Глава 16
2348 Words
Я бы не поверила своим глазам, если бы не увидела лично, как рассекают волны мощные крылья, огромные и черные, как сама преисподняя. Они разрезали волну, как острые ножи с шипами-лезвиями, и аспид, как гигантская птица, камнем полетел вниз, приближаясь ко мне на бешеной скорости с таким свистом, что он оглушил меня, и я протянула к нему дрожащие руки, с рыданием выдыхая его имя уже шепотом и чувствуя, как соль растекается по щекам.
Огромные лапы разверзлись, сверкая когтями, и сомкнулись на моем теле, и я взмыла вверх с такой скоростью, что захватило дух и отнялся голос, а сердце чуть не разорвалось от того, как мгновенно я очутилась над облаками, сжимаемая лапами дракона так бережно, как только можно было себе представить. Приоткрыла глаза, глядя на массивную шею, покрытую сверкающей, как черное железо, чешуей, и на морду с раздувающимися ноздрями, извергающими столпы пара. И страх тут же отступил, испарился… мой дикий зверь, мой Аспид. Разве могло быть иначе. Разве мог он не прийти ко мне. Ради этого можно было сто раз броситься в пучину или балансировать на грани жизни и смерти.
Ветер от взмаха крыльев развевает мои волосы и свистит в ушах, а я, как завороженная, смотрю на свое чудище лютое и понимаю, что жизни мне нет без него теперь, что я ему с рождения была предназначена. Мой он, а я его. И ничто уже этого не изменит, и я согласна умереть в его лапах, лишь бы познать хотя бы мимолетно, что значит любовь Аспида.
Дракон принес меня к дворцу и бережно положил возле цветов в саду. Я тут же на ноги вскочила, а он обратно в небо, скосив крылья и врезаясь в лохматые облака, исчезая за ними, как в дыму, заставляя меня от бессилия закричать, зарыдать, сжимая руки в кулаки.
– Трус… трус ты, Ниян. Я все равно сбегу. Я все равно найду, как от тебяь уйти. Понял?! Что ж ты спасаешь меня, а сам прячешься? Это ведь не жизнь, вот так в заточении и в одиночестве. Не придешь ко мне – камнем в воду брошусь. Не стану до старости в твоей тюрьме сидеть! Если мне удастся
– Со дна достану и душу вытрясу!
Вздрогнула, обернулась, а он сзади стоит, голый по пояс, ноги широко расставил, и волосы его черные вверху в узел закручены, и прическа варварская сводит с ума своей дикостью и красотой. Тело лоснится от жира и копоти. Как и каждый раз, когда от драконьей сущности в человека обращается. Шаг ко мне сделал.
– Тебе сказано было вниз не ходить?
Кивнула, но назад не отступила.
– Ты кто такая, чтоб мои приказы нарушать?
– Твоя я… к тебе хочу.
– Это тоже мне решать – моя или нет.
Сердце бешено бьется от его близости и от запаха зверя, который витает в воздухе, смешиваясь с человеческим. Желтые глаза змея переливаются жидким золотом с вкраплениями оранжевых языков пламени.
– А ты не решил еще?
С вызовом, вздернув подбородок.
– Так еще не поздно брату своему меня отнести, на алтарь возложить. Может, я ему наследника рожу. Кто знает?
Не уловила глазом, как он возле меня оказался и взревел так, что меня волной назад отшвырнуло к стволу дерева. Я зажмурилась, чувствуя, что меня сейчас, как былинку, ветром снесет.
– К Вию хочешь? Только скажи…
– И отдашь?
Зарычал снова, и я прижалась к дереву, чтоб не снесло от потока горячего воздуха.
– Нет. Сожгу в пепел и над океаном развею. Моя ведь!
Глаза сверкают, ствол дерева двумя руками обхватил и на меня глазами огненными смотрит.
