Погибают всегда лучшие

Глава 10

Итак, один день.  Я вернулся в свою берлогу, плюхнулся на кровать и стал смотреть в расписанный грязью и мухами потолок.  Я понимал, что на  самом  деле мне сделали предложение стать не мэром,  а мишенью для пуль бандитов. Я и сейчас являюсь ею, но если пока я мишень маленькая, то став  первым  лицом  в городе,  превращусь одновременно и в главную цель,  стрельба по которой будет вестись из всех видов оружия  и  всех калибров. Какой шанс у меня уцелеть в этой борьбе?  Сказать это  точно мне не может никто. Но ясно, что весьма небольшой.

     Но кроме того,  что я превращаюсь в большую мишень, мне предстоит руководить целым городом.  Как прямо заявил мне Вознесенский: как первое лицо я буду нести ответственность за все,  что тут будет  происходить.  До сих пор же я отвечал за себя, за своих близких, за подчиненных,  когда руководил антитеррористическим  подразделением.  Но  тогда речь  шла о нескольких десятков человек,  сейчас же - о городе с двухсотпятидесятитысячным населением.  Что я знаю о Рождественске;  хотя я тут и родился,  но мне даже неизвестны многие его проблемы. А ведь они обрушатся на  меня,  как ураган, с первого дня исполнения мною новых обязанностей.

     Я встал  и  вышел на улицу.  Я шел по городу и впервые смотрел на него так,  как  смотрит  хозяин  на  свое поместье с намерением что-то подправить, перестроить. Я замечал то, что раньше проплывало мимо моего взора: давно неремонтировавшиеся фасады домой, бесчисленные рытвины и колдобины на дорогах,  уродливые надписи вывесок, незастроенные пустыри, кучи мусора,  большие скопления раздраженного народа на остановках автобуса...  А ведь это только мизерная часть того,  что предстоит узнать,  увидеть, изменить. Работы здесь непочатый край. Когда-то Рождественск считался одним из красивейших городов страны;  теперь он находился в крайне запущенном состоянии. И не надо быть знатоком местной действительности, чтобы понять,  что денег практически ни на что  нет.

Откуда они появятся,  если большинство крупных предприятий, либо стоит, либо жизнь в их цехах едва теплится, а деньги от малого бизнеса уходят к мафии.  Даже при поддержке Вознесенского и его незримых друзей будет крайне трудно здесь что-либо исправить.

     Я сел  на  целую  половину  разломанной скамейки в городском парке. Когда-то это было любимое место отдыха горожан, теперь же тут, как и повсюду,  царила  мерзость запустения.  И надо все буквально менять: восстанавливать павильоны,  ремонтировать фонтан,  который я  помню  с детства;  из огромной пасти рыбы тогда вырывалась упругая струя.  Даже не верится,  что можно было довести все до такого ужасного  состояния, когда все вокруг сломано, разбито, растащено. Такое чувство, что здесь находилось на постое вражеское войско,  уничтожающее все подряд  перед своим отступлением.

     Нет, вряд  ли  я сумею с этим всем справиться,  даже Геракл бы не сумел тут ничего сделать.  Все его 12 подвигов по сравнению с тем, что предстоит выполнить мне,  если я стану мэром,  просто детские  забавы. Тут такие Авгиевы конюшни, что ему даже не снилось.

     Так что,  я отвергаю эту честь? А смерть Алексея, месть его убийцам?  Ведь ясно,  что одному мне не справиться с этим делом, мои враги слишком многочисленны  и  могущественны  - и в одиночку их не одолеть. Если я отказываюсь от кресла мэра,  то я отказываюсь  и  от  возмездия тем, кто совершил это злодеяние.

     Я тяжело вздохнул.  Уже почти принятое решение оказалось поколебленным. Бывают минуты, когда нужен чей-то совет. В своей жизни я может быть, раз или два прибегал к нему,  всегда старался все решить сам.  Но кому я могу за ним обратиться?

     Я снова шагал по городу. И незаметно мои ноги уже второй раз привели меня к монастырю.  Я прошел через арку и оказался  в  ином  мире: спокойном, тихом даже отрешенном от всего бренного. Неужели и тут возможны криминальные бои?

