Бумажный дом

книга первая - 16

Андрей вошёл в квартиру, сразу же почувствовав вкусный запах, идущий с кухни. Услышав звук открывающейся двери, Каримова Марина выглянула из-за дверного проема, сжимая деревянную лопатку в правой руке и, улыбнувшись, спросила:

– Есть хочешь? Я пеку блины, как ты любишь, тоненькие.

Андрей кивнул в знак согласия, хотя есть не хотелось. Антонина Семеновна накормила их вдоволь, но отказать маме он не мог. Тем более планировался серьезный разговор, а сделать это за столом, во время ужина, – самый благоприятный момент.

Он прошел на кухню и сказал, стараясь, чтобы голос прозвучал как можно естественней и без раздражения:

–  Лиза приехала.

Женщина обернулась, все еще сжимая деревянную лопатку в руке. На ее лице было удивление, хотя стоило бы ожидать приезда девушки.

– Надолго? И где она сейчас?

– Она в доме дяди. Я оставил ее там, поскольку идти Лизе больше некуда. Она говорит, что у нее отпуск, но мне кажется, она врет. Нет у нее никакой работы и, приехала она сюда сама знаешь зачем.

Андрей сел за стол и придвинул к себе пустую чашку. Приятный запах блинов заставил аппетит разыграться, Андрей налил свежую заварку чая, при этом продолжая говорить:

– И поэтому, как долго Лиза будет у нас в гостях, никто не знает. Моя сестра ведь никогда ничего не говорит толком.

Женщина поставила в центр стола тарелку с блинами и, выключив газ, села напротив Андрея. Вид у нее был слегка уставший, и говорил он о том, что Марина весь день занималась уборкой квартиры. В этот момент Андрею захотелось отвезти свою маму в пустующий дом, где целый год она сможет жить, не утруждая себя уборкой  и приготовлением еды, где сможет по-настоящему отдыхать от будничных дней.  Парень так бы и сделал, но он очень хорошо знал характер своей матери, а Марина Сергеевна никогда не станет жить за чужой счет. К тому же Андрей уже давно заметил, что мама избегает дома своего брата.

– Она приехала не для того, что бы почтить память Вити, так?

Андрей отрицательно покачал головой.

– Значит, хочет просто посмотреть, а не осталось ли ей что-то в наследство, хотя ее даже не приглашали на оглашение завещания.

Парень кивнул, скручивая первый блин в трубочку. Насколько он знал, мама недолюбливала как саму Лизу, так и ее родителей и причиной таких отношений стали события двадцатилетней давности. Но Марина все это время сдерживалась от резких высказываний, которые постоянно крутились у нее на языке. Мало того, она не любила говорить о  случившемся, оставив весь негатив в прошлом, и Андрей точно знал, в чем заключается вся суть конфликта.

Если бы семья Лизы не являлась родственниками главы семейства Каримовых, покойного отца Андрея, Марина уже давно бы нашла способ прекратить неожиданные ежегодные приезды нежданных гостей. Всякий раз, когда двоюродный дядя Андрея приезжал со своей супругой и дочерью, парень видел, как меняется настроение у его матери. Женщине приходилось натянуто улыбаться на постоянно бросаемые в ее адрес колкости и следить краем глаза за Лизой, девочкой, которая постоянно норовила поддеть своего троюродного брата и делала это лишь ради забавы.

– Ты бы их видела в день похорон, – сказал Андрей, наслаждаясь едой, – слетелись как стервятники, я думал, они меня своими глазами насквозь прожгут.

– Не удивлена. Знаешь, Витя был в нашей семье изгоем с детства. Он был не такой, как все. И многие говорили про него просто – дурак. А когда он издал свою первую книгу, получил от родственников не поддержку, а насмешки.

Женщина замолчала, опустив взгляд, и стала размешивать в чашке уже давно растворившийся сахар. Андрей выждал несколько секунд, перед тем как спросить, понимая, что этот разговор не будет продолжаться долго. Его мама не любила говорить про брата, у них в семье никто не говорил про писателя слишком много.

– Что с ним было не так?

Женщина сухо улыбнулась, а после, посмотрев на сына, произнесла совершенно серьезно.

– Он всегда общался с какими-то невидимыми друзьями. Любил проводить время один. Мог часами сидеть на одном месте, глядя в одну точку, чем пугал многих детей. Он был очень странным во всем, с трех лет «лунатил» по ночам. А когда вырос, покинул семью, стал жить один и, как оказалось, много работал, писал и писал без остановки. Как-то раз я приехала к нему, привозила кое-что из одежды, Витя просил подшить старые рубашки, и я увидела огромную кучу исписанной бумаги. Именно кучу, по-другому это назвать нельзя. Столько стопок бумаги мне еще никогда не доводилось видеть, казалось, они были повсюду, куда ни посмотри.

Андрей слушал, не сводя взгляда с матери. Он не знал ничего о том, как жил его дядя до того, как стал писателем. Парень узнал Виктора уже знаменитым, и тот никогда не рассказывал племяннику про времена творческих поисков. Да и сам Андрей не заводил на эту тему разговоров, довольствуясь лишь тем, что рассказывал дядя про свою настоящую жизнь, текущую здесь и сейчас, словно прошлого для этого человека и не существовало вовсе.