– Ты меня уже сжег…. горю я по тебе адским пламенем, Ниян. Не чувствуешь, как сгораю? Как с ума схожу? Ты лучше убей или люби. Сил нет вот так…
– Я люблю, – выдохнул мне кипятком в лицо, и прижался лбом к моему лбу, а потом огненными губами, и быстро зашептал, – но моя любовь – смерть. Я – твоя смерть, Ждана моя! Ты понимаешь это или нет? Не могу я любить в облике людском, такова моя сущность… а драконий причинит тебе адские страдания и убьет! Умрешь в нечеловеческих мучениях! А я… я сдохну следом за тобой!
И дерево тряхнул, алые лепестки цветов закружились и вниз опустились кровавым ковром.
– Но ведь один раз любил, – прошептала я и обхватила его лицо ладонями, – я каждый твой вздох и поцелуй в сердце ношу, вспоминаю твой запах.
– Мне твой вспоминать не надо, я весь им пропитался, я его чувствую повсюду. Согласен издалека смотреть… согласен изнывать и с ума сходить.
– А я не согласна! Лучше сгореть один раз и так ярко, чтоб вспыхнуло небо, а не тлеть всю жизнь и погаснуть.
– Не сгоришь! Я не позволю!
– А что сделаешь? В клетку посадишь?
– Посажу! На цепь! Еще раз без моего ведома сунешься куда-то, в подвале сидеть будешь на веревке! Как зверек!
И снова глаза стали красно-оранжевыми, а зрачки превратились в острые щелки.
– Такая твоя любовь?
– Хуже, Ждана. Она намного хуже! Не зли меня, я причиню тебе боль, не буди дракона, когда он готов смиренно уступить мне место.
– Я любого тебя люблю: и дракона твоего, и человека!
– Нельзя меня любить! Забудь об этом и смирись! Все!
– Лучше б я в волны бросилась и не звала тебя никогда! Хуже смерти ты! Ненавижу!
Смел меня рукой, как травинку, с такой силой, что я отлетела на несколько метров назад и спиной по земле прочесала. От боли искры из глаз посыпались и слезы выступили.
– Ненавидь! Здесь теперь сдохнешь, когда я решу! Сама выбрала. Сама позвала. Быть тебе вечно в моем заточении. Пока я не решил иначе.
Развернулся и скрылся в изумрудных зарослях, и, словно опровергая все законы природы, с неба сорвались хлопья снега, покрывая тонким слоем белой ваты зеленые листья и ярко-алые цветы. Разрыдалась, не в силах на ноги подняться, прикрывая глаза и дрожа всем телом от боли и от отчаяния.
– Дура ты, человечка. Всегда знал, что с головой у тебя проблемы, а теперь точно убедился. Ты что натворила? Ты понимаешь, что погибнуть могла?
Голос Врожки доносился сквозь гул в голове, почувствовала, как карлик помогает подняться, и оттолкнула его.
– Уходи.
– Не уйду. Увести тебя отсюда надобно и ссадины смазать. Спиной несколько метров прочесала, весь сарафан кровью пропитался. Вот дура-баба. Какая дура. Тебя б волна адская слизала и на дно морское утащила. Давно океан так не бесновался. С тех пор, как ты здесь появилась, шторм не утихает.
– Пусть бы слизала и утянула на дно. Жить вот так хуже, чем утонуть. Вечно в клетке, вечно ждать и знать, что не будет со мной… что хранит меня, чтоб смотреть, как на игрушку диковинную. А я гнить начну и разлагаться. Хуже смерти все это, понимаешь? Не любовь это… не любит он меня!
Сама не поняла, как карлика руками обхватила и разрыдалась, а он ладонями по волосам меня гладит.
– Дура ты, дура… какая глупая девка. Любит. Совсем от любви к тебе обезумел. По ту сторону острова беснуется, сжег все, в угли превратил, вода кипит от ярости и бессилия его. Любит тебя больше, чем себя, и похоть звериную держит на цепях железных. Жизнь твоя дороже всего для него…
Я веки напухшие разлепила и на карлика посмотрела.
– Врешь ты все!
