребенком вам будет навсегда закрыта дорога в общество?

— Тем хуже для общества, — пожала плечами Алаис. — Я туда и не рвусь.

— А ребенок?

— Госпожа Шедер, а почему вы называете его внебрачным? Так получилось, что Далан, путешествуя, заехал к своему кузену, к примеру, Ли Тан. Кузен умер, но у него осталась вдова и ребенок, которых юноша и пригласил в Лемарну, чтобы уберечь от лишних тягот.

— У нас не было подобного кузена.

— Значит, был другой. Или не кузен, а старый хороший друг.

Элайна подумала пару минут.

— Это возможно. Значит, это ваша цена за спасение моего сына?

Алаис напряглась. И постаралась аккуратно обойти сложный момент.

— Госпожа Шедер, я не понимаю, о каком спасении речь. Ваш сын ездил в Тавальен, где и заходил в гости к...

— Другу.

— Да, к другу семьи. О каком спасении речь?

— Хм-м...

Рабство считалось обыденной деталью жизни, но к чему это Далану?

Не было такого. И рабского корабля не было, и Маритани. Подростки глупы, пойдут сплетни, начнутся издевательства, а тут все респектабельно и даже скучновато. Сплетники, конечно, посудачат на тему Александры Тан, но быстро забудут. История-то самая обычная. Тяжело вдове без мужа.

А если женщина будет вести себя пристойно...

Элайна еще раз оглядела сидящую напротив Александру.

Красива, что тут можно сказать? Даже не красива, это порода сказывается. Явно в предках аристократы были, видно по тонкой узкой кости, по резким, словно высеченным из камня чертам лица, по выражению необычных глаз... какого же они цвета?

Что-то сизое, как голубиное крыло.

— Скажите, рыжий...

— Это не мой цвет волос, но так было проще.

— Может быть, стоит его смыть?

— Это сложнее сделать, чем кажется. Но полагаю, маски из вина с маслом, луковый сок и уксус могут вернуть мне цвет волос, близкий к природному.

— Пара дней у нас есть, прежде чем весь город заговорит о возвращении Далана. Нам хватит, чтобы привести вас в порядок.

— И найти мне жилье.

— Вам придется дней десять пожить у нас, а уж потом...

Алаис кивнула.

Ей того и надо было. Она уже не невесть откуда взявшаяся подозрительная девица, она давняя знакомая, а то и родственница Шедеров. Это уже статус.

Даже если шпионы супруга попадут в этот городок, на вопрос: «не живет ли у вас тут одинокая женщина, невесть откуда приехавшая», им разведут руками.

Таких нет.

Есть почтенная вдова Александра Тан из Тавальена. Вдова господина Ли Тана, сказочника. И она собирается продолжать дело своего покойного супруга. Ведь это так несправедливо, что мир не услышит его сказок?

— У вас все платья такого рода?

— Есть что-то попроще, есть побогаче, — пожала плечами Алаис. — Могу показать вам свой гардероб, чтобы вы были спокойны. Я понимаю, что и куда надо носить, и вашу семью не опозорю.

Элайна смягчилась окончательно.

— Покажите, пожалуйста. В маленьких городках есть свои особенности, и мне не хотелось бы вызвать лишние кривотолки.

Алаис мило улыбнулась.

— Когда вы выберете время?

— Можем даже сейчас. Сегодня завтрак подадут попозже, я распорядилась.

Думала, что до завтрака придется выкидывать из дома неизвестную девицу? Потому и Далана услали?

Вслух Алаис этого не сказала. Ни к чему.

— Тогда пройдемте? Далан отвел мне гостевую комнату.

Заказанный на Маритани гардероб вызвал одобрение Элайны. Забракованы были только несколько платьев, слишком коротких и ярких для Лемарны.

— Это лучше носить дома. Не одобрят.

Алаис кивнула, послушно убирая поглубже «короткие», чуть пониже колен, платья.