Женщина замолчала и спустя минуту, улыбаясь уже сама себе, добавила, глядя на скатерть стола:

– Когда он получил свой первый гонорар, то купил мне подарок. Статуэтку в виде спящего ангела-младенца. Не знаю, почему Витя сделал именно этот подарок, но мне было очень приятно, а он все рассказывал в тот день о том, что теперь станет очень богатым и знаменитым, что теперь он будет писать так много, что завалит все полки магазинов своими книгами. И каждый раз, когда у него была возможность, он звонил мне или приезжал в гости, и всегда не с пустыми руками.

Она посмотрела на Андрея, глаза у женщины были влажными, но она не проронила ни слезинки. Каримов вообще никогда не видел мать плачущей, даже на похоронах своего мужа она была сдержанной и оставалась такой до конца.

– Виктор очень хорошо дружил с твоим отцом. А потом ты стал ездить к дяде все чаще и чаще, и я рада, что вы стали друзьями. А когда Николая не стало, то именно Виктор отчасти заменил тебе отца, я чувствовала это, видя, как ты к нему тянешься.

– Я рад, что у меня есть такой родственник, – добавил Андрей, почувствовав, что в горле образовался ком. Размочив его горячим чаем, Андрей решил перейти к тому разговору, который планировал завести с самого начала. Понимая, что он все еще не пришел к решению с окончательным ответом по вопросу касающегося дома, Андрей не посвятил мать в условия завещания в день похорон, просто не зная, как ей все рассказать.

Но рассказать нужно и помимо этого: Андрей нуждался еще и в совете, который ему могла дать только Марина, единственный человек, знающий Виктора достаточно хорошо, для того чтобы строить пусть даже смутные предположения, анализируя его поступки.

– Дядя Витя оставил мне завещание. Очень странное – в виде письма.

Женщина заинтересованно посмотрела на сына. Она скрестила руки на груди, приготовившись слушать достаточно внимательно и парень продолжил.

– В общем, год я могу жить в его доме, не тратя денег на еду и прочие расходы.  А по истечении этого времени, если я не издам собственный роман, дом отойдет городу, а если издам, то, соответственно, получу все его наследство.

Он развел руками, показывая этим, что находится в полном замешательстве, и женщина в этот момент улыбнулась Андрею так, словно ждала чего-то подобного.

– Что? Ты знала об этом? - удивился он, ощущая, как внутри все сжалось от навалившегося любопытства. Он никогда еще не видел в глазах матери взгляд, который был присущ только Виктору, ее брату. И это шокировало парня: на него смотрели глаза, в которых читалась тайна, двери которой вот-вот должны были открыться и, только усилия воли не хватало для преодоления последнего препятствия.

Но женщина поднялась со своего места и ничего не сказав, ушла в комнату, жестом показав сыну, чтобы он оставался сидеть на месте. Андрей слышал, как она возится с какими-то вещами, слышал шелест бумаг, доносящийся из спальни, словно Марина перекладывала коробки с места на место. Он сидел и терпеливо ждал, а когда она вернулась, то в руках держала исписанные тетрадные листки.

– Однажды мой брат сказал мне: «Спрячь это и отдай своему сыну, когда придет время». Я не могла понять, о чем он говорит, и спросила, как я узнаю, что время пришло. Он улыбнулся в ответ так, как мог улыбаться только он один и пояснил, что я пойму.

С этими словами она положила тетрадные листы перед Андреем и добавила:

– Вот я и выполняю обещание.

Андрей в полном недоумении взял первый листок бумаги в руки и прочитал на верхней строчке надпись, выведенную аккуратным, детским почерком.

Андрей Каримов

Рассказ

Бумажный Дом

– Не может быть, чтобы он сохранился, – прошептал парень, перелистывая листок за листком, и Марина, сев на свое место, придвинула к себе чашку с чаем, сказала:

– Когда ты принес этот рассказ Виктору, то твой дядя был на седьмом небе от счастья. Он прочел его и сказал мне, что у тебя талант, затем он попросил меня сохранить рукопись, во что бы то ни стало. Дядя был уверен, что это начало твоего писательского пути.

– Я даже не помню про что этот рассказ. Мало того, я забыл и про сам рассказ, пока не прочел о нем в письме, оставленном мне вместе с завещанием, - произнес Андрей, не сводя взгляда с собственного детского почерка. Перед ним лежала написанная им рукопись и то чувство, которое парень испытывал было для него совершенно новым. Он словно окунулся в давно забытое прошлое, мистическим образом материализовавшееся в его руках, но на самом деле сохраненное для того, что бы в один день оказаться перед ним, как напоминание.

Женщина, встав из-за стола, взъерошила сыну волосы и, перед тем как оставить парня одного наедине со своим рассказом, сказала:

– Однажды ты уже сделал это, сынок. И Виктор был уверен, что сумеешь повторить. Не сомневайся. Во всяком случаи твой дядя в это верил, иначе он не стал бы оставлять такое завещание. Мы с ним говорили однажды на тему твоего будущего, и Витя сказал, что твое место не в офисе, а за письменным столом.

Она подошла к двери кухни, затем остановилась и добавила:

– Прочти его. Мне кажется, что только тогда ты сможешь по-настоящему понять, сможешь ли ты выполнить условия завещания или нет.