– Смысл мне врать. Мне от тебя ничего не надо. Может, найдется выход для вас какой-то… может, как стихнет война, унесет Аспид тебя с тот лес, где чары не действуют и сущности скрыты глубоко и далеко… И хватит реветь. Терпеть не могу, когда бабы ревут… у меня сердце болеть начинает. Пошли, спину намажу… и спать пора. Утром все не таким уж черным кажется.
– А что, война началась?
– А то! Брат на брата пошел. Из-за тебя все, ведьмы такой! Вий изгнал Нияна и объявил вне закона, как и Мракомира. Армию собирает и на остров пойдет. Кровавая б***я со дня на день начнется такая, что все адские твари из-под земли восстанут. Вот что ты натворила! С любовью своей! Идем, говорю! Ревет она!
Я тогда еще не боялась. Не умела войн бояться, не представляла, какой она может быть здесь, в этом мире. Да и преувеличивать мог Врожка. Поднялась на ноги, и от боли в глазах потемнело. Со спины словно всю кожу сняли… Напугать меня хотел. Боль причинить, чтоб не пыталась больше. Только не боюсь я уже ничего. Мне без него страшно, что вот так жизнь и пройдет в пытке невыносимой изнывать от страсти и видеть издалека иногда.
Пока Врожка мазью ссадины мазал, я зубы стиснула и терпела… а потом карлика позвали, и он вышел за двери… а я как всегда уловила звук и даже смогла его приблизить. Какое-то удивительное умение, словно у меня вместо двух ушей появляется еще несколько, и я слышу во сто крат отчетливей.
– К Князю надобно гонца слать. Армию собирать. Войско Вия на нас ползет. Из-за горизонта зарево появилось. Здесь через пару суток будут. Не выдержим мы натиска. Падем после первого удара.
– Гонца отправлю. А тебе б голову снести за вести дурные!
– Отдал бы он девку Вию, и все б наладилось. Поляжем мы все здесь. И пепла не останется. Говорят, даже Мракомир за Вия пойдет. Обещал тот ему Некрополь подарить и власть вернуть.
– Ты не умничай и не лезь. Не тебе Князю указывать, что делать надобно и как войны вести. А много болтать будешь, языка точно лишишься.
– Что мне язык? Мы все кости здесь сложим.
И стало мне страшно, до дикости страшно, что из-за меня погибнет… из-за меня все это началось. Уйдет Ниян на войну свою, и не увижу его больше.
Дождалась, когда солнце за горизонт село и все стихло во дворце, достала из сундука сарафан новый. А потом на место положила… не выпустит меня стража за порог. Я посмотрела на спящую Дуню, а потом растормошила ее и палец к губам приложила.
– Снимай одежду и платок свой давай.
– Зачем барыне моя одежда простолюдинская?
– Надобно! Раздевайся! Быстро!
Дуня разделась, а я ей свою одежду бросила.
– Надень и ложись на перину. Мною прикинешься. А если сдашь кому-то, прикажу высечь.
– Что вы! – испугалась и глаза округлила. – Не предам никогда. Преданные мы, барыню никогда не выдадим! Жизнь за вас отдам.
– Жизнь не надо, а вот стражников надурить можно.
***
В простых одеяниях служанки с цветастым платком на голове я пробралась мимо стражей, которые провели меня пристальными змеиными глазами, но не задержали. Когда в ручей ступила ногами и вынырнула в ночном саду, холодок по спине прошел. Значит, на другой стороне прячется от меня?
Если суждено мне сгореть… сгорю. Все равно войне скоро быть. Раздвигая ветки руками в противоположную сторону от берега, с которого доносился шум волн, ночью слышавшийся еще отчётливей, я шла куда-то вперед, понимая, что чем дальше захожу, тем ощутимей становится запах серы и гари. Пока не замерла, увидев перед собой обугленные стволы деревьев и устланную толстым слоем пепла землю. Нога ступила в мягкие хлопья и утонула по щиколотку, а порыв ветра сорвал с головы платок. Решительно пошла вперед, пока не вышла к берегу реки… черная вода сверкала алыми сполохами, освещенная догорающими кострами.