— Хорошо.

— Мам, а вы здесь?

Далан ворвался вихрем.

— Алекс, доброе утро! Ты как себя чувствуешь?

— Прекрасно, — проворчала Алаис.

Элайна внимательно наблюдала за ними, но не обнаружила никаких чувств, кроме дружеских. Довольно кивнула и постановила себе помочь девочке. Если, конечно, та не врет.

Это мы еще проверим.

Но даже если где-то в ее истории и зияют прорехи, главное не это.

Главное — Далан ее не интересует. И она его тоже. И мальчика она действительно спасла с Маритани.

Разве мало для благодарности?

Смоем эту ужасную рыжину с волос и начнем всем представлять почтенную вдову Александру Тан.

А дом...

Элайна задумалась.

А ведь был у нее один домик на примете...

Семейство Даверт

Желание тьера Луиса отправляться домой, было воспринято семейством Карст с пониманием. Погостили, пора и честь знать.

Желание приехать к рождению племянника — тем более.

Донат Карст лично обещал и написать, и пригласить. И даже прислать списки наиболее интересных книг. Луис, действительно, с кровью и болью душевной отрывался от библиотеки. Карсты это понимали и ценили.

Лусия провожала брата со слезами. Она все-таки была беременна, и настроение скакало каждые пять минут. Тьерина Велена поглядывала зло, но внешне проявляла любовь и заботу. Все же сама она уже наследника не родит, на Мирта надежды мало, а род продолжать надо.

Доволен был Массимо. В Карсте он чувствовал себя неуютно. Что-то такое...

— Как злой взгляд в спину, — честно признавался он Луису. — Так и сверлит, и сверлит...

Луис ничего такого не ощущал, но с готовностью верил.

Да и загостились уже, домой пора…

Им и в голову не пришло, что через час после отъезда Луиса из голубятни вылетел самый неприметный серый голубок с парой белых перьев в хвосте — и летел он аккурат к тьеру Эльнору.

Тьерина Велена отлично знала, что происходит в ее замке.

Знала, кто посещает постель Лусии Даверт, знала, для чего это сделано. И — ненавидела. Пусть все для блага семейства Карст, но вдруг? Вдруг Мирт станет нормальным?

Мальчик ведь полностью здоров, рано или поздно ему надоест возиться с кистями и красками. Да и что в этом такого? Кто-то безудержно охотится на зверей, кто-то бегает за девушками, кто-то душу готов продать за очередную пыльную книгу, а Мирт — вот так. Что в этом плохого?

А ведь если у Лусии родится ребенок… не окажется ли Мирт — помехой на его пути?

В Донате тьерина Велена была уверена — он любит сына. Но ведь есть еще и Лусия! А какие глупости творят пожилые влюбленные мужчины…

Да, влюбленные.

Тьерина Велена не могла обмануться, она слишком хорошо помнила, как Донат ухаживал за ней. Тот же огонь в глазах, те же легкие движения…

Может ли Лусия убедить его, что Мирт — не нужен? Да и она, тьерина Велена, тоже?

Ох, может.

И выход тут только один — ударить первой. Бить и бить на опережение, чтобы Лусия не смогла защититься. Ребенка она стерпит, это сын Доната, а вот его шлюховатую мамашу — нет!

И если надо шепнуть тьеру Эльнору, по какой дороге поедет из замка в Тавальен тьер Луис, сколько с ним людей, как они вооружены…

Тьерина Велена осознавала, что не ради доброго дела такие вопросы задаются, но ей было все равно.

