Дыши, Софи, дыши

4

Он снова кричит. Я почти успеваю убежать, но он резко дёргает за руку, и я падаю. «Куда это ты собралась, маленькая дрянь?» - спрашивает он. Я плачу. В дверях стоит мама вся в слезах. Он поворачивается к ней и кричит. Я бегу в ванную и дрожащими руками закрываю щеколду.

«София, мать твою» - слышу я голос отчима за дверью. «Если ты сейчас же не выйдешь, я разобью эту чёртову дверь и тебе не поздоровится, как и твоей матери».

Раздаются ужасные пугающие удары, крики, всхлипы. Нет, нет! Я закрываю уши руками так сильно, как только могу. Папочка, забери меня отсюда. Пожалуйста.

Я кричу и просыпаюсь в холодном поту. С трудом осознав, что нахожусь в своей квартире, сглатываю подступающий к горлу ком и закрываю глаза.

Мне не снились кошмары уже лет… двенадцать? Да, точно, они перестали преследовать меня после длительного похода по психологам и встречи с Марком. Именно он тогда спас меня. Именно он вытащил испуганную восемнадцатилетнюю девочку из пропасти.

Неужели вся эта ситуация с отцом так на меня повлияла? Почему сейчас? Лучше бы эта женщина, именующая себя его женой, вообще никогда не узнала мой номер телефона. Лучше бы я считала отца погибшим героем, а не трусливым предателем, который мог спасти меня, но не спас.

Я отчаянно трясу головой, стараясь выбросить все эти ужасные мысли и беру телефон. Пятнадцать пропущенных от мамы и сообщение от неё же –

     «Софи, детка, я знаю, ты сердишься на меня, что я не рассказала тебе правду. Но у меня были свои причины, я лишь пыталась защитить тебя. Позвони мне пожалуйста, нам надо о многом поговорить».

Я почти читаю раскаяние в её словах. Да, я сержусь на неё, очень. Да, у неё не хватило духа рассказать мне правду. Но в конце концов она не виновата, что отец сбежал.

     Я глубоко вздыхаю. Нам надо будет спокойно всё обсудить, но чуть позже. Я должна разобраться в себе, а только потом уже разбираться во всём этом дерьме, внезапно обрушившимся на мою жизнь.

     Кручу телефон в руках. Странно. Ни одного сообщения или звонка от мужа. Господи, как же он мне сейчас нужен! Я бы, как и раньше, вывернула перед ним душу, а он, поглаживая по голове, успокоил мою боль. Может быть позвонить ему?

     Я по памяти набираю знакомый номер, но в последний момент отключаюсь. Нет, не стоит. Он на другом конце мира, у него важные переговоры и ему не нужно отвлекаться на мои проблемы. Новая клиника значит для него очень многое. Обсудим всё, как только он вернётся домой.

     Я решаю, что бокал вина, а может даже и два, в моей ситуации будут совсем не лишними и отправляюсь на кухню.

     По пути вижу свое отражение в настенном зеркале. Ну и вид у тебя, Софи. Вчерашние тренировочные штаны, футболка залита вином и слезами, глаза опухли, волосы спутались в непонятное гнездо. Да, хорошо всё же, что Марк не видит меня такой.

    Тяжело вздыхаю и открываю холодильник. С облегчением вижу, что после вчерашних посиделок с Лорой все же выжила одна бутылка новозеландского вина. И есть сыр. Прекрасный ужин страдающего человека.

     Я наливаю вино в высокий бокал и делаю большой глоток спасительного напитка.

    - А мама говорит, что пить в одиночку очень плохо.

     Я, давясь вином, открываю глаза и с ужасом вижу девочку, сидящую за столом. Да, ту самую девочку с большими голубыми глазами.

     Несколько раз закрываю и открываю глаза, но девочка никуда не исчезает. Она все там же, на моей кухне.

     - Как ты сюда попала? – наконец спрашиваю я.

     - Не знаю, - пожимает плечами она, - Мне кажется, я всегда тут была.

     Она осматривается по сторонам и добавляет, морща нос:

     - А у вас тут миленько, но мне не нравится.

     - И почему же?

    - Как-то безжизненно что ли, - пожимает плечами моя новая знакомая – Как в больнице. Там тоже все должно лежать строго на своих местах, и медсестра ругается на меня, если я что-то ставлю не туда.

     Я внимательно осматриваю ребёнка. На вид ей лет пять-шесть, не больше. Светло-русые волосы, большие выразительные глаза и платье безумно красивого темно-синего цвета. Цвета моря в шторм. Моего любимого цвета.

    Я отбрасываю мысли о море и, подходя чуть ближе, спрашиваю:

   - Как тебя зовут? И где твои родители?

   Девочка резко встаёт, немного напугав меня, и со смущением протягивает мне руку.

   - Прости, - говорит она – С моей стороны было очень невежливо не представиться. Я – Ника.

    Я легко пожимаю её руку, а она продолжает:

   - Мама с папой уехали покупать мне новые книги, потому что все старые я уже прочитала.

     Она широко улыбается, и я замечаю небольшой скол на переднем зубе.

    - Так ты значит любишь читать, Ника? – осторожно спрашиваю я, отчаянно пытаясь понять, что делать дальше.

    Ника усаживается за стол напротив меня и кивает:

   - Да, я люблю читать. У меня дома много книг, но они не все мне нравятся. Некоторые слишком грустные и не интересные.

    - Не всегда книга бывает веселой и интересной, - машинально произношу я.

    - Так же, как и жизнь? – спрашивает Ника.

    - Что? – растерянно переспрашиваю я.

