Хайшенвей*** Haishenwai

АТТЕСТАТ ОБ ОКОНЧАНИИ ПОРТОВОЙ ШКОЛЫ

АТТЕСТАТ ОБ ОКОНЧАНИИ ПОРТОВОЙ ШКОЛЫ

Прошло еще две недели и вот он настал этот день. Коля держал в руке документ, удостоверяющий, что он, Николай Матвеев, окончил Портовую школу. Школа была окончена с отличием, о чем свидетельствовал перечень отметок.

Школу закончило шесть человек. Один мальчик просто не пришел на экзамены, другого покалечили в драке, которая неожиданно вспыхнула между мальчишками и парнями из Матросской и Солдатской слободы.

После добрых, напутственных слов и вручения аттестатов возникла не большая пауза — это ждали писаря, господина Пржебытека. Наконец этот большой и неторопливый мужчина появился. Писарь был огромен, но имел красивые и холеные руки. Такие руки обычно бывают у барышень. Пржебытек дышал тяжело. Прежде чем войти в класс к выпускникам он, вместе с дедом библиотекарем, перевернул все книги, чтобы найти ту, единственную книгу, которой будет рад лучший ученик Портовой школы.

Да-да, речь идет именно о книге «История России» любимой книге Николая Матвеева, той книге, которую подарил мальчику Василий Иванович и которая погибла в огне. К счастью, в библиотеке у деда Капитона была такая книга, в свое время серия этих книг была выпущена большим тиражом и ее, вместе со сказками Пушкина, вручили Коле.

Прижимая к себе аттестат и книги, Коля чуть не промахнулся мимо лавки, когда садился на свое место. Сказать, что он был счастлив-значит ничего не сказать!

Николай знал, что его мама, будь она сегодня с ним, была бы тоже счастлива. Мама была неграмотной женщиной, но это не значит, что она не хотела лучшей доли для сына. Когда Коля был маленьким, мама сокрушалась о том, что не может прочитать Коле на ночь сказку.

Сказки читала няня-японка, которая происходила из обедневшего рода самураев. В этой семье знали цену слова, и девочек учили грамоте. Николай знал, что для няни сегодняшний день стал бы самым счастливым. В тот год, когда умер отец Коли, няня даже начала учить Колю японским иероглифам, но, к сожалению, из-за трагических событий, обучение не было завершено.

И, конечно, аттестат об окончании Портовой школы стал бы главным подарком жизни для отца Николая.

Давайте же вместе с Колей еще раз откроем аттестат и внимательно прочитаем.

«Аттестат

Дан сей ученику Портовой школы мастеровому

Николаю Матвееву модельного

мастерства в том, что он обучался нижеследующим предметам и показал успехи при отличном поведении.

В законе божием отлично

— арифметики отлично

— алгебра отлично

— геометрия отлично

— русский язык отлично

— география отлично

Технологии дерево отлично

— металлов отлично

Модельному делу отлично

Практика кораблестроения отлично

Рисование отлично

Черчению отлично

Начальная пароходная механика отлично

За что был награжден двумя книгами

Члены комиссии

Подпоручик

Штабс-капитан

Капитан

Капитан

Председатель комиссии капитан

19 мая 1886 года»

Однако никого из этих трех родных людей рядом с Колей сейчас не было.

Коля обвел глазами класс. Вручение аттестатов и подарков выпускникам было завершено.

А потом выпускников пригласили в кабинет господина Ратынского. Там уже ждали ребят все учителя, а также сторож Степан, писарь Пржебытек и библиотекарь, дед Капитон. Каждый из взрослых принес в честь праздника какую-то еду.

Пока писарь накрывал на стол, господин Ратынский подозвал к себе Колю. Ратынский сказал юноше, что, как и было договорено, порт принимает Колю к себе на работу модельщиком. Заработная плата на первых порах будет не очень высокой, но если Коля будет трудиться также усердно, как и учился, то через полгода зарплата начнет подниматься.

