Ангел-мечтатель

Глава 7. Другие предпочли начать все снова ...

Сразу доложить Творцу об очередном эксперименте с первородными Первому не удалось.

Переправив Лилит в предназначенный для нее мир, он просто не мог удержаться, чтобы не показать ей все его уголки — в конце концов, было только справедливо предоставить ей право самой выбрать, где обосноваться.

Но Первый после Творца совершенно не ожидал, что сам увлечется показом ей своих открытий до полной потери чувства времени.

До сих пор любая уже воплощенная идея тут же переставала его интересовать. К тому моменту у него уже всегда другие появлялись — загадочно размытые и дразняще переменчивые. Поэтому он никогда прежде не оглядывался на свои законченные творения. По строгому уговору с Творцом, по завершении и принятии проекта Первый больше не мог ничего изменить в нем — улучшить, усовершенствовать, разнообразить — что сразу же лишало последний привлекательности в его глазах.

Образно выражаясь, он готов был работать до бесконечности над податливой глиной, послушно принимающей все более изысканные формы под его чувствительными пальцами. Но как только она застывала, любое чрезмерно настойчивое движение могло лишь разрушить законченность созданного из нее объекта.

Сейчас же он рассматривал воплощение своих фантазий как будто глазами Лилит — и просто упивался ее реакцией. Несмотря на то, что та далеко не всегда совпадала с его ожиданиями и собственным отношением к той или иной диковине. Он даже в мыслях их так по привычке называл — хотя и без того настороженного недоумения, которое вкладывали в это слово его заказчики, когда он предлагал им добавить несколько персональных штрихов в стандартный проект.

Лилит же просто смотрела вокруг — широко раскрытыми глазами, жадно впитывающими одну разворачиваемую перед ней картину за другой. И ей все было мало — как однажды убедился Первый после Творца, оставив ее на ночь в одном из подготовленных убежищ и обнаружив на следующий день — после долгих и отчаянных поисков — на довольно приличном расстоянии от него.

И это при том, что ему пришлось признать, что первое знакомство Лилит с его … ее миром оставило у нее не самое лучшее впечатление.

Он перенес ее в белоснежную пустыню, плотно укутанную замершими кристаллами воды.

Ему хотелось сразу поразить ее воображение бесконечным разнообразием их совершенства, их таинственным превращением в капли воды на ладони, мягкостью сформированного из них покрова …

Ему хотелось, чтобы ей сразу бросились в глаза новые для нее формы пушистых игольчатых деревьев и мохнатых зверьков с их умильными мордочками и приглашающими к игре манерами.

Одним словом, ему хотелось сразу показать ей картину нового мира, максимально отличную от скучной до зевоты комфортности макета.

У Лилит действительно широко распахнулись глаза и перехватило дыхание. Крайне довольный достигнутым эффектом, Первый после Творца принялся рассказывать ей о смене света и тьмы, тепла и холода … и лишь поднеся к ее лицу ладони, полные пушистых белых хлопьев, заметил, что у ее оцепенения есть куда более материальная причина.

Она вся сжалась, кожа у нее побелела, а губы посинели и дрожали, как она их не сжимала.

Первый после Творца запоздало вспомнил, зачем он создал мохнатых зверьков, и озадаченно смерил Лилит взглядом. И как она их ловить будет, если шевельнуться, похоже, не может? А их ведь добрых два десятка понадобится.

Нет, пожалуй, придется ей начинать осваивать планету с более теплых ее частей. А сейчас, наверно, лучше знакомство продолжить и вовсе с жаркими. Взяв Лилит за ледяную и прямо окаменевшую на ощупь руку, Первый переместился с ней в песчаную пустыню.

Там она вдруг обмякла и опустилась на песок, подставив солнцу запрокинутое лицо с закрытыми глазами и разведенные в стороны руки. Первый сел рядом с ней, пересыпая песок из руки в руку и дожидаясь, пока она отогреется.

Наконец, она открыла глаза с удовлетворенным вздохом и тут же зажмурилась от яркого солнца, сморщив нос.

— Тут лучше, — объявила она Первому, сверкнув белозубой улыбкой.

Выдохнув с облегчением, он повторил — на всякий случай — свой рассказ о сменах сезонов на планете и принялся детально описывать особенности пустыни.

Лилит слушала его, внимательно следя за движениями его рук. Потом зачерпнула горсть песка и повернула ладонь, дав ему просыпаться назад. Она рассмеялась, набрала еще одну горсть, сжала ладони в кулак и выпустила песок тонкой струйкой, водя рукой перед собой, чтобы он ложился на землю зигзагами.

