Oborvannye niti. Tom 2

Глава 1-3

«Кургузый» и Сумарокова что-то горячо обсуждали, каждый из них держал в руке какие-то исписанные от руки листки, на рабочем столе веером были разложены фотографии и выполненная фломастером схема расположения следов крови на лезвии и рукоятке ножа.

— Приятно, — коротко отозвалась Изабелла Савельевна, когда ей представили нового эксперта-гистолога. — Нам симпатичные молодые мужчины нужны, это придает нашей работе некие элементы светскости, мы начинаем вспоминать, что мы не только трупорезы, но и немножко женщины.

— И не просто женщины, а очаровательные женщины! — встрял «Кургузый». — А я, с вашего позволения, представлюсь сам: Таскон Лев Станиславович, эксперт-биолог. Работаю в отделении биологической экспертизы вещественных доказательств. Светочка, душенька, вы позволите, я самолично отрекомендую нашу Изабеллу Савельевну, дабы новый сотрудник сразу получил наиболее полное представление об этой выдающейся личности.

Светлана улыбнулась, и Саблин с удивлением увидел, как смягчилось ее лицо и потеплели глаза.

— Лев Станиславович, вы же знаете, что я питаю к вам слабость и не могу ни в чем отказать.

— Уж так и ни в чем? — в голосе эксперта-биолога зазвучали игривые нотки. — Смотрите, душенька, я вас на слове поймаю. И тогда вам не поздоровится.

— Ой-ой-ой, — со смехом протянула рыжеволосая малышка, — напугали ежа голой задницей!

Она бросила веселый взгляд на Саблина и произнесла:

— Прошу прощения за непарламентское выражение. Но Лев Станиславович действует на меня, да и на всех сотрудниц нашего Бюро, как-то расслабляюще. Он кого угодно в грех введет. Мы в его присутствии забываем о приличиях, такая вот у него приятная особенность.

Сергей наблюдал эту невероятную сцену, остолбенев. Во-первых, как это кургузое нелепое существо может «расслабляюще» действовать на женщин вплоть до провоцирования их на откровенный флирт? Ну был бы он пусть и немолодым, но красавцем, элегантным, стройным, ухоженным, с мускулистой фигурой — тогда еще ладно, можно было бы понять. Но вот ЭТО?!?! Во-вторых, девочка Света разговаривала языком, абсолютно не свойственным девятнадцатилетним девочкам. Сергей, работая в Московском Бюро, вдосталь наобщался с представителями этого поколения — парнями-санитарами и девушками из секретариата и регистратуры, а также лаборантами и очень хорошо представлял себе, каков их словарный запас и манера выражаться. Да, рыженькая Светочка явно сильно отличалась от среднестатистического представителя этой возрастной когорты. И в-третьих, сам Лев Станиславович Таскон, несмотря на множество дефектов внешности, обладал каким-то невероятным притягательным обаянием. Наверное, именно таких людей называют харизматичными. И ведь он еще пока мало что сказал, никак себя особенно не проявил, а Сергею, к его собственному недоуменному удивлению, уже хотелось ему понравиться и подольше пообщаться с ним.

— Итак, — эксперт-биолог сполз с высокого кресла и встал перед сидящей Сумароковой в позе рыцаря, стоящего перед Прекрасной Дамой. — Изабелла Савельевна Сумарокова, руководитель отделения экспертизы трупов, врач первой категории. Ну, то, что она потрясающе красивая женщина, вы видите сами, я мог бы об этом и промолчать. Но вот чего вы не знаете, так это того, что Изабелла Савельевна в прошлом — неоднократная чемпионка России по баскетболу, выдающаяся спортсменка, одна из тех немногих баскетболисток, которые ухитрились все-таки получить высшее образование в медицинском вузе, хотя и поступали далеко не сразу после окончания школы. Ну, сами понимаете: тренировки, сборы, соревнования — все это плохо совмещается с обучением на дневном отделении, так что наша Белочка сперва закончила спортивную карьеру, а потом уже села за учебники и восстановила полученные в школе знания, необходимые для сдачи вступительных экзаменов.

