Глава 13.1

1534 Words
— Ну и что? — Ответ на выпад в сторону Макса вырвался на волю без каких-либо препятствий. — Даже если они просто уесть ваших хотели, компромат на них обнародовав — главное, что он и до нас дошел! Мы теперь уже тоже знаем, что против нас затевается — значит, нужно действовать. — Темные всегда славились непревзойденным умением, — размеренно произнесла она самым менторским, самым хранительским тоном, словно с отпетым недоумком беседуя, — вызывать сомнения и раздоры. И отнюдь не только и не столько на земле. А в этом случае я бы не удивилась, узнав, что они метят сразу в двух зайцев: с одной стороны, внести раскол в наши ряды, а с другой — довольно серьезно пошатнуть веру в нас людей. — Веру?! — снова поперхнулась я. — А если эти слухи все же правдой окажутся, что же нас, доверчивых, ждет? Утешение крепостью этой веры до самой последней минуты? Чтобы она нас стреножила, пока нас давить будут? Может, еще и головой повертеть — щеки, одну за другой, подставляя под подгоняющие оплеухи? — Слово «если» мне кажется вполне уместным, — добавила она к назидательному тону выражение вселенского терпения на лице. — Но даже при таком — крайне маловероятном, с моей точки зрения — повороте событий речь может идти только о превышении полномочий отдельными представителями нашего сообщества. И только в нем их действиям может быть дана правомерная оценка и по ее результатам приняты соответствующие меры. Я глянула на Франсуа — он взирал на Анабель с видом только что найденного на морозе, но уже отогретого и накормленного щенка. С бесконечной преданностью во взгляде — и с тревогой, что она окажется невостребованной. — На самом деле, — потянувшись, успокаивающе похлопала его по руке Анабель, — мы с Франсуа обсуждали все возможные варианты развития событий. И пришли в единодушному выводу, что любые действия на земле совершенно бесперспективны — для этого достаточно вспомнить, чем закончились все демарши Анатолия. А она, оказывается, неплохо меня изучила: одно только упоминание об этой квинтэссенции небесного самомнения — и любое возражение у меня поперек горла становится. — Ты, по всей вероятности, со мной не согласишься, — снова насмешливо дрогнули у нее губы, — но что бы ты ни задумала, мы с Франсуа в этом участвовать не будем. На земле хаоса и так хватает, а мы оба уверены в том, что — даже в самом худшем случае — принесем намного больше пользы, когда окажемся у нас наверху. Она одарила его полной предвкушения и нетерпеливого ожидания улыбкой — которую он отзеркалил. — Поэтому прошу тебя, — перевела она на меня затвердевший до алмазной прочности взгляд и продолжила отнюдь не просительным тоном, — исключить нас из любых твоих планов, каковы бы они ни были. Даже из информирования нас о них. Франсуа очень вредны волнения. Они могут вызвать у него сердечный приступ, который — в сложившихся обстоятельствах — вполне может быть признан недостаточно естественной причиной его смерти. Я твердо намерена вновь соединиться с ним в нашем отделе и не допущу его повторного возвращения на землю. — Да о чем ты говоришь? — не выдержала я. — Вам же негде соединяться будет! Стас прямо сказал, что в случае успешной реализации порабощения людей и его, и ваш отдел расформируют — не с кем вам больше работать будет! Анабель звонко расхохоталась. — А вот это самый главный повод сомневаться в его словах! — с торжествующим видом закивала она головой. — Это еще почему? — нахмурилась я. — Я еще допускаю — с натяжкой, — ответила она мне с видом величайшего одолжения, — что кто-то решил на земле порядок навести … не совсем адекватными способами, но замахнуться на нашу структуру … — Она снова рассмеялась, качая головой. — Да ну? — не сдержавшись, хмыкнула я. — На земле вон тоже некоторые правители в своей неприкосновенности уверены были — до самого эшафота. — Марина, земля — это всего лишь один из наших проектов, — небрежно пожала она плечами. — И даже далеко не из первых. А ведь и на ней дворцовые перевороты, о которых ты упомянула, уже давно канули в лету. Наша же структура уже прошла такое испытание временем, так им отшлифовалась, что о наверняка существующих в ней поначалу недостатках даже старожилы не помнят — спроси Стаса! Да что мне его спрашивать — я уже сколько раз очень яркие даже для него выражения слышала по поводу вовсе не старых, а самых что ни есть новейших трениях в этой их проверенной временем черной дыре, пожирающей в конечном итоге все вокруг. А Анабель хорошо бы к египетским пирамидам прокатиться, в Риме по Форуму прогуляться, по городам древних ацтеков пройтись. Если через джунгли к ним прорвется. Там народ тоже на века строил — в полной уверенности, что потомки будут вечно в их творениях жить, даже не вспоминая об ошибках при их создании. И что от них осталось? Место экскурсий — справа был такой-то храм, а слева две колонны от дворца остались? Но это все лирика, а от Анабель с Франсуа я решила отстать. С этих упырей наверху действительно