Первый после Творца замолчал, с улыбкой наблюдая за ней и сложив руки на коленях. Она вопросительно глянула на него в повисшей тишине, затем перевела взгляд на его неподвижные руки — и протянула к ним свою, посыпая их песком из сжатого кулачка. Усмехнувшись, он раскрыл ладонь, принимая предложенный дар. И затем вернул ей его в другую подставленную ладошку.

— Пить, — вдруг произнесла она через какое-то время.

Первый после Творца перенес их в пустыню недалеко от скрытого под поверхностью источника воды, чтобы подкрепить свой рассказ об этой части планеты наглядной иллюстрацией самой важной ее части.

— Идем, — вскочив, протянул он руку Лилит.

Она шла, семеня и пританцовывая, чтобы как можно чаще отрывать ноги от раскаленного песка. Первый озабоченно поглядывал на нее: она уже тяжело дышала, лицо у нее заблестело от испарины, а кожа начала приобретать нездорово розовый оттенок. Но, как и в замороженной пустыне, она ни разу не пожаловалась, только стреляла во все стороны глазами — все более испуганно — в поисках хоть намека на водоем.

Когда они добрались до растений с мясистыми листьями, Первый после Творца молча указал ей на чахлую тень, падающую от них, и Лилит тут же юркнула туда, испустив шумный вздох облегчения.

— Вода там, — ткнул Первый пальцем себе под ноги. — Глубоко. Нужно копать, — показал он руками, как это делать.

— Сейчас, — отчаянно замотала она головой.

Первый мысленно поздравил себя с предусмотрительностью, подошел к растению, в тени которого стояла Лилит, и отломил от него крупный тяжелый лист.

— Вода есть еще здесь, но немного, — сказал он, протягивая ей свой запасной источник влаги.

Она с сомнением глянула на него и снова покачала головой.

— Это — не пить, это — есть, — неуверенно произнесла она.

— Попробуй, — настаивал Первый, поднеся лист изломом к ее лицу — так, чтобы ей были видны крупные капли жидкости на нем.

Она с опаской взяла его обеими руками, подозрительно принюхалась, лизнула, потом впилась в него зубами, втянула в себя жидкость, потом еще раз …

Затем она резко оторвалась от листа и протянула его Первому.

— Это тебе, — улыбнулся он, качнув головой и прокашлявшись от растерянности.

У созданий Творца не было физических потребностей, и им даже в голову не приходило заботиться друг о друге. В обитателей миров, с другой стороны, изначально закладывалась поддержка друг друга. Когда Лилит включилась в его игру с песком, он с готовностью подыграл ее инстинкту, но когда она предложила поделиться с ним жизненно важной только для нее влагой — этот жест неожиданно тронул его. Неожиданно и глубоко.

Лилит тем временем прикончила лист, облизнулась и отбросила его плотную оболочку в сторону.

— Это — не пить, — уверенно повторила она. — Пить — это так, — она широко развела перед собой руки, сделала ими глубоко черпающий жест и поднесла воображаемые пригоршни воды к лицу.

Отлично, подумал Первый после Творца, снова протягивая ей руку, похоже, самое время познакомиться с бескрайними водными просторами.

На их берегах Лилит задохнулась, прижав ладони к лицу, и тут же бросилась в воду, подняв сноп брызг.

Остановилась она, оказавшись в ней по грудь — развела руки ладонями вперед, пытаясь поймать мягко набегающие на них волны, зашлепала по ним ладонями, рассыпалась своим серебристым смехом, склонилась над водой, разглядывая что-то в ее глубине … и вдруг рывком ушла под поверхность.

Первый после Творца ринулся к краю просторов, но Лилит уже выпрямилась, словно ужаленная. Отфыркиваясь и отплевываясь, она повернулась к нему с выражением полного недоумения на лице.

— Нельзя пить! — выдохнула она потрясённо.

— Нельзя пить, — подтвердил Первый, переводя дух.

Она оглянулась через плечо на уходящую к горизонту темно-лазурную равнину, покрытую легкой рябью и вспыхивающую солнечными бликами и белыми барашками волн, и снова перевела озадаченный взгляд на Первого.

— Зачем столько? — спросила она, недоуменно нахмурившись, — Если нельзя пить?

— Это — не чтобы пить, — рассмеялся Первый, обрадовавшись возможности сразу рассказать ей о том, что за горизонтом скрываются еще и другие чудеса.

Она вопросительно склонила голову к плечу.

— Подожди, — бросил он ей, оглядываясь по сторонам.