Ну, и как было договорено, в свободное время Коля может запросто приходить в школу, помогать Модесту Станиславовичу и деду Капитону. Уже было все оговорено, но было видно, что Иван Ратынский искренне переживает о будущей судьбе Николая Матвеева и не хочет его отпускать от себя.

Наконец писарь сообщил, что можно уже пригласить к столу учеников и преподавателей, и заведующий школой со вздохом отпустил Колю.

ГЛАВА ПЯТАЯ

ОТРУБЛЕННАЯ ГОЛОВА

Через неделю Николай стал полноправным членом коллектива рабочих порта. Никаких резких поворотов судьбы не предвиделось. Коля остался работать в том же цеху и у того же мастера, где и работал, когда был учеником Портовой школы. Мастер уважал Колю за незлобивый нрав, и главное, за умение читать, и на первых порах не давал Коле большой объём работы.

Потом, когда прошел месяц, второй и начальство стало спрашивать с мальчика полностью, только тогда мастер стал допускать Колю к более серьезным работам.

Впрочем, кое-что все же в жизни Николая поменялось. Он, наконец, съехал с прежней квартиры. Теперь Коля получал заработную плату и мог позволить себе нанять хоть и скромную, но хорошую комнату.

В тот день Коле предложили на выбор даже две съёмные комнаты. Вечером, после работы Коля пошел знакомится с хозяевами комнат.

Для мальчика была важна не столько комната, сколько возможность жить без опеки. Жизнь у прежней хозяйки оставила у Николая тягостные и неприятные воспоминания.

Одна комната находилась в доме, который был прямо в центре города, на Светланской. Хозяин дома долго расспрашивал Колю. Когда разговор был окончен и даже вроде ударили по рукам, хозяин вдруг запросил большой залог за мебель в комнате. Якобы прежний жилец спалил спинку кровати, когда заснул с папиросой.

Комната Николаю понравилась, она выходила окнами на море, в ней было много воздуха и света, однако залог был столь большим, что пришлось бы отдать почти всю месячную зарплату.

Коля со вздохом сказал хозяину, что подумает и уже собрался уходить, когда хозяин схватил Колю за рукав рубашки и шепотом начал уговаривать. Он даже пообещал скосить сумму почти на половину, если Коля даст деньги прямо сейчас.

Денег у Коли не было, о чем он и сказал хозяину, однако мужчина крепко держал юношу за рукав и не хотел отпускать. Глаза у мужчины вращались и стали странными.

Коля оторопел, он о чем-то спросил мужчину, но мужчина вдруг замолчал, и его лицо стало наливаться краской.

И только тут Коля понял, что происходит что-то неладное.

Вырваться не получалось, поэтому, чуть подумав Коля решил отогнуть пальцы хозяина квартиры, чтобы освободить рукав, и это сработало. После этого Коля отбежал от мужчины, отряхнул рукав и быстрым шагом покинул дом.

Вторая комната была в районе Семеновского ковша. Юноша уверенно шел к той улице, адрес которой дал ему Ленькин брат. Юрка, брат Леньки, состоял в странной компании. Мальчишки и девчонки-друзья Юрки, не то, чтобы были ворами, но никогда не проходили мимо того, что плохо лежит. Они могли очистить карманы пьяного матроса, но никогда бы не полезли в чужой дом.

Юрка дал Николаю адрес родственницы своей подружки.

Коля шел к Семеновскому ковшу, и дорога показалась ему вдруг знакомой. Однако почувствовав приближение головной боли и услышав в мозгу истошный звук сирены, Коля даже не стал пытаться что-то вспомнить.

За последние несколько месяцев Коля стал держаться от воспоминаний на расстоянии. Он по-прежнему желал все вспомнить, но не хотел страдать от боли.

Комната, которую предложила хозяйка дома, не была такой просторной и красивой, как комната у странного хозяина, однако Коля сразу понял, что останется тут жить. Во-первых, цена была подходящей, в пяти минутах ходьбы был берег моря, и самое главное, поселившись здесь, Коля стал бы обладателем не одной комнаты, а двух с половиной. Половина была кухней, а две маленькие комнаты можно было использовать как кабинет и спальню.

Хозяйке было все равно, каким образом Коля планирует обустроить комнаты. Дом был поделен на две половины. В одной половине жила хозяйка с мужем. В другой мог жить теперь Коля. Единственным условием хозяйки было, не пользоваться маленькой кладовой, которая была в конце коридора. В кладовой лежали вещи племянницы хозяйки.

Женщина рассказала Николаю свою грустную историю. У женщины не было детей, мужа не очень волновало это обстоятельство, а женщина страдала, и когда сестра мужа померла, не вынеся тягот переселения, Варвара Степановна, так звали женщину, приняла годовалую племянницу в свою семью как дочь. Девочку растили в любви, когда она подросла, стали думать к какому делу пристроить. Варвара Степановна хорошо шила, Зоя, так звали племянницу, тоже начала осваивать профессию швейки. Все было хорошо, пока однажды Зоя не исчезла. Искали долго, всем миром, немалые деньги прошли через руки околоточных, но результата не было. Девушка как сквозь землю провалилась. Через полгода, когда женщина поняла, что племянница не вернется, она решила сдавать комнаты. Если в комнатах поселится посторонний человек, то может боль утихнет и отступит, именно на это понадеялась Варвара Степановна, когда сказала Юрке, другу Зои, что хочет подыскать жильца.

Коля принял близко к сердцу рассказ хозяйки и пообещал не трогать вещи Зои. Через неделю Коля почувствовал себя в комнатах Зои как дома. Варвара Степановна не лезла в жизнь Коли, ни о чем не расспрашивала, не поучала, зато после возвращения с работы юношу на столе ждал горячий ужин. Не привыкший к такой заботе Коля сначала смущался и отказывался, а потом понял, что своим отказом может обидеть женщину. В Варваре Степановне было много неизрасходованной материнской нежности и заботы, и Коля стал таким объектом, на которого отныне была направлена эта забота. Хозяина Коля видел несколько раз, мужчина работал тоже в порту, но в другой его части, и часто уходил в море. Коля старался не злоупотреблять заботой хозяев и не любил ходить в хозяйскую половину дома.

Однажды, возвращаясь, домой с работы, Коля вдруг осознал, что с момента как он окончил Портовую школу прошел ровно год. Это обстоятельство взволновало Колю, но ненадолго. В нынешней ситуации Коле нравилось именно то, что вокруг ничего не меняется. Работа в будние дни, уборка и работа в библиотеке по выходным, вечера за книжкой-все это нравилось Коле именно своей повторяемостью и незыблемостью. Юноша понимал, что дом, к которому он сейчас идет, всего лишь съёмная квартира, но ему нравилось фантазировать о том, что это его дом и в этом доме его ждут и любят.

«Городская управа постановила: «Назначить срок 1 число ноября для сноса всех на базарной площади фанз, назначив место для постройки таковых в горе Семёновского покоса или в другой местности Владивостока, но с тем, чтобы в том или другом случае, они участки эти приобрели с торгов и в городе, хотя дозволяется строить более правильные фанзы, которые должны быть крыты отнюдь не соломкой, а тесом. Общественный староста г. Федоров доносил военному губернатору, «что Владивостокская площадь, на которой предположены красные ряды и базар, занята и занимается китайцами без всякого разрешения и даже вопреки приказаниям полиции и общественного управления. Манзам указано место для постройки на Семёновском покосе, выходящем на Амурский залив, но каждый раз манзы, под разными предлогами удерживают это место за собой, принося ущерб в денежном и сани тарном отношениях, так как они торгуют и живут в одних и тех же помещениях, сгруппированных в одну сплошную массу. Там можно найти предметы роскоши рядом с испорченной рыбой и прочее, что, конечно, при жарком климате, также может дурно повлиять на местное население».

Н. Матвеев. «Краткий исторический очерк о Владивостоке»

Однажды, в воскресный день, после посещения церкви, Варвара Степановна пришла очень расстроенная. Соседка, непутевая Наташка, рассказала, что усилия полиции, наконец, принесли плоды, и китайцы с корейцами стали массово переселятся сюда, к Семеновскому ковшу. Конечно, это произошло не из-за того, что азиаты вдруг массово стали законопослушными, просто градоначальник наконец принял решительные меры. Усилиями полицейских лавчонки азиатов стали сносить. Когда манзы и коре поняли, что на этот раз положение серьезное, они, наконец, задумались о том, что предлагалось им давно, о переселении.

В связи с этими обстоятельствами Варвара Степановна переживала о том, как изменится жизнь всех, кто живет в районе Семеновского ковша, когда рядом появятся беспокойные соседи-китайцы и корейцы. Когда хозяйка заговорила о китайцах, Коля вдруг осознал, что давно не видел своего маленького китайского дружка.

Прошёл год с той истории, о которой и вспоминать то Николаю было сейчас стыдно. В тот зимний вечер Коля чуть не погиб. Если бы не маленький китайский дружок, то Коля замерз бы тогда насмерть. И вдруг, как год назад, в Коле проснулось страстное желание снова оказаться в районе Каторжной слободы.

Кое-что за этот год прояснилось у Коли в памяти, он вспомнил по крайне мере о том, что столкнулся возле трактира с отчимом. И сейчас, помня об опасности, юноша никак не мог понять своих ощущений. Он знал, что ему нельзя даже думать о том, чтобы отправиться на Каторжанку, но в то же время какое-то странное чувство, сладкое желание как канатом тянуло его идти и найти какое-то место.

Ожидая звукового удара, Коля привычно согнулся, чтобы боль не была такой интенсивной, но на его удивление сирена на этот раз не прозвучала. Робко исследуя опасную территорию, Николай двинулся в своих воспоминаниях дальше.

Он вспомнил совет друга Леньки и свое первое посещение Каторжной слободы, вспомнил, как впервые за много лет столкнулся возле трактира с отчимом. Он даже вспомнил, как убегал от преследователей и добрался до скалы, в которой был пролом.

«Но какие же достопримечательности во Владивостоке? Разве длиннокосые, женоподобные манзы, в синих кофтах, на базаре. Или корейцы, в белых балахонах, разъезжающие по городу верхом на рыжих коровах. По части грандиозных строительных сооружений вроде доков, набережных, арсеналов и т. д. здесь пока еще нет ничего; по части монументальной, вроде памятников, дворцов или храмов, тоже ровно ничего, — это все в будущем, и вероятно, в очень отдаленном. По части красоты природы — есть, говорят, места — красивые, но не в городе, а там, за замыкающими его горами, к северу; городские же места, если и замечательны почему-либо, то разве по своим действительно оригинальным кличкам. Как и почему эти клички сложились и как вошли вообще во всеобщее, даже официальное употребление — неизвестно, только надо отдать им справедливость, что далеко не все они изящны и благозвучны. Так, например, здесь есть «Голопуп», или иначе «Гора безобразия», «Гнилой угол», «Речка Объяснений», «Машкин овраг», «Блокгауз Свиданий»

Н. Матвеев. «Краткий исторический очерк о Владивостоке

Вечерело. Внезапно Коля понял, что ему не хочется читать. Идти было некуда, и не к кому, но дома тоже сидеть не хотелось. Наконец собравшись, юноша решил прогуляться по берегу моря, но прогулка не принесла удовлетворения. Море замерзло еще в конце ноября, и гулять по льду было холодно. Однако Николаю не хотелось еще возвращаться домой.

Сев на большой камень, он стал думать о будущем. В настоящем времени ему было хорошо, но уже возникли чувства, которые начали разрушать его незыблемое спокойствие. Коля говорил себе и напоминал о том, как ему было плохо и одиноко, когда он остался один, но тело тосковало по неожиданным находкам, необычным ощущениям, новым знаниям. Почувствовав, что замерз, Коля двинулся вдоль берега. Нужно было возвращаться домой.

Песок захрустел под ногами, когда Коля покинул ледяную кромку, разграничивающую лед и песчаное пространство. Покидая песчаный берег, Коля наткнулся на что-то круглое, немного похожее на мяч. Юноша уже совсем хотел пнуть ногой то, что лежало перед ним, но вдруг страшная догадка заставила его похолодеть. Николай вгляделся в находку. Так и есть, то, что лежало перед ним, не было мячом или круглым камнем, перед ним лежала отрубленная голова. Вышедшая из-за туч луна осветила даже маленькое озерцо крови. Кровь быстро застывала, видимо человека убили совсем недавно.

Коля попятился. Он хотел убежать, а потом остановился. Он просто не знал, что делать. Если сообщить околоточному, при условии, что сейчас такой найдется поблизости, то околоточный, не разобравшись, может и упечь его, Колю, в каталажку. Но и уйти просто так Коля не мог.

Найдя палку, Коля перевернул голову мертвеца так, чтобы стало видно лицо. Погибший был китайцем. Возле глаза погибшего была такая же татуировка, как у Коли. Вернее, татуировок было не меньше полусотни, они как спираль обвивали левый глаз покойника.

Мужчина был искателем женьшеня. Скорее всего, именно из-за этого его и убили. Женьшень в этом диком краю, во Владивостоке, ценился намного, намного выше золота! Только не понятно, почему такой опытный таежник и добытчик дал себя так просто у***ь? Коля подозревал, что убийца не будет найден. Во-первых, полиция не будет искать убийцу какого-то китайца, во-вторых, если никто не опознает голову, а этим вряд ли кто-то будет заниматься, то никто и не узнает, что убитый был искателем женьшеня.

Коля не мог уйти, он чувствовал, что совершит неправильный поступок, если просто так возьмет и уйдет, будто и не было страшной находки. Чуть подумав, Коля нашел на берегу плоский кусок дерева. Найдя самое высокое дерево, которое стояло на берегу и трещало от мороза своими ветвями, Коля залез почти на верхушку и осторожно положил на ветви этот маленький помост.

После этого он спустился вниз. Осторожно, чтобы не запачкаться свежей, кровью, взял голову за длинные волосы и снова полез на дерево. Извинившись перед головой, Коля как мог, заплел волосы трупа в косу и сделал из косы небольшой пучок.

Поместив голову на помост, Коля хотел уже слезть, но вдруг вспомнил, что не сделал самого главного. Подражая Чену, Коля запел погребальную песнь. Коля устал, может, поэтому ему показалось, что глаза покойного, которые были открыты все это время, после песни вдруг закрылись.

Так это было или нет, Коля проверять не стал, допев последние слова, он отвернулся от головы и также, не поворачиваясь, слез с дерева, а потом стал пятиться. Когда дерево скрылось из виду, Николай развернулся и побежал к дому. Несколько раз ему казалось, что за ним кто-то идет, но, когда он оборачивался, на ночной улице никого не было.

На следующее утро Коля, как ни в чем не бывало, пошел на работу. Шоковое состояние сделало его на какое-то время невосприимчивым к страшным воспоминаниям. День прошел как в тумане.

Следующий день был выходным. Впервые за год Коля не пошел в библиотеку. Он лежал и смотрел в одну точку. Белая стена показалась ему похожей на сугроб, и он прижался к ней лбом. Юноша ругал себя, называл неженкой и девчонкой, напоминал себе, что видел за время хождения по тайге не один такой труп, удивлялся сам себе и высмеивал, говоря, что слишком расслабился. Однако ничего не помогало, широко открытые глаза убитого китайца смотрели прямо в душу и требовали возмездия.

Был уже вечер, когда Варвара Степановна заволновалась о том, что за весь день силуэт Коли ни разу ни промелькнул мимо ее окна. Когда она вошла, то первое что услышала — это голос Николая. Юноша с кем-то говорил. Однако в комнате кроме юноши никого не было.

Коля говорил по-китайски, его голос то взмывал ввысь, то падал до шепота.

Когда хозяйка комнаты окликнула Колю, он ей не ответил. Варвара Степановна еще раз, боязливо, позвала Колю, но юноша вдруг запел. Пересилив страх, женщина подошла к кровати и наклонилась над мальчиком. Приложив руку ко лбу Коли, женщина через несколько секунд поняла-ее жилец заболел!

Коля бредил. Чем выше поднималась температура, тем дальше от реальной жизни уходил Коля. Зубы его стучали, тело тряслось. Ему казалось, что он лежит на снегу в тайге.

Варвара Степановна укрыла Колю одеялом, но это не помогло. Озноб сотрясал худенькое тело мальчика. Тогда женщина сходила на свою половину дома и принесла еще два одеяла. На этот раз юноша, наконец, согрелся, озноб проходил, но резко начала подниматься температура.

Варвара Степановна растерялась. У нее были припрятаны деньги на тот случай если кому-то из домашних станет плохо и нужен будет врач, но она боялась уйти из дома и оставить Колю.

Коля расслабился, озноб прошел, и боль в горле стала вроде терпимой. Ему очень хотелось пить, и память услужливо перенесла его в подземный город. Однако бочки для питьевой воды были пусты, фонтаны высохли. Несмотря на темноту, царившую в городе, Коля все отлично видел, однако толку от этого не было никакого. Священные книги были закрыты, а воды больше не было. Коля вспомнил, что в тот раз, когда он был в городе, ему было тепло и уютно в кровати, которая стояла в доме. Однако сейчас в этой кровати Николай не смог найти успокоения. Вокруг было холодно, сыро и одиноко. Тело Николая лежало в бреду в домике Варвары Степановны, а дух ходил по улицам подземного города. Но одного духа было недостаточно, чтобы город вновь ожил.

В дверь дома постучали, Варвара Степановна подняла выше свечу и пошла к двери. На пороге дома стоял китайский мальчик. Когда Варвара Степановна спросила мальчика о том, что он хочет, мальчик застенчиво улыбнулся и кивнул. Повисла пауза. На кровати заворочался Коля и закричал

— Закройте ему глаза! Кто-нибудь, закройте ему глаза!

Дело принимало плохой оборот. Женщина хотела вернуться в дом, но мальчик вдруг заговорил

— Ветер, сыро, — с трудом выговаривая русские слова, мальчик пытался помочь себе жестикуляцией, — холод поселился у него в почках. Надо холод выгонять!

— Что ты хочешь, малыш? — взгляд женщины был прикован к кровати в глубине комнаты, а китайский мальчишка отвлекал ее, — ты голоден? Тебе дать еды?

— Не надо еды, — мальчик продолжал улыбаться, — мой друг, — мальчик махнул в сторону кровати, — друг заболел, я хочу помочь!

— Ты говоришь о Коле? — женщина, наконец, поняла, — Он твой друг?!

— Да, я говорю о Ко-ле, Ко-ля спас меня, теперь я должен спасти Ко-лю.

— Мальчик, — хозяйка дома вдруг решила проявить строгость, — ты уходи. Тебя, наверное, мама ищет, уже поздно.

— Надо помогать Ко-ле, -мальчик просительно посмотрел в глаза женщины, -я хочу помочь!

— Ну, хорошо, — Варвара Степановна сдалась и отступила в сторону, — заходи. Если ты его друг, ты можешь быть здесь. А что ты хочешь сделать?

— Я, — мальчик задумался, — я не знаю, как это будет по-русски. Нужно выгнать злой, холодный ветер из Ко-ли.

— Ну, хорошо, — женщина сдалась, — делай, что считаешь нужным! Только бы он перестал так жалобно стонать!

Мальчик, где словами, где жестами, но объяснил женщине, что ему нужно подогреть снадобье на печке. Варвара Степановна не возражала, печь она затопила давно, еще, когда только обнаружила, что у Коли озноб.

Снадобье, которое подогрел мальчик, имело резкий запах. Да что там резкий, снадобье просто воняло! У женщины запершило в горло, но она сдержалась. Ради здоровья Коли можно было потерпеть.

Разогрев лекарство, мальчик развел его водой и дал выпить Коле.

Для этого ему пришлось воспользоваться помощью хозяйки дома. Коля брыкался, отталкивал невидимого врага и кричал. Когда юноша все же проглотил лекарство, китайский мальчик велел женщине снять с Коли все одеяла.

Варвара Степановна чуть помедлила, но все же послушалась китайчонка. Более того, китайский мальчик даже попросил разрешения снять с Коли рубаху. Варвара Степановна хотела возразить, это показалось ей уже через чур, но китайский мальчонка бухнулся на колени и обнял ноги женщины. Странное чувство покоя и тепла обволокло Варвару Степановну, когда она поднимала мальчика с колен.

Рубаху сняли вдвоем, тело Коли стало тяжелым и неподъёмным. Потом мальчик сел около печки и закрыл глаз. Варвара Степановна тоже села на лавку. Она ждала неведомо чего и дождалась. Через десять минут Коля стал потеть. Впрочем, происходило это не так, как мы привыкли. Влага начала стекать с тела юноши буквально ручьями. Такого Варвара Степановна не видела никогда.

Китайчонок заволновался. Он велел подставить таз. Вода стекала с пальцев рук и ног. Повернув Колю таким образом, чтобы вода ни в коем случае не впиталась в постель, а стекла в таз, мальчик стал что-то бормотать по-китайски. Впрочем, процесс потоотделения длился не дольше десяти минут. Как только Коля перестал потеть, китайчонок попросил Варвару Степановну вытереть Колю насухо, а сам зажег кусочек ветоши и бросил ее в таз.

Вода горела! Варвара Степановна с любопытством покосилась на китайчонка, тот смотрел на горящую воду и чего-то ждал. Женщина хотела одеть Колю в сухое, но мальчонка вдруг подскочил к женщине и отрицательно покачал головой! А потом снова бросился к тазу!

Дно таза лопнуло с ужасающим шумом. Женщина отбежала к окну, а китайский мальчик с удовлетворением улыбнулся. Остатками снадобья он натер руки и ноги Коли, а потом разрешил женщине наконец одеть на Колю сменную одежду.

Пока Варвара Степановна натягивала на Колю чистую рубаху, китайский мальчик взял таз, или вернее, то, что от таза осталось, и вышел на улицу. Варвара Степановна укрыла Колю и протерла то место, где стоял таз. Женщина ждала китайчонка, чтобы поблагодарить и дать сладких сухарей, которые всегда лежали у нее в кармане для соседских детей, но китайский мальчик не возвращался. Наконец она не выдержала и решила выйти посмотреть все ли ладно с китайчонком. Но на улице никого не было. На занесенном снегом кусте лежал кверху дном негодный теперь таз. Осмотревшись еще раз, Варвара Степановна пожала плечами и пошла назад в дом. Коля спал спокойно. Приложив руку ко лбу юноши Варвара Степановна вздохнула с удовлетворением, температуры не было. Убедившись, что с Колей все в порядке, Варвара Степановна пошла готовить мужу ужин.