станется к кончине нормального человека придраться — а там или опять на землю сошлют для увеличения поголовья рабов, или вообще распылят, или памяти лишат, как Татьяну. Хватит с меня одного греха на душу. А вот их приятелям до того света еще далеко. И они вполне себе в курсе всех хитросплетений ангельско-человеческого сосуществования на земле. И к людям своим относятся не менее ревностно, чем Анато… нет, до этой ковки вряд ли кто-нибудь когда-нибудь дотянется. Я попросила Анабель устроить мне встречу с ними. Заодно и посмотрим, не станет ли она меня и от них отваживать. Пожав плечами, она согласилась. Без малейшего возражения. Мне хватило одного разговора с ними, чтобы понять, почему. В отличие от Анабель, они были искренне возмущены даже гипотетическим намерением придать людям статус существ второго сорта на земле. Недиффиренцированно — уточнили они. Они были абсолютно уверены, что такое намерение могло родиться лишь в умах их теоретиков, не владеющих детальной информацией о людях и, в силу этого, не способных в полной мере осознать превосходство уже избранных и переданных на ангельское попечение представителей человечества над остальной его массой. И это было их единственное отличие от Анабель. Так же, как и она, они не секунды не сомневались в праве их структур принимать любые решения в отношении земли. И даже признавая ошибочность последнего из них, они воспринимали его как досадное недоразумение, причину которого относили на счет слабых контактов между теми самыми структурами и недостаточной информированностью их верхних эшелонов. Что было, с их точки зрения, достаточно легко исправить. Они уже живо обсуждали текст коллективного обращения к вышеупомянутым эшелонам. В котором намеревались подчеркнуть важность индивидуального подхода к их, в частности, подопечным и даже поручиться за них. Приложив к обращению характеристику на каждого из них в качестве обоснования такого ходатайства. И судя по горящим гордостью глазам, они чувствовали себя при этом истинными хранителями. — А если откажут? — поинтересовалась я сквозь стиснутые зубы. В ответ они рассмеялись — с той же снисходительностью, что и Анабель. У них и в мыслях не было петицию свою прямо в высшую инстанцию отправлять. Это было бы верхом неприличия, для которого и каналов-то, разумеется, не существует. Процедура подобных обращений определена строгим протоколом — с четким описанием всех ее этапов и назначением ответственных за каждый из них. Свое ходатайство они направят непосредственно хранительному руководству — о чем уже поставили последнее в известность. Хранительное руководство немедленно начнет изучение вопроса, а именно распространенности подобной точки зрения среди других сотрудников на местах, и сообщит как о нем, так и полученном сигнале какому-то Совету — что автоматически приостановит любые действия последнего в данном направлении до окончания опроса общественного мнения. Общественное мнение, естественно, поддержит их позицию подавляющим большинством голосов, что будет оформлено их руководством в виде доклада по текущей ситуации на земле — и что обяжет тот самый Совет вернуться к принятому ранее решению для его корректировки с учетом вновь поступившей с мест информации. Они действительно в это верили. Спорить было бесполезно. Сколько я ни тыкала им прямо под нос то просто бесчисленное количество способов, которыми можно скрыть, исказить и вообще наизнанку вывернуть любые факты в такой донельзя забюрократизированной системе — они только понимающе переглядывались и снисходительно указывали мне на земную природу всех моих примеров. — Ладно, хорошо, — махнув рукой, заговорила я о более важном. — Предположим, все у вас получилось. Вывели вы своих людей из-под удара. Молодцы! А с остальными как? Они удивленно уставились на меня, потом друг на друга — словно там ища объяснение такому повороту в разговоре. — Ну, всех не спасешь, — пожав плечами, выразил, наконец, Венсан явно не только свое мнение. — Намного разумнее сохранить тех, за кого мы несем ответственность, чем распыляться, лишив и их нашей защиты. И потом — люди сами делают свой выбор обратить свои взоры к нам, — продолжил он, и остальные согласно закивали. — Только после него нас к ним направляют. И если мы им не нужны, если они предпочитают оставаться прикованными к земле — навязываться им мы не имеем права, нам остается только предоставить их выбранной ими судьбе. Так, если они действительно этот свой опрос общественного мнения сумеют провести, как бы мне о нем узнать? С Анатолием, что ли, перемирие заключить? Ради такого дела стоит. Лишь бы не надолго. Если сунутся они на землю за поддержкой вот такой позиции, если подкатятся с этим к Кисе — упаси его высшая инстанция оказаться в рядах подавляющего большинства. Стас меня из своих дел вычеркнул — хранитель мне больше не нужен.
Free reading for new users
Scan code to download app
Facebookexpand_more
  • author-avatar
    Writer
  • chap_listContents
  • likeADD