     Я снова застал Анатолия за хозяйственными делами. Нельзя сказать, что строительство кипело, но все же какая-то работа шла: несколько каменщиков восстанавливали полуразрушенную стену.  Когда-то она помогала отражать атаки ощетинившихся копьями полчищ неприятелей, спасая тысячи жизней горожан.  Но время и люди не пощадили ее: некогда мощное укрепление превратилось в зияющее провалами и готовое в любой момент  обрушиться сооружение. Неужели Анатолию удастся все это восстановить?

     Завидев меня, он отложил свои дела. Мы пошли по тропинке; он то и дело выжидающе посматривал на меня, явно приглашая объяснить цель своего визита, но вслух меня не торопил. Мне же было трудно начать разговор не потому что я испытывал смущение, а потому, что я не знал, о чем я в сущности хотел его спрашивать.

     - Скажи, ты веришь, что тебе удастся все это воссоздать?

     - Но ты же видишь,  что мы уже многое восстановили. Когда я начинал тут работать,  то не слишком надеялся на успех;  ты же помнишь,  в каком состоянии здесь все было. Но затем я заметил одну любопытную деталь:  если постоянно чем-то заниматься,  каждый день и каждый час, то даже самое безнадежное дело начинает постепенно двигаться. Причем, все скорей и скорей. Но ты пришел за тем, чтобы это узнать?

     - В общем,  да, в том числе и за этим, - сказал я. Я посмотрел на Анатолия. - Мне предложили стать мэром Рождественска.

     - Мэром?!  - От удивления Анатолий даже на секунду остановился. - Кто предложил?

     - Я бы сейчас не хотел говорить кто.  Но не мафия,  а те, кто борются против нее.

     - Против  мафии  тут  никто не борется.  - Анатолий замолчал, явно что-то обдумывая.  -  Я  могу  догадаться,  кто тебе мог сделать такое предложение.

     - Послушай, Анатолий, сейчас не это важно. Что делать мне?

     - Понимаю. Это действительно сложный вопрос. Стать мэром и начать бороться с нашей мафии может только самоубийца.

     - Кончать жить самоубийством мне пока не хочется. Да и церковь не одобряет.

     Анатолий пристально посмотрел на меня.

     - Мне кажется, ты уже принял решение.

     - Ты полагаешь. Я этого еще не знаю.

     - Не важно.  Так было со мной. Я долго не верил в то, что уйду из милиции и стану священником.  Я много размышлял об этом,  но то, что я совершу такой поступок,  мне казалось невероятным.  Но когда я его все же совершил,  то понял,  что давно знал, что так поступлю. Только себе до определенной  поры  боялся в этом признаться.  Нужно было время для созревание.

     - Но у меня его нет.

     - Когда же ты должен дать ответ?

     - Завтра.

     - Что ты хочешь от меня?

     - Не знаю, но раз пришел к тебе, чего-то хочу.

     Анатолий задумался.

     - Пойдем, - сказал он вдруг решительно.

     Я последовал за ним.  Дорога привела нас в храм.  Он был  закрыт.

Анатолий достал  ключ  и  отворил кованную железом дверь.  Мы вошли вовнутрь и приблизились к алтарю. Его украшала огромная картина распятого Христа.

     - Знаешь,  Толя,  мне недавно один человек сказал фразу,  которая никак не выходит из моей головы.  Он сказал,  что погибают всегда лучшие.

     - Так и есть. Он тоже был лучший, - проговорил Анатолий, не отрывая глаз от распятого Христа, - поэтому и погиб.

     - Но он воскрес.

     - Не знаю,  не уверен,  - вдруг тихо, едва слышно произнес Анатолий.

     Я с изумлением посмотрел на него.

     - Ты не веришь, что Христос воскрес. Но тогда как ты...

     - Если бы он воскрес, допустил бы он в мире столько зла.

     - Но в таком случае веришь ли ты в Бога?

     - Я верю в Бога.  Верить в Бога - это означает верить в  то,  что можно творить добро и бороться со злом,  не творя зло. Я  верю, что это возможно. Именно об этом Он все время говорил.  Потому-то его и распяли. И Он благословляет тебя. А я буду с тобой.

     Я почувствовал, как что-то запершило у меня в горле.

     - Толя...

     Он быстро взглянул на меня.

     - Не надо слов. Иди, Владик, я должен побыть один.

     Я кивнул головой и пошел к выходу.  У двери я обернулся и  увидел коленопреклоненную фигуру  Анатолия.  Несколько  секунд  я наблюдал за ней, затем вышел.