Чем меньше Давертов, тем лучше. Если кто и сможет добраться в Карст, так только Луис Даверт. Тьерина не теряла времени, расспрашивая всех, до кого добралась. И понимала, что два других брата за сестру горой стоять не будут. А Преотец…

Сколько таких Преотцов было? Одним больше, вторым меньше…

Пусть тьер Эльнор разбирается с Луисом Давертом. А тьерина Велена рано или поздно разберется с Лусией Даверт. Смерть при родах — это такое естественное осложнение в нашем мире…

***

Двенадцать дней пути прошли без происшествий. Подъем на рассвете, завтрак, и в седло. Рысью, галопом, шагом. Смена коней. И вновь — рысью, галопом, шагом. До обеда в придорожной таверне, которых много попадается на пути. Или до вечера — как повезет. Ночевка — и снова в путь.

Эта таверна на первый взгляд ничем не отличалась от прочих.

Те же закопченные балки потолка, те же связки лука, развешанные по стенам, даже тараканы были на одно лицо — усатое и очень похожее на трактирщиково.

И все же…

Что царапнуло Массимо Ольрата?

Что заставило его, словно бойцовскую собаку, вздыбить шерсть на затылке и ощерить клыки? Холодный взгляд глубоко посаженных глазок трактирщика? Такой… оценивающе-узнавающий, направленный на Луиса. Или слишком быстро выскользнувший во двор слуга? Или испуганный взгляд служанки?

Массимо не мог сказать ничего определенного, и все же, все же…

— Тьер Луис, вы бы кольчугу надели.

Луис удивленно посмотрел на друга.

— Массимо, к чему это?

— Не знаю. А все ж свербит у меня.

Луис прищурился.

— Ну, если свербит… Думаешь, трактирщик разбойникам капает?

— Может и такое быть. Опоит нас сонным зельем, да и порежут всех тепленькими.

Луис задумался.

Будь он в Тавальене, он бы просто прижал трактирщика и как следует его расспросил. Но тут было еще герцогство Карст. И герцог может немножко расстроиться из-за такого самоуправства.

— Что ты предлагаешь?

— Я порасспрашиваю людей. А вы осторожнее тут, ладно?

Тьер Даверт кивнул. Это было разумно.

Служанку Массимо отловил у колодца и затащил в сарай. Та и не пискнула, да и сложно это сделать с зажатым ртом и придавленной для верности шеей.

— Тихо, дорогуша. Убивать не буду. Денег хочешь?

Сопротивления мгновенно ослабло.

Ну да, девушек из таверны изнасилованием не напугаешь. А если деньги предложить, они и сами кого хочешь напугают.

Трепыхания стихли, Массимо повертел перед жадными глазенками золотой монеткой и опустил ее за корсаж девушки.

— Мумумуму мумуму.

— Надеюсь, это благодарность? Будь любезна, помолчи — и я тебя отпущу.

Девушка закивала.

Экстравагантный способ приглашения в сарай она Массимо уже простила. А за пару золотых готова была приглашаться таким образом хоть по три раза на дню.

Мужчина не без опасений разжал руки, но девушка кричать не стала. Наоборот, повернулась и прижалась покрепче.

— О чем ты хотел со мной… поговорить?

Выпуклостей у нее было в достатке. Массимо не отказался бы исследовать их подробнее, но то раньше. Когда он был моложе, глупее и бросался на все, что движется. А сейчас уже возраст не тот, чтобы нижней головой думать.

Кто ее знает, с кем она там валялась? И что в результате подцепить можно?

— О странном поведении твоего хозяина. Скажи-ка, девочка, часто он сонным зельем балуется?

У девушки глаза стали больше золотой монеты, которой водил перед ее глазами Массимо.

— Вообще не балуется…

И ведь не врала! Это Ольрат заметил бы сразу, с его-то жизненным опытом.

— Хочешь сказать, что у вас хороший двор, а не разбойничий притон?

— Никогда у нас такого не было! — подавальщица аж ножкой топнула. — У нас место приличное!

— А чего тогда ваш трактирщик дергается, словно ему вертел в зад засунули?

Девица задумалась…

***

— Что выяснил? — Луис был насторожен и недоволен. Массимо, впрочем, тоже.

— Интересные вещи. Девка, с которой я говорил, глупа, как пробка. Но все же… Трактирщик никого сонным зельем не опаивал, но для нас может сделать исключение.