Белочка? Сергей чуть не крякнул. Уж если кого и называть Белочкой, так рыженькую изящную Свету, действительно чем-то напоминающую ловкого грациозного рыже-коричневого зверька. А эта сухощавая мужеподобная немолодая тетка ростом под метр девяносто скорее похожа на отощавшую слониху. И нос у нее длинный…

Изабелла же Савельевна слушала сию тираду с явным и нескрываемым удовольствием, улыбалась ненакрашенными губами, обнажая очень ровные, но явно не искусственные, судя по «прокуренному» слегка желтоватому цвету, зубы. Строгая Света откровенно забавлялась, и ее изумрудные глаза излучали тепло и любовь. Сергей, глядя на эту троицу, все пытался понять, что за отношения связывают их. Кем они приходятся друг другу? Ну, Света явно кем-то приходится начальнику Бюро Двояку, в этом сомнений нет. Кургузый Таскон, похоже, крутит роман с завтанатологией, уж больно восхищенными глазами он на нее смотрит и ярких эпитетов не жалеет. Да и вообще, он ведет себя как истинный ценитель женской красоты и любитель скоротечных производственных интрижек с одинокими некрасивыми дамочками, которые так устали от собственной невостребованности, что готовы укладываться в постель даже с таким, мягко говоря, не очень видным мужчиной. А уж «отощавшая слониха» Изабелла, которую он называет Белочкой, не стесняясь ни юной Светы, ни совершенно незнакомого ему нового гистолога, и подавно счастлива, что ее хоть кто-то…

Таскон между тем, выдержав драматическую паузу, продолжал:

— И несмотря на занимаемую должность, эта выдающаяся женщина постоянно сама вскрывает трупы, никому не доверяет. А если вскрывает другой эксперт, то проверяет за ним все до последней буквы и до последнего «стекла». У вас в столицах руководители своеручным трупоразъятием, я так понимаю, не балуются? А у нас — изволите видеть.

И все-таки он был невероятно притягателен, этот маленький квадратный человечек.

Но совершенно непонятно, почему рыженькая девочка смотрит на эту нелепую парочку с такой нежностью и любовью. Ну ладно, допустим, Таскон действительно так влияет на женщин, Сергей и сам чувствует неодолимую мощь его обаяния. А Изабелла? Кем она приходится Светлане? Похоже, Северогорское Бюро судмедэкспертизы — это клубок родственных и дружеских связей. Надо будет иметь в виду.

Он собрался было спросить Льва Станиславовича, откуда это выражение — «своеручное трупоразъятие», но в дверь постучали, и вошел врач чуть постарше самого Саблина, лет тридцати пяти — тридцати семи, как определил на глазок Сергей.

— Изабелла Савельевна, у меня вскрытие, а санитар опять труп не подготовил. Ну сколько можно!

Заметив Сергея, он небрежно кивнул ему, изображая приветствие, и продолжал возмущаться. Сумарокова послушала-послушала, да и встала с кресла. Вошедший, стройный и довольно высокий по среднестатистическим меркам, тут же оказался маленьким и жалким.

— Можно ровно столько, сколько вы будете бегать ко мне с просьбами воздействовать на санитаров, — вполне миролюбивым и спокойным тоном ответила она. — До тех пор, пока вы не научитесь организовывать порученные вам вскрытия, вы будете иметь проблемы с подготовкой тел. Вы, коллега, врач — судебно-медицинский эксперт, а не маленький мальчик, вашего авторитета должно хватать на то, чтобы построить правильные рабочие отношения с младшим медперсоналом. Кстати, познакомьтесь, это Сергей Михайлович Саблин, наш новый эксперт-гистолог.

— Филимонов Виталий Николаевич, — эксперт протянул Саблину руку и смущенно улыбнулся. — Можно просто Виталий, без отчества. А говорят, вы тоже вскрывать будете?