– Ниян, – тихо позвала я, – я за смертью пришла. Раз любви дать не можешь.
Стихло все, даже ветер. Только издалека шум воды доносится, а черно-красное озеро превратилось в зеркальную гладь.
– Война сюда идет… может, не увижу тебя больше. Не гони. Не уйду. Любви-смерти твоей хочу.
Позади раздалось оглушительное сопение, и пепел взметнулся столпами от звука шагов. Зажмурилась и снова открыла глаза. Знала, что это он… в зеркальной глади отразилась огромная фигура дракона и тут же пропала.
– Уходииии, – человеческий голос, перетекающий в рычание звериное.
Обернулась резко и нагло, в глаза драконьи посмотрела и руки в стороны развела.
– Твоя я. Кем бы ни был. Суждено сгореть – сгорю.
Чудовище взметнуло костяной, шипованный хвост и опустило на землю. Пепел волнами поднялся вверх и осел вниз, окутал мое тело мелкими крошками и обсыпался к моим ногам. Тяжело дыша, смотрю в морду аспида и тут же вижу, как сглаживается чешуя, как исчезает хвост и складываются крылья, и сквозь облик зверя проступает человеческий. Словно слились воедино полузверь и получеловек. Черты лица Нияна, но по бокам сверкает чешуя, и тело наполовину мужское, наполовину драконье.
– Уходиииииии, – страшным голосом, от которого по телу прошли мурашки.
– Не хочешь меня… Вию отдай. И войны не будет. Хочешь, я сама к нему выйду? Тебе я все равно не нужна! Как думаешь, если позову его, заберет? Ты ведь находишь меня, а он найдет? Если любви ему, как тебе, пообещаю?
Драконьи глаза засветились в темноте, и я увидела, как открылась пасть и из нее вырвался огненный столп, и в эту секунду у моих ног взметнулся водяной столп, смерчем обвил все мое тело, и, разлетаясь брызгами, вода зашипела, схлестнувшись с огнем. Я увидела, как закрутился пепел вокруг меня. Теплый воздух окутал голое тело, заскользил по раскаленной коже. Огонь сжег мою одежду, но совершенно не покалечил тело. И теперь я стояла перед беснующимся аспидом совершенно голая.
Я сделала шаг в сторону дракона, ступая по раскаленным углям и слыша шипение… но не чувствуя боли. И слово журчание доносится где-то внизу. Дракон снова изрыгнул пламя, но оно потухло, не достигнув меня, и по бокам пролегли огненные дорожки, а… под моими ступнями ручей извивается и стекает в черное озеро. Подошла вплотную к Нияну и положила руки на чешуйчатую морду, прислоняясь к ней влажным лбом.
– Твоя я…. даже твой огонь у***ь не может мою любовь к тебе. Нет смерти между нами. Везде вокруг бушует, а мы ей неподвластны. Любовь ведь сильнее смерти, Ниян. Ты не знал?
Подняла голову и вздрогнула, когда увидела, как снова жуткий облик зверя сливается с человеческими чертами… они прорываются через чешую, выступают все отчетливей и сильнее. И как сверкают мукой огненные глаза.
– Не боюсь твоего дракона… и тебя не боюсь.
Взревел, разводя руки-лапы в стороны, сбрасывая чешую, разметая позади себя все гигантским хвостом… и я смотрю в зрачки наполовину человеческие, наполовину звериные.
– Не боюсь…
А полудракон-получеловек голову все ниже опускает к моим ногам… и отрицательно качает ею. И я вместе с ним на колени в пепел, заставляя посмотреть на себя и прислоняясь лицом к колючей чешуе.
– Значит, умру в пытках… если зверь не уйдёт. Значит, такова моя участь.
И губами прижалась, чувствуя горячую твердь под ними и закрывая глаза, откидываясь на спину, навзничь, протягивая к нему руки. Все замерло в гробовой тишине, и я сама замерла…. готовая принять свою смерть или все же жизнь?
- Writer