— То есть?

— У него здесь почти месяц жили двадцать человек. Наемники, и не из худших. Ели-пили, но, вообще, пребывали в боевой готовности. Вот чтобы вечером погулять, а наутро уже в седло.

— Двадцать человек? Месяц?

— Дорогое удовольствие. Подавальщица обмолвилась, что хозяин втрое чаще стал продукты закупать. Платили не скупясь, девкам тоже скучать не приходилось, но все было прилично. Ничего такого, что привлекло бы лишнее внимание.

— И кто их в руках держал?

Луис сразу ухватил самую суть. Наемники — это вам не пансион благонравных девиц, хотя и последних без пригляда отпускать не стоит. Если бы над ними (что теми, что другими) никто с плетью не стоял, все окружающее мигом бы превратилось в б*****ь с гулянкой.

— А вот это самое интересное. Некий тьер Элор. По утверждению подавальщицы — ханжа и зануда. Не пил, не гулял, ни разу ни оскоромился…

— Ни вином, ни девкой?

— Ничего удивительного в этом нет, дело житейское.

Луис подумал, и кивнул. Но Массимо еще не закончил.

— Трактирные девки вообще неплохо в людях разбираются, чтобы не налететь на нехорошие дела. Или погибают. Эта, при всей своей глупости, тут уже не первый год работает. И вот что она сказала — тьер Элор безумен.

— Безумен?

— Она не совсем так выразилась…

Массимо вспомнил, как морщила лоб девчонка, пытаясь выразить нечто неопределимое: «Есть такие… вроде и тихий, но что-то у него в глазах такое… в голосе… не знаю! Лучше весь ваш отряд обслужить, чем одного такого! Не знаешь, то ли он тебя огуляет, то ли на куски покромсает…»

— Отряд наемников под предводительством сумасшедшего? Интересно…

— Потому и хозяин нервничает. Он этого тьера точно знал и чем-то был ему обязан. А дня за четыре до нашего приезда к тьеру Элору голубок прилетел. Тот прочитал, да и на следующее утро собрался.

Луис скрипнул зубами.

— Думаешь, засада?

— Не удивился бы.

— Но почему тогда… конечно! Болван!

Казалось бы, почему не у***ь их еще раньше? Устроили бы засаду, они бы и полегли, до трактира не доехав? Но, во-первых, это было бы на землях Карста, а во-вторых, местность вокруг была решительно неподходящей для засады. То ли дело — дальше! Вскоре должен был начаться Ротонский лес! Место дикое, нехорошее и богатое на разбойников. Не один отряд безвестно пропадал под кронами его деревьев.

Эттан Даверт, при всем его эгоизме, у******о сына не оставит без последствий. Будет искать, выяснять, разбираться… доберется до этого трактира и узнает, что проезжал мимо тьер Даверт-младший. Ночевал, уехал, да и сгинул.

Где помер, как помер… не знаем!

Луис раздумывал недолго.

— Думаю, ночью надо поговорить с трактирщиком.

Двадцать человек наемников против полусотни гвардейцев — казалось бы, у последних двукратное преимущество. Справятся. Но тут многое зависит от расстановки сил.

Например, если полсотни человек, ощетинившись оружием, в кольчугах и готовые к нападению, двигаются по лесу.

Или, пятьдесят человек проезжают через лес, а на них внезапно нападают из засады. Луис знал, как бы он это осуществил. Да и бывало, чего уж там.

Подпилить дерево, чтобы упало на дорогу, устроить пару завалов вдоль дороги, спрятать за ними стрелков, а дальше…

Дальше он бы на отряд много не поставил.

Половину перестреляют, как куропаток, а вторую перережут. Если кто и уйдет… тут зависит от организатора засады. У Луиса бы никто не ушел.

— Убивать будем? — Массимо был сама деловитость.

Луис пожал плечами.

— Подумаем.