Сергей оторопел. Кто говорит? Об этом речь шла только в кабинете у начальника Бюро, и даже Света при этом не присутствовала. Как же он узнал? Неужели от самого Георгия Степановича?

Так и оказалось.

— Мне шеф сказал, мы с ним в коридоре столкнулись, когда он уезжал, — пояснил Филимонов. — Радуйся, говорит, из Москвы новый эксперт приехал с опытом работы в танатологии, будет вскрытия брать.

Когда Виталий ушел, Саблин все-таки задал интересующий его вопрос о «своеручном трупоразъятии».

— Это в какие же времена так красиво говорили? — поинтересовался он у Льва Станиславовича.

— В те давние времена, — тонко улыбнулся Таскон, — когда я еще не жил, хотя, вероятно, глядя на меня, вам кажется, что я видел Петра Первого или на худой конец дедушку Ленина. Поэтому с достоверностью утверждать не берусь, но в 1815 году так совершенно точно говорили.

— В каком?! — ахнул Сергей. — Вы не ошиблись? Может, в 1915?

— Да нет, голубчик, — покачал головой эксперт-биолог, — именно в 1815-м, когда небезызвестный профессор Мухин подал прошение о доставлении в Анатомический театр трупов для занятий со студентами, чтобы каждый студент имел полную возможность упражняться над трупом для изучения анатомии и судебной медицины. Этот документ имел совершенно замечательное название: «Отношение профессора Мухина о доставке кадаверов для анатомического театра». Так вот, я вам сейчас процитирую, что там было написано: «…чтобы студенты непременно и сколько возможно более собственными руками занимались трупоразъятием. Для сего казенных снабдить нужными инструментами, а своекоштных обязать купить их на свой счет. Руководителем в сем случае должен быть адъюнкт и профессор, которым вменить в обязанность показывать способ вскрывания тел скоропостижно умерших и обращать их внимание на предметы, подлежащие судебному исследованию». Что вы так сморите на меня? Вы никогда об этом не слышали?

Сергей действительно не слышал. Еще в средней школе история не входила в число его любимых предметов, уступая естественным наукам — химии, физике и биологии, а когда на цикле по судебной медицине студентам рассказывали историю вопроса, он либо спал, либо откровенно развлекался, читая спрятанную на коленях книгу.

— Неужели судебная медицина существовала уже тогда? — недоверчиво спросил он.

— Уже тогда?! — Таскон расхохотался, а Изабелла Савельевна, закурившая очередную сигарету, фыркнула, поперхнулась дымом и закашлялась. — Да намного раньше, голубчик вы мой! Намного раньше! Законодательное предписание о приглашении врачей при разрешении судом вопросов, требующих специальных медицинских знаний, было впервые дано в 1714 году «Артикулом Воинским». Там говорится…

Лев Станиславович поднял глаза к потолку, пожевал губами и начал мерно, но с выражением декламировать:

— «…надлежит подлинно ведать, что смерть всеконечно ли от бития приключилась, а ежели сыщется, что убиенный был бит, а не от тех побоев, но от других случаев, которые к тому присовокупились, умре, то надлежит убийцу не животом, но по рассмотрению и по рассуждению судейскому наказать, или тюрьмою, или денежным штрафом, шпицрутеном и прочая.

Того ради зело потребно есть, чтобы коль скоро кто умрет, который в драке был бит, поколот или порублен будет, лекарей определить, которые бы тело мертвое взрезали и подлинно разыскали, что какая причина смерти ево была, и о том имеют свидетельства в суде на письме подать, и оное присягою своею подтвердить».

Сергей слушал, ушам своим не веря. Какая музыка! Какой слог! И главное — как это все можно было выучить наизусть?! Ему показалось, что время остановилось, и он готов слушать эти чудесные слова, эти старинные сложные, непривычные современному слуху обороты еще много часов.

— Потрясающе, — прошептал он. — Какая красота!

— О, голубчик, я вижу, вы ценитель словесности, — одобрительно отозвался Таскон. — Не удивлюсь, если вы окажетесь знатоком и любителем поэзии.