    Ника теребит косичку с вплетённым в неё голубым бантом и деловито продолжает:

    - Ну, жизнь тоже бывает разной, разве нет? Если человеку повезло, то у него интересная и веселая жизнь, он может делать, что ему нравится. А если повезло меньше, то он всю жизнь грустит, как моя мама.

     Она внимательно смотрит на меня и спрашивает:

     - Вот у тебя веселая жизнь, Софи?

     Я как завороженная смотрю на эту юную девочку и не могу подобрать слов.

     - Ну, - бормочу я, - Отчасти веселая, наверное.

     - Это хорошо – легко отвечает Ника.

    Я делаю глоток вина и смотрю как она проводит языком по зубам. Кажется, у меня в детстве тоже была такая привычка и мама постоянно ругала меня за это.

     - Подожди, - вдруг спрашиваю я, - А откуда ты знаешь моё имя?

     - Я многое о тебе знаю, Софи.

     Я не успеваю ответить, как она выходит из-за стола и продолжает:

    - Ладно, я пойду поищу маму. Но скоро вернусь.

    Ника выходит в коридор, я плетусь за ней, ничего не понимая.

    - Пока, Софи! – машет она мне рукой около двери. – И проверь почту, ведь Вита прислала тебе фотографии отца.

    Я поворачиваю голову в сторону ноутбука.

    - Откуда ты знаешь? – спрашиваю я, но девочки уже нигде нет.

    Несколько секунд я просто стою в коридоре, затем проверяю входную дверь. Закрыта.

    Куда она делась? Не могла же она просто испариться? А была ли она вообще? Нет, ну это же не может быть плодом моего воспаленного воображения?

    Я обхватываю голову руками и иду в спальню. Забираюсь под плед с головой и отчаянно пытаюсь понять, что вообще происходит. Я что, сошла с ума? Или это всё еще сон?

    Я больно щипаю себя за руку. Нет, я не сплю. Тогда это не поддаётся никакому объяснению.

   Полчаса я отчаянно пытаюсь заснуть, но тщетно. В итоге, немного поразмыслив, решаю всё же, прочитать е-мейл, который прислала мне Вита, может он что-то прояснит.

  Открываю ноутбук и несмело листаю почту – сообщение от мамы, пару рабочих писем от Милы, вот – письмо от Виталины Романовой. Застываю. У этой женщины моя, а точнее папина фамилия.

   Тяжело вздыхая, собираюсь с силами и открываю сообщение.

  «София, я очень рада, что ты все же решилась прочитать моё письмо. Я уверена, что отец тоже был бы рад. Он всегда любил тебя и желал тебе только счастья»

  Ага, как же, именно поэтому он бросил нас.

  «Ты, наверное, так мало помнишь отца, и я хочу рассказать о его жизни. Быть может, ты поймёшь, что он совсем не ужасный человек. А просто человек, судьба которого сложилась так как сложилась»

    Я перечитываю последнее предложение несколько раз.

    Как легко оказывается оправдать всё на свете судьбой. Совершил подлость – это судьба такая, начал пить – снова судьба, бросил женщину с маленьким ребёнком – тоже, конечно, судьба. То есть в том, что ты конченный урод виноват не ты сам, а «просто судьба сложилась так как сложилась». Замечательная отговорка.

    Следующий час я читаю длинное письмо Виты и рассматриваю многочисленные фотографии – вот папа в школе с детьми (оказывается он был учителем литературы); а тут он на рыбалке с друзьями держит в руках огромную рыбу. Папа в парке, папа пьет кофе, папа за рулем машины – и лишь на последней фотографии я заостряю внимание.

     С экрана на меня смотрит счастливая семья. Папа улыбается и держит за руку красивую женщину невысокого роста, видимо, Виту, а на его плечах сидит маленькая светловолосая девочка.

    На мгновение мне кажется, что у него на плечах я, но это не так. Та девочка улыбается, она счастлива. А я в это время, наверное, в очередной раз сбегала из того жуткого места, которое мама называла домом.

     Не замечаю, как слёзы сами собой струятся по лицу. Я совсем не хотела плакать, мне не жаль его. Он заслужил это. Каким бы хорошим он не был, он бросил меня и этого не изменить.

     Я закрываю ноутбук и плетусь на кухню. Стоит ли ехать на похороны? Эта мысль не даёт мне покоя вот уже несколько часов, и я не знаю ответа.

      Наконец, выпив чашку чая, я решаю, что никуда не поеду. Ведь, по сути, мой отец мертв уже много лет и то, что его засыплют землёй только завтра, ничего не меняет.

      Надо написать Марку, что всё в порядке, чтобы он не волновался за меня. Беру телефон. Как же сложно писать сообщение на разбитом в дребезги экране. «Марк, милый, я дома, у меня всё хорошо» - быстро пишу я и замечаю пропущенный звонок от мамы. Странно, всего один. Но решаю не перезванивать. Не сегодня, мама. В конце концов я ждала правду долгих двадцать пять лет, так что она вполне может подождать моего звонка пару дней.

      Плетусь в спальню. Я совершенно разбита. События последних часов просто выбили меня из колеи. Завтра будет новый день и завтра я верну свою жизнь на место. Во всяком случае очень постараюсь.

      Подхожу к книжному шкафу и тянусь к книге по психологии, но в итоге решаю перечитать с детства любимую мной книгу в старом переплете – «Волшебник изумрудного города». Когда-то именно она помогала мне верить в чудеса и дарила спокойствие и надежду. Вдруг и сейчас это окажется ей под силу?

      Я устраиваюсь на кровати и после нескольких страниц спокойно засыпаю, с легкой улыбкой на губах.