Корейские любовники.Lovers from South Korea

СЕДЬМАЯ ДЕВЯТКА

ПРОИСШЕСТВИЕ В САМОЛЕТЕ

Мэй уже ждала своего любимого, а самолёт Кунцю никак не мог взлететь, пассажиры шептались, что самолёт заминирован. Пассажиров срочно эвакуировали. Администрация аэропорта долго сверяла списки пассажиров, чтобы понять, кто мог пронести в самолет взрывчатку. Актёр вместе с пассажирами ждал в зале ожидания аэропорта момента, когда, наконец, разберутся с этой ситуацией, когда по громкой связи объявили, что пассажиров его рейса ждут во втором терминале. Началась посадка, власти аэропорта были особенно внимательны ко всем мелочам, и посадка растянулась на два часа. Однако пассажиры не роптали, они знали, что власти заботятся о их безопасности. Кунцю попрощался с менеджером Кимом, который был вынужден вернуться из-за того, что Кунцю не смог улететь.

Но и на этом неприятности не закончились, как только самолет начал выруливать на взлетную полосу, из пункта управления полетами пришло распоряжение, чтобы самолет остановился, потому что пассажирам придется опять вернуться в терминал. Прошёл слух, что рейс откладывается из-за того, что к пассажирам должен присоединится еще один, высокопоставленный, пассажир. Пассажир опаздывал и поэтому была инициирована вся эта суматоха со взрывчаткой. Так это или нет, мужчина не знал, естественно, что никто не говорил ему, что задержка рейса произошла из-за того, что в салоне самолёта нашли взрывчатку — это  была неофициальная информация, которой делились шепотом друг с другом пассажиры. Актёр очень сомневался, что рейс задержали именно из-за этого. Но и новая версия, которая передавалась из уст в уста между пассажирами, тоже не была похожа на правду.

Самолёт взлетел через час. Когда по громкой связи велели выключить телефоны и пристегнуть ремни,  актёр написал Мэй о том, что они скоро встретятся, и выключил телефон. Самолёт сел,  пассажиры вышли из аэропорта, но на этом неприятные сюрпризы для актера не закончились.

Кто-то сообщил журналистам, чтоб южнокорейский актер Кунцю прилетел этим рейсом. Актёр был довольно популярен по всему миру, но в Америке его популярность была не такой высокой.

Его прошлые визиты в Америку прошли спокойно, и поэтому Кунцю  был не очень рад сейчас тому приему, который оказали ему американские журналисты. Не отвечая ни на какие вопросы, он быстрым шагом направился туда, где ждали его встречающие.

ДЕВОЧКА

Мэй была права, у супругов действительно должна была родиться девочка. УЗИ подтвердило предположения матери. После того как артист вернулся к своей женщине, весь мир перестал для него существовать. Все телефоны были выключены, сейчас во всем мире остались только они двое. То есть, произошло то, о чем так долго мечтал актёр в разлуке. Мужчина несчетное количество раз доставал результат  УЗИ. Конечно, Мэй послала ему фото УЗИ по телефону уже давно, но Кунцю сейчас не мог насмотреться на оригинал. Наконец Мэй это надоело, она забрала результат УЗИ и положила в ящик тумбочки.

- Хватит, - засмеялась женщина, - скоро малышка родится и ты увидишь ее на самом деле, а не на фото. А пока пойдём в спальню, и я расскажу тебе о том, как долго тебя ждала.

От этого предложения актёр не смог, конечно, отказаться.

Всё было так же, как и в медовый месяц, за исключением того, что Мэй  не могла долго оставаться сейчас в одном положении. Она не могла спать, не могла сидеть, спину тянуло, было ещё много всяких досадных мелочей, но женщина лишь морщилась и смеялась. Это не значит, что актёр сидел рядом с ней день-деньской. Пляж, море и солнце все — это было для него. Кунцю был морским богом, а Мэй сидела под козырьком зонтика, и наслаждалась видом прекрасного тела своего высокого морского бога. Она тоже очень любила плавать, и ей было очень легко представить, что года через три-четыре они смогут плавать в водах этого моря все втроем, он, она и их малышка.

Оставалось совсем мало времени до родов, когда утром, выйдя на крыльцо дома, Мэй увидела письмо. Ничего не подозревая, она подняла бумажку, развернула её и обомлела. В письме были угрозы, угрожали у***ь её и малышку. Женщина побелела, она не знала что делать, в голове возник звон и стало пусто. В таком состоянии её и застал актёр. Приехала полиция, было много шума из ничего, в результате никого и ничего не нашли, и уехали восвояси.

Актер срочно поменял квартиру. Квартира была неудобной и находилась далеко от моря, но эти кардинальные меры не помогли, на следующее утро снова пришло письмо с угрозами, но уже на новой адрес. Мужчина сменил агентство по найму квартир, и они переехали в третью квартиру. На Мэй было страшно смотреть, она осунулась и плохо себя чувствовала. Артисту было уже наплевать на всяческие скандалы и домыслы, он хотел бы увезти любимую домой. В Корее тоже было много прекрасных клиник, где могла родиться их малышка, но дело было  в том, что на таком сроке женщина просто не могла лететь в самолёте. Авиакомпании просто не пустили бы её на борт. В тот день  мужчина вдруг обнаружил, что их холодильник пуст, и собрался идти в магазин. Мэй увязалась за ним, мотивируя это тем, что ей, несмотря на неважное состояние, нужно гулять. На самом деле она просто боялась оставаться одна дома. Кунцю  её понял. Они шли, обнявшись, время от времени он поворачивал Мэй к себе и целовал. Сердце женщины плавилось от этих поцелуев, щёки её розовели, а глаза блестели. Они подошли к переходу, на светофоре загорелся зелёный свет, супруги сделали лишь несколько шагов, как вдруг Мэй  увидела, что на них несется автомобиль. Она успела среагировать, силы её внезапно прибавились и она оттолкнула мужа на тротуар. Потом был звук удара. Очнулась женщина в больнице, ей казалось, что это не первое ее пробуждение в этой палате, но она была ни в чем не уверена. Врач сказал, что муж женщины не пострадал  и скоро он навестит её в палате. Проведя рукой по животу,  Мэй обнаружила, что её живот стал плоским. Мужа долго не было, как он объяснил позже, он был в полиции. Когда он пришёл, Мэй приподнялась в кровати и стала смотреть на него. Она понимала, что произошло что-то ужасное, но боялась спросить. Муж сидел на кресле, опустив голову. Когда он поднял голову, она увидела в его глазах слёзы. Мэй была несколько дней без сознания, когда начались роды, ее, ввели в искусственный сон. Девочка родилась, но через несколько часов умерла, так сообщил врач. Мэй молчала, ей казалось, что ее голосовые связки онемели, и она больше никогда не сможет разговаривать. Слёзы текли по её прекрасному лицу. Муж подошёл, чтобы обнять её, но она его оттолкнула. Она уже знала о том, что произошло. Виновницей аварии была безумная фанатка, которая узнала Кунцю на свидании вслепую. Девушка была дочерью очень богатых родителей. Родители не могли отказать единственной дочери ни в чём. Девушка долго не могла выследить артиста. Она следила за ним, но меры безопасности в агентстве Кунцю были очень мощными.  Наконец, найдя слабое звено, она подкупила одного из работников и  узнала, что артист летит в Лос-Анджелес.

 К сожалению, точного рейса она не знала, этими сведениями не владел даже сам  работник агентства, отсюда были  все непонятки с задержкой рейса. Семья девушки владела большими деньгами, а там где есть деньги, есть большие возможности. Девушка раздала много денег, но добилась своего, она точно знала каким рейсом летит артист. Более того, она летела с ним в одном самолете. Журналисты были оповещены о прибытии артиста в Лос-Анджелес, это тоже было делом рук безумной фанатки. Проследить за артистом, когда он ехал к своей жене из аэропорта, было вообще плевым делом.

Целью госпожи Пак, так звали безумную фанатку, был артист.  Девушка вела машину и кричала: «Так не доставайся же ты никому!». То, что мужчина остался жив, было заслугой его жены. Госпожа Пак не предполагала, что всё обернётся так. Теперь она оказалась в тюрьме, это ее страшно бесило, она бесновалась и стучала по решетке камеры, требуя её выпустить. Впрочем, она скоро затихла и сидела в камере с загадочной улыбкой.

-Я не понимаю, - вдруг прошептала Мэй

-Что не понимаешь? - голос не повиновался артисту

-Я слышала, как малышка плакала.

-Этого не может быть, - артист страдал, но старался говорить твердо, - у тебя был искусственный сон.

-Я слышала, как она плачет. Я была здесь, в палате, одна. Ее кроватка стояла вот с этой стороны. Мне даже приложили ее к груди.

-Это… - артист задохнулся, - что ты говоришь? Врач сказал, что малышка… В общем, ее не стало через несколько часов после родов.

-Было так, как я говорю, - безжизненно повторила Мэй. - Впрочем, ты можешь верить кому угодно. Уходи.

-Нет. Подожди. Я…

-Мы поговорим, когда я вернусь домой. Я хочу…Да, у нас же нет дома. Верни аренду, арендуй снова тот дом у моря, где я ждала тебя. Я буду жить там одна и буду верить, что ничего не случилось, буду верить, что моя девочка вот-вот родится.

-Что ты говоришь? Мэй,  подожди, постой, я хочу сказать…

-Убирайся отсюда! Иди к той фанатке, как ее там, госпоже Пак, и попроси ее вернуть нам дочь. Уходи!

Мэй кричала и билась всем телом, прибежал врач, женщине сделали укол и она затихла.

Кунцю вышел из палаты. Он стоял и плакал. Он понимал, что в чем-то виноват, но никак не мог понять в чем, однако слова жены зародили в нем сомнения. Чтобы убедится в ее правоте, артист потребовал встречи с врачом. Врач подтвердил первоначальную версию. Медсестра принесла документы, подтверждающие, что все было так, как говорит врач. Однако когда артист сказал, что хотел бы похоронить малышку, врач замялся и сказал, что уже прошла кремация.

Через неделю Мэй выписали из больницы. Кунцю сделал так, как она просила. Он вновь арендовал тот домик около моря. Его не успели сдать другим людям, даже мебель и обои  в нем осталась те же. Мэй вошла в дом, оглядела его и поморщилась.

-Недостаточно чисто. Когда малышка будет дома, нужно будет сделать генеральную уборку.

-Мэй, послушай, - артист боялся спорить с женой, но все же не мог вынести того, что она говорит.

-Я не буду тебя слушать, - вдруг засмеялась женщина,- я буду петь, и малышка родится такой же музыкальной, как я и ты! Она будет петь! Она будет любить тебя даже больше, чем меня! Вот увидишь! Она будет любить слушать часами, как ты поешь! Ты будешь репетировать, а она будет тихонечко сидеть и слушать. Любовь ребенка не имеет никаких границ, ты это скоро узнаешь!

Этого Кунцю уже не мог вынести. Он выбежал из дома и  сел на песок. Рыдания сотрясали его тело. Когда он вернулся, Мэй спала. Отныне она только ела и спала, будто действительно продолжала готовиться к родам. Но, когда артист сказал, что они возвращаются в Корею, и он уже купил билеты, она вдруг пришла в себя.

-Уезжай. - в ее голосе был металл. Артисту показалось, будто он вернулся в то время, когда девушка только пришла к нему работать.

-Нет, мы едем вместе. Ты моя жена, и мы переживем все вместе.

-Я не хочу. Одна ложь тянет за собой другую. Ты солгал мне, вернее, не сказал мне, что идешь на свидание вслепую, и вот результат. Я тоже перед тобой виновата, я лгала тебе, и то, что произошло, моё наказание! Сейчас я иду в спальню, но ты за мной не пойдешь. Мы больше никогда не будем спать вместе.

МАТЕРИНСКОЕ СЕРДЦЕ

Настал вечер. Море шумело за стенами домика, и его монотонный звук обещал, что все будет хорошо, что есть еще надежда на то, что все изменится. Мэй вышла в гостиную и села на диван, Кунцю подошел к ней - Я думаю, что настало время поговорить, - убрав волосы с лица Мэй, ласково поговорил Кунцю, - пожалуйста, выслушай меня. Даже если тебе будет тяжело слушать, всё равно, пожалуйста, выслушай.

- Хорошо,- согласилась женщина,- я буду тебя слушать не перебивая.

- Когда я согласился на свидание вслепую, я не думал, что это свидание принесет такие трагичные последствия. Да, я повел себя как трус, я не захотел спорить с мамой, и решил сходить на это последнее свидание, чтобы мама была довольна. Но ты же знаешь, что к этому моменту в моём сердце уже была только ты. Чуть раньше, ты с легкостью отнеслась к идее такого свидания, даже костюм мне приготовила, и поэтому я просто не подумал, что правда, которую ты узнала сейчас, будет такой горькой для тебя. Почему ты не отвечаешь? Ударь меня, накричи на меня, но только, пожалуйста, не молчи, и не смотри на меня такими глазами. - Я обещала, что буду молчать, что выслушаю тебя, ведь, как ты знаешь, я всегда выполняю свои обещания. Продолжай.

- Я уже почти закончил рассказывать. Ты же понимаешь, что встреча с этой фанаткой, как её там, госпожой Pak, была лишь фатальным случаем. Я отправил тебя сюда, в Америку, чтобы ты  могла спокойно жить до того момента, как родится наша девочка, я увёз тебя от беды, но беда последовала за мной из Кореи. Прости меня, пожалуйста. Давай вернемся домой, давай вернемся в Корею, я постараюсь сделать так, чтобы ты всё забыла. Конечно, это произойдет не сразу, но я буду очень стараться.

- Нет, я остаюсь здесь, я знаю, что моя девочка здесь, она в этом городе. Я чувствую это, ты, конечно, мне не поверишь, но иногда я слышу, как она плачет, и моя грудь начинает сочиться молоком.

- Я верю тебе, но так дальше продолжаться не может. Я должен вернуться домой, а без тебя я не могу этого сделать. - Я хочу развестись с тобой. Тогда тебе легко будет вернуться назад.

- Нет, только не это. Хорошо, оставайся здесь,  я улечу домой, но через несколько месяцев я снова вернусь к тебе. - Ладно. А сейчас пойдем, купим цветы.

Актёр не стал задавать вопросов, он чувствовал, что даже, когда слова его жены отдают безумием, в этом безумии есть свое рациональное зерно. Поэтому, сейчас, когда жена сказала, что надо купить цветы, он подчинился без вопросов. Цветы были нежными и на их лепестках лежали капли воды. Руки мужа и жены протянулись именно к этому букету, его они и купили. После этого Мэй взял актёра под руку и повела за собой. Шли они не очень долго, когда актёр увидел роковой перекрёсток, он всё понял.  Женщина взяла цветы из рук актёра, и положила их на тонкую полоску отделяющая тротуар от дороги.

- Я знаю, что моя дочь жива, но ты тоже имеешь право на свою веру. Ты веришь, что малышка умерла, и поэтому мы вместе с тобой, так как мы её мама и папа, принесли сюда цветы. Я буду жить в этом месте, я имею в виду Лос-Анджелес, девять месяцев, и каждый месяц я буду приносить сюда цветы. А потом я уеду отсюда.

- Ты вернёшься домой, в Корею?

- Нет, я больше не вернусь туда никогда, я хочу забыть всё, как страшный сон.

- А как же я, ты меня больше не любишь?

- Именно потому, что я люблю тебя, я и хочу тебя отпустить. Сейчас я только хочу спать, но завтра, когда ты придёшь ко мне, я расскажу тебе всё, и ты будешь также внимательно меня слушать, как слушала тебя я. Я тоже виновата перед тобой, поэтому не имею права тебя судить.

-Чтобы ты не решила, ты должна знать, ты для меня весь мир, без тебя я не хочу ни просыпаться, ни засыпать. Видела ли ты когда-нибудь момент, когда в театре идет спектакль и луч света падает на актёра и высвечивает только его? Вся сцена тёмная и только актер стоит в луче света, вот так я вижу тебя сейчас. Я тот луч, который светит на тебя, и в моем свете только ты, больше никого в мире нет. - Я знаю это, я тоже чувствую себя так. Только в моих чувствах, я — это луч, а ты тот объект, тот единственный объект, тот единственный человек, которого я люблю.

- Но тогда зачем же ты? Почему же ты хочешь меня оставить?

- Отпусти меня, я все расскажу тебе завтра. А сегодня у меня закончились силы. Но ты должен знать, если бы все повторилось, я бы поступила также, потому что ты для меня весь смысл жизни. Я не думала тогда, и не отвечала за свои действия. Я оттолкнула тебя, надеясь на продолжение жизни с тобой, а не на конец ее. Я виновата перед нашей девочкой, но я не могла тогда поступить по-другому.

ШЕЛ ДОЖДЬ

На улице шёл дождь. Кунцю принес жене завтрак в постель, но она отвернулась и сказала, что не будет есть.

Спальня жены была украшена весёлыми, желто-оранжевыми обоями, даже в самый ненастный день создавалось впечатление, что в комнате много солнца. Обои были дизайнерскими, муж провел много времени в дизайнерской конторе, прежде чем, наконец, выбрал то, что, как он считал, соответствует обоям для комнаты,  обожаемой жены.

Мэй лежала, отвернувшись к стене, Кунцю сидел в кресле и ждал, когда она, наконец, сменит гнев на милость. Он знал, что жена его любит, но всё же чувствовал себя неуютно в комнате, куда его не приглашали. За часом шел час, а Мэй всё спала.

Наконец она открыла глаза, поднялась в постели и сказала

- Я все помню.

- О чем ты, дорогая?

- Ты же ждёшь, когда я начну каяться перед тобой?

- Нет, я ничего не жду, я просто любуюсь тобой.

- Через полчаса я буду в порядке. А пока уйди.

Артист не стал спорить с женой, он ценил тот хрупкий мир, который установился между ними и очень боялся,  что жена полностью замкнется в себе и перестанет с ним разговаривать.

Даже в таком тяжелом состоянии жена оставалась верна себе, через полчаса она сидела на диване в гостиной и смотрела на мужа.

- Как ты себя сегодня чувствуешь, дорогая?- спросил актёр

- Не надо быть таким вежливым, - вдруг засмеялась Мэй, - я знаю, о чем ты думаешь.

Актёр часто ловил себя на мысли, что его жена - уникальный человек. Его поражали и притягивали к себе её переходы, ее мгновенные переходы от полной грусти к состоянию счастья. Она могла быть грубой, но в этой грубости она могла найти место и время, чтобы ласково притянуть к себе мужа. Она могла быть весёлой, но вдруг, сквозь слёзы счастья, начать плакать. То же самое было и с грустью, когда казалось, что весь мир погружен в дождь и слёзы, она могла начать заразительно смеяться.

Иногда он совершенно не понимал свою жену, но это же и притягивало его с невообразимой силой.

Однако сейчас ему всё же показалось, что она смеется немного  неискренне. Ему казалось, что его жена к чему-то готовится, он боялся того, что услышит, и всё же  жаждал этого откровения.

-Я, - Мэй хотела что-то сказать, но Кунцю перебил ее

-Ты должна поесть, - сказал он и взял ее за руку. - Посмотри, я накрыл для тебя стол, здесь все те блюда, которые ты любишь! Я буду слушать тебя столько, сколько ты захочешь. У нас море времени, поэтому, пожалуйста, прежде чем начать свой рассказ, поешь.

Предложение пришлось по душе Мэй, было видно, что она всё ещё собирается с мыслями и набирается храбрости, чтобы рассказать мужу всё. Артист понимал, что, если бы даже он отказался от откровений жены, она всё равно заставила бы его выслушать. Таков был характер Мэй, если она что-то планировала, то обязательно выполняла.

Но поела женщина с большим аппетитом. Во время завтрака она болтала о ничего не значащих вещах, о том, что приближается осень, что, к сожалению, сегодня нельзя купаться в море, о том ,что ей совершенно не понравился обед в итальянском ресторане, где они были до того, как родилась малышка. Наконец завтрак был окончен, Мэй промокнула губы и сказала. - Я всегда мечтала подняться на одну из самых высоких гор в мире.

Наверное, когда моя боль утихнет, я уеду в Японию и попытаюсь подняться на гору Фудзияма.

- Хорошо, дорогая, делай, как пожелаешь! А ты возьмёшь меня с собой?

- Всё будет зависеть от тебя, дорогой, - Мэй начала заигрывать и ластиться к мужу, но вдруг замерла, актеру показалось, что кто-то подошел и провел рукой по лицу жены, и вот перед ним сидела совершенно другая женщина.

- Что такое? Ты в порядке?- мужчина оглянулся.- Ты что-то увидела в окно?

- Нет. Я вспомнила... Я хочу тебе о чём-то рассказать. Давай покончим с этим.

- Но, я же вижу, что ты не можешь собраться с мыслями, если ты не хочешь, то не заставляй себя. Перед нами целая вечность, ты можешь рассказать о том, что тебя тревожит, через неделю или через месяц, или через десять лет, а можешь не рассказывать совсем. Чтобы ты не рассказала, я не изменю свое мнение о тебе. Я знаю, какая ты. А то, что было до встречи со мной, меня не тревожит.

- Ты о чем? - Мэй недоуменно посмотрела на мужа

- Ты хочешь рассказать о своем бойфренде? О том, который был у тебя до встречи со мной?

- Что? - Мэй засмеялась, - Ты так это понял?

- Да.

- Если бы всё было так просто. Рассказала и забыла.

- Хорошо,- мужчина начал волноваться, ему показалось, что его горло заполнил шар, он пытался отдышаться, сглотнуть, но у него ничего не получалось. Зная характер своей жены, её правдивость, и умение говорить об интимных вещах просто и откровенно, он испугался. - Говори.

- Ого,  ты даже такое готов выслушать?

 - Да. Не издевайся надо мной, говори.

- Хорошо, тогда я начну,- женщина вдруг замолчала и посмотрела на мужа.

-  Что такое?- голос у мужчины стал хриплым, сердце поднялось в горло и билось с неистовой силой.

- Ничего,-  женщина перестала смеяться,-  мне показалось, что я увидела тебя в первый раз. Вот теперь ты хочешь, чтобы я тебе всё рассказала? Ты уже не просишь, чтобы я перенесла этот рассказ на месяц, на год, на десять лет?

- Нет.

- Жаль, но я тебя огорчу, у меня не было  бойфренда до тебя, и ты не услышишь интимных подробностей о моей жизни с ним.

- Что ты говоришь? Я имел в виду совершенно другое.

- Ты думаешь, что только ты знаешь меня досконально? Хочу тебя огорчить, я тоже знаю тебя и понимаю твои чувства. Сейчас ты был готов выслушать все мои самые грязные тайны и простить меня.

- Нет, ты ошибаешься.

- Хорошо, я рада, что ошиблась. Ну, всё же, хоть ты и дал мне лазейку, дал мне путь к отступлению, я расскажу тебе всё.