— Любитель, — чуть смущенно признался Сергей. — Но не знаток.

— Что ж, заинтересуетесь историей судебной медицины — милости прошу ко мне, я этот вопрос много лет изучаю, могу порассказать много занятного. Вам будет небесполезно тоже приобщиться к истории. Белочка, так мы с тобой все согласовали, или ты по-прежнему считаешь, что я неправ? — обратился эксперт-биолог к Сумароковой.

Та взяла сложенные на подоконнике листки, пробежала глазами, потом протянула руку к лежащей на столе схеме, покрутила ее задумчиво, склонив голову набок, вздохнула и улыбнулась:

— Ты меня уговорил, Левушка. Признаю твою правоту. Неси заключение, буду акт писать.

Белочка, Левушка… Черт-те что, какой-то семейный дом, а не серьезное учреждение судебно-медицинской экспертизы.

— Ну, коль так, тогда приглашаю вас, голубчик Сергей Михайлович, к себе в отделение на ознакомительную экскурсию.

В сопровождении Льва Станиславовича и Светы Саблин зашел в отделение биологической экспертизы вещественных доказательств, после чего рыженькая секретарь начальника отвела его познакомиться с экспертами-химиками в отделение судебно-химической экспертизы.

Наконец дошла очередь до самого главного — отделения гистологической экспертизы, где Сергею предстояло с сегодняшнего дня трудиться. И не просто трудиться, а руководить отделением, пусть и в должности всего лишь «исполняющего обязанности».

В гистологии по штатному расписанию предусматривались четыре лаборанта, однако в комнате Сергей застал только двоих. Света объяснила, что остальные в отпуске. Аппараты гистологической проводки были старыми, а вместо привычных фанерных планшеток с невысокими бортиками из штапика стеклопрепараты были сложены в многочисленные разноцветные половинки коробок из-под конфет. Эти импровизированные планшетки стояли всюду, на каждом участке свободной поверхности.

— Почему у вас стекла в лаборатории? — требовательно спросил Сергей. — Почему они не в архиве?

Одна из лаборанток подняла голову, оторвавшись от своего занятия, и удивленно ответила:

— Так их еще не смотрел никто.

— Вы хотите сказать, что это все, — Саблин обвел рукой лабораторию, уставленную цветными коробками-планшетками, — готовые стекла, направленные на исследование?

— Ну да, — пожала плечами женщина.

— А направления где?

— Вот там, в папке, — она махнула рукой в сторону небольшой полочки, прикрепленной к стене.

На полочке рядом с регистрационными журналами лежала пухлая черная папка, из которой буквально вываливались небрежно сложенные листы направления на гистологические исследования.

— И за какой период эти направления? — спросил он, уже чувствуя, что придется ему здесь ох как нелегко.

— За полгода примерно. Перед самым Новым годом наша заведующая ушла в декрет, ну и начались сбои. Она у нас была единственным гистологом, так что с ее уходом все и встало.

Саблин вопросительно посмотрел на Светлану. Она кивнула:

— По «штатке» в отделении две ставки гистологов, одна — заведующего и одна — эксперта, — вздохнула она. — Но должность эксперта вакантна уже давно, трудно найти человека. Вот и нынешнюю заведующую повысили, она раньше просто экспертом была, так испугались, что и она уйдет, и, как только должность освободилась, ее сразу назначили, чтобы удержать.

— Но не удержали, — ехидно заметил Сергей. — И как же вы проводите исследования без гистолога?

— Ну, сначала в патанатомии бросили клич, они у нас стекла смотрели как совместители, а потом платить им стали все меньше и меньше, и они отказались.

— Ничего себе! — присвистнул он. — А как же врачи без гистологии заканчивают заключения?

Обе лаборантки пожали плечами, всем своим видом говоря: «Мы не знаем, это нас не касается, наше дело — стеклопрепараты подготовить, а к экспертной работе мы